Глава 20
Без пяти шесть я еще сомневался, стоит ли мне ехать с Виктором на пляж. С одной стороны — с начальством нужно поддерживать неформальные отношения, но с другой стороны — очень тесное сближение опасно, трудно удержать грань между обычным дружеским разговором и чем-то неуловимым, что может показаться фамильярностью или обидной шуткой. К тому же у меня еще болела голова, а в ней крутился разговор с Ботаником, и единственное, чего мне хотелось, это приехать домой, включить кондиционер и залечь в прохладную постель.
Ровно в шесть позвонил Виктор:
— Машина у подъезда, выходи, — сообщил он как человек, для которого чужие сомнения — недоразумение, а не аргумент.
Солнце еще грело, но уже не так смертельно, как в полдень. С моря потянул свежий ветерок, окружающий мир уже не казался таким страшным, как я представлял его, сидя в офисе. Когда мы ехали по городу, Виктор показывал мне рестораны, рассказывал, какие блюда там готовят и как нужно общаться с официантами, чтобы те принесли блюдо, доставляющее желудку радость, а не расстройство. Проезжая мимо храма, он перекрестился и сказал, что иногда заходит сюда, чтобы попросить Деву Марию о заступничестве.
— Кто-то тебе угрожает? — удивился я.
Виктор начал как-то неубедительно объяснять, что мы живем в тропиках, тут ураганы, змеи, акулы…
— И крокодилы, — добавил я.
Он согласился, что и крокодилы, а потом начал рассказывать, что однажды наступил на морского ежа и он целый час держал ногу в уксусном растворе, но потом все равно пришлось идти к врачу.
На пляже он зашел в кабинку, вышел оттуда в одних плавках, удивился, что я не взял с собой пляжный костюм, заметил, что тут можно купить все что угодно за один доллар. Я сказал, что подумаю, а пока посмотрю и привыкну к обстановке.
Пляж и в самом деле был шикарным. Многочисленные палапы, несколько кафе, где продавали все виды алкогольных напитков, два огромных здания, очевидно клубы, как мне рассказывал капитан, и что меня больше всего удивило — в центре пляжа горел небольшой костер. В такую жару и костер! Около костра стояли трое мужчин с бутылками виски в руках. Они периодически из них отхлебывали, что-то говорили и сразу начинали хохотать.
— Это наши министры, — сказал Виктор. — Промышленность, энергетика и строительство.
Один из министров так расхохотался, что не удержался на ногах и плюхнулся на песок. Бутылка виски выпала из его рук, он тут же бросился за ней, поднял, отряхнул и сделал мощный глоток.
— Они что-то празднуют? — спросил я.
— У них каждый день праздник, — ухмыльнулся Виктор. — Среди министров только один нормальный — министр информации. Это министерство занимается фигней, считают, сколько счастья привалило за прошедший месяц, но сам министр — нормальный мужик. С ним интересно, он знает Дон Кихота почти наизусть. Если будешь с ним общаться, то найди в сети цитаты из этой книжки и вворачивай их куда ни попадя. Ему понравится.
Мы направились к веселой министерской компании.
— Здоровья Сеньору Гобернанте! — крикнул Виктор, поднимая бутылку виски, которая неожиданно оказалась в его руках.
— Виват! — закричали ему в ответ. — Виктор, Пифагор ты недоделанный, иди к нам! Заодно представь своего попутчика, что-то мы его раньше тут не видели.
Мы направились к костру.
— Почему Пифагор? — спросил я.
— Это из-за моей нелюбви к математике, — объяснил Виктор. — Раньше звали синус-косИнус, но потом перестали — некоторым было трудно это выговаривать.
У костра один из министров, толстый, лысый, с трясущимся животом, хлопнул меня по плечу и спросил у Виктора:
— Ну, рассказывай, кого привел.
Виктор отхлебнул из своей бутылки, сказал, что я американец, гений математики и других наук и что со вчерашнего дня являюсь его заместителем.
— Заместителем по математике или по чему-то еще? — спросил лысый, но потом утвердительно заключил. — Он непьющий, значит, по математике.
— Надо же, — сказал кто-то стоявший рядом. — американец, а уже заместитель.
— Он гений, — сказал Виктор.
— Первый раз вижу американца-гения, — сказал лысый, — бывает же игра природы. Я думал, что такое только в кино бывает.
Мы постояли еще минут пять, узнали, что они греются у костра, чтобы быстрее похудеть, что Виктору надо не купаться, а сбегать в буфет и принести что-нибудь на закуску. Виктор послал всех к черту, сказал, что у костра он сам скоро превратится в закуску, взял меня за руку и потащил к морю. Вдогонку мы услышали, что математики никчемные люди, что пить мы не умеем, и что общение с медузами нам нравится больше, чем выпивка с друзьями.
— Удивляюсь, как эти люди руководят экономикой, — сказал я.
— Ничем они не руководят, — засмеялся Виктор. — Их главная задача — написать докладную Сеньору Гобернанте, что страна процветает и будет процветать еще больше.
— А что на самом деле? — спросил я.
— А никто не знает, — хмыкнул Виктор. — Коровы доятся, куры несутся, рыба ловится, кофе сушится, консервные заводы работают. Приходит день — появляется пища. И все верят, что так будет всегда.
— Это есть причина почему в мировой статистике нет данных о нашей стране? — спросил я.
— Это ты хорошо сказал, — он шлепнул меня по плечу. — В нашей стране — именно в нашей. Ты начал правильно мыслить, патриотично. Статистика есть, конечно, но в нее не верит даже Сеньор Гобернанте. Подавать такие цифры за пределы страны — это только смешить земной шар.
Я промолчал.
— Думаешь, как настрочить на меня донос? — хохотнул Виктор. — Не советую это делать. Во-первых, я прочитаю этот донос раньше, чем ты его закончишь. Безусловно он будет исправлен, а на следующий день, по чистой случайности, конечно, доносчик попадет под машину.
— За кого ты меня принимаешь? — сказал я. — Мне проще отрезать себе руку, чем написать что-то плохое о друге.
— Верю, — сказал Виктор. — Ладно, я пошел купаться, а тебе советую купить плавки и присоединиться.
Он разбежался и нырнул в набегающую волну. Потом встал, вытер руками лицо и поплыл. Плыл он замечательно, быстрые сильные движения, синхронная работа рук и ног. Отдых на пляже он явно освоил много лучше, чем арифметику и прочие никому не нужные, с его точки зрения, науки.
— Ты пойми, — говорил он, когда мы ехали обратно. — У нас на острове все нормально, главное, тут не надо ничего колыхать. Я вообще не понимаю, на что здесь можно жаловаться. Хочешь работать — работай. Хочешь не работать — не работай. Жратвы хватит и для тех, и для других. Одежда здесь не нужна — шорты, футболка и шлепанцы — этого достаточно от рождения до конца жизни. Спать можно под открытым небом. Хочешь жить лучше — нет проблем. На консервном заводе и на электростанции куча вакансий. Там, правда, нужно что-то соображать, но если мозги заточены только на жратву и баб, то можно пойти работать на кофейную плантацию или птицефабрику. И там, и там неплохо платят, этого хватит на приличную квартиру и на то, чтобы красиво одеть детей в школу. Все отлично, если соблюдать кое-какие пустяшные правила. Теперь ты понял, почему наше счастье будет длиться тысячу лет?
Я сказал, что понял.
— Ну, и хорошо, — примирительно сказал Виктор. — Я знал, что мы с тобой сработаемся.
Глава 21
Прошли две недели. Я втянулся в работу, но проект шел довольно медленно. Проблем оказалось больше, чем я думал. Обещание Ботаника, что у меня не будет проблем с текстами, оказалось обычным хвастовством. Похоже, он считал «проблемой» что-то вроде всемирного потопа, а все остальное — мелочью. Предложенный им поиск по ключевым словам приводил к нелепым результатам, тут нужна была другая идея.
Квартира уже перестала радовать, как это было в первые дни. Да, красиво, уютно, удобно, но все стало привычным, и я уже не обращал внимания ни на дорогую мебель, ни на вид с балкона. Не радовало даже джакузи. Точнее, я перестал им пользоваться. На пляж я больше не ездил. Виктор меня не приглашал, а ехать туда одному не хотелось. Я сначала подумал, что Виктор на меня обиделся, но оказалось, что причина в другом. Он приходил ко мне почти каждый день, спрашивал, как дела, выслушивал, морщил лоб, облегченно вздыхал, когда мы переставали говорить о работе, начинал рассказывать анекдоты, говорил, что дома у него Содом и Гоморра и что все радости, которые он позволял себе после работы, на время прекращены. Иногда он говорил, что нам надо съездить в какой-то загородный ресторан, где готовят фахитос лучшие в Карибском бассейне. Но эти планы все время откладывались, ни мне, ни ему, реально этого не хотелось.
По воскресеньям я ездил гулять в парк, там и, правда, было прекрасно. Тенистые аллеи, фонтаны, хороший пляж, неплохие буфеты. И никого! Так, попадется один-другой гуляющий, и все. Иногда на меня нападала тоска, мне хотелось с кем-то просто поговорить не о работе, не о загородном ресторане, а просто о жизни. Мне удалось получить разрешение послать письмо родителям. Я написал, что жив, здоров, нашел тут хорошую работу и, вероятно, задержусь на некоторое время. Виктор прочитал письмо, одобрил, сам запечатал его в конверт, шлепнул какую-то печать и пообещал, что письмо будет обязательно доставлено.
Иногда я выезжал в город, бродил по улицам в сопровождении шофера, пил кофе в маленьких ресторанчиках, но и это быстро надоело. Радовало, что на улице стало меньше патрулей, а с дорог практически исчезли военные машины. Я спросил Виктора, окончилось ли особое положение, но он сказал, что мне надо меньше работать и иногда хоть подглядывать в небо.
— Работает даже аэропорт, — сказал он. — Ты, что, ни одного самолета не видел?
Да, он был прав. Я стал обращать внимание на самолеты, которые раз в час садились или поднимались в воздух из нашего аэропорта. Как-то мне стало совсем тоскливо, и я спросил Виктора, могу ли я съездить в Лос-Анджелес, чтобы повидать родителей.
— Я обязательно вернусь, — сказал я. — Поверь, что мне очень нравится моя работа.