Я рассказал о звонке и генералах. Когда описал их, майор кивнул:
— Догадываюсь, кто есть кто.
— Он говорил, что предложит мне что-то дальше.
— А говорил, что именно?
— Нет.
Майор кивнул, будто это было ожидаемо.
— Как продвигается работа с браузером?
Так, он знает и про это. Я объяснил, что браузер почти готов, но мы нашли более эффективный способ — рассылать информацию через текстовые сообщения на все телефоны жителей острова. Майор одобрительно кивнул:
— Да, в курсе. Сам получаю и внимательно читаю. Хорошая идея. Странно, что до вас никто не догадался.
Я сделал глоток кофе и спросил:
— У вас есть что-то против моей работы с Фиделем?
— Нет, что вы. Фидель предан Сеньору Гобернанте. Он искренне заботится о процветании и безопасности нашей страны.
— Можно вопрос, на который вы можете не отвечать?
Майор усмехнулся и наклонился ко мне:
— Спрашивайте.
— Когда я приехал, на острове было особое положение. Почему?
Он откинулся на спинку стула, улыбнулся, словно услышав что-то наивное.
— Дела давно минувших дней. Немного активизировались внутренние враги, но мы быстро с этим разобрались.
Он обвел рукой зал, где за столами сидели расслабленные люди.
— Забудьте про это. Сейчас на острове спокойно. Вы же сами видите.
Но что-то в его голосе заставило меня усомниться.
Глава 30
Кажется, в этих записках я третий раз напишу, что мне захотелось с кем-нибудь поговорить. Нет, не посоветоваться — советы я не люблю. Что может сказать собеседник, если он не знает всех нюансов, что у меня на чашах весов? Да и я сам не всегда могу точно сформулировать, что лежит на левой чаше, а что на правой. Просто хотелось поговорить. Смешно, конечно, но сейчас майор Веласкес — единственный человек на острове, кто в курсе всех моих проблем. Не звонить же ему еще раз?
Я гулял по парку, смотрел, как зеленые попугайчики облепили кусты, словно ожившие листья. Вдыхал теплый запах разогретых солнцем сосен, слушал, как ветер шуршит в пальмовых листьях. Вообще, странно — как тут уживаются сосны с пальмами? Они ведь из разных миров. А потом…
В последнее время такое случалось все чаще. Тело действовало быстрее разума. Ноги куда-то шли сами, руки достали телефон, набрали номер моего капитана-куратора. Я даже не думал об этом. Конечно, я не мог рассказать ему все, но просто хотелось услышать чей-то голос.
— Кевин! Рад тебя слышать. Как дела?
Что сказать? Что вообще можно сказать в таких ситуациях?
— Кевин? Ты здесь? Я тебя не слышу.
— Я, собственно…
Ну, давай, давай, придумай что-нибудь.
— Я тут недавно был в ресторане «Черная овца», — сказал я первое, что пришло в голову. — Мне там понравилось тушеное мясо. Наш ресторан уже немного поднадоел… Ты не подскажешь парочку хороших мест в городе?
Капитан без колебаний перечислил три ресторана. Сказал, что снаружи они выглядят непрезентабельно, внутри — без особого шика, но готовят там превосходно. Я поблагодарил, попрощался.
Честно говоря, я надеялся, что он намекнет, что все под контролем. Что в курсе моего разговора с Веласкесом. Что я не один в этом тумане. Но ничего. Только список ресторанов. Как будто я, и правда, звонил за этим.
С Жаном говорить было особо не о чем. Он прекрасно справлялся без меня — браузер почти готов, нашелся толковый дизайнер, который сейчас заканчивал оформление страницы. Я больше не общался даже с куратором из Министерства — Жан все взял на себя. Мне оставалось только заниматься анализом базы данных. Ботаник разгребал черновую работу, я потихоньку писал программу для нейросети. Меня никто не торопил. Работа нравилась. Но сама база перестала быть интересной — я понял, что она неполная. Самое важное мне просто не показывают.
Виктор иногда заходил, болтал о пустяках, но выглядел озабоченным.
— Какие-то проблемы? — спросил я его.
Он пожал плечами.
— Есть немного.
— Могу помочь?
Он усмехнулся:
— Мне может помочь только Господь Бог.
Затем добавил, что мне лучше заниматься нейросетями, радоваться жизни и… пожелал мне не быть на его месте. Звучало это загадочно. Наверху явно что-то происходило, но мне об этом знать не полагалось.
И вот настало воскресенье. Удивительно, что я совсем не волновался. Более того, утром я пил кофе и даже не думал о предстоящей встрече. Кто придет? Что скажет? О чем попросит? Не моя забота. Пусть об этом болит голова у майора Веласкеса.
В парке было пусто. Я пришел к фонтану, не встретив по пути ни души. Вот та самая скамейка. На ней меня уже ждали. Мужчина в светлых брюках и в рубашке с короткими рукавами держал в руках газету — то ли он ее читал, то ли закрывал лицо. Ну, что ж, разберемся позже. Я сел на другой конец скамейки, достал телефон, сделал вид, что просто отдыхаю. Мой шофер, как и в прошлый раз, сел на соседнюю скамейку и тоже уткнулся в телефон. Я открыл мессенджер — пришло сообщение о новом указе Сеньора Гобернанте: запрет на изготовление скульптур и бюстов Эмилио Карденоса. Разрешено размещать портреты Правителя только официальные, утвержденные Министерством информации. Лимит: по два в аэропорту и морском терминале, а также в вестибюлях госучреждений. Запрещено также называть улицы его именем. В конце сообщения подчеркивалась скромность Сеньора Гобернанте и его неустанная борьба с теми, кто пытается возвести его в культ.
Мужчина аккуратно сложил газету, положил ее на скамейку и, не поворачиваясь ко мне, спокойно спросил:
— И как вам последний указ?
Я оторвался от телефона, посмотрел на него. Рядом сидел Фидель Перес! Честное слово — я бы удивился меньше, если бы рядом сидел Арнольд Шварценеггер.
— Привет, Кевин! — Фидель протянул мне руку.
— Привет… — с трудом выдавил я.
— Так что ты думаешь о последнем указе?
Я растерялся. Ничего я не думал.
— А ведь мудро, не так ли? Уйдет Правитель в мир иной, его портреты заменят в один день, и жизнь продолжится.
— Да, наверное…
Упоминать о намерении Сеньора Гобернанте жить тысячу лет казалось неуместным. Фидель поправил свои темные очки и наклонился ко мне:
— Хочу еще раз отметить твою смелость. И ты принял правильное решение, позвонив Веласкесу.
У меня закружилась голова. Откуда он знает о нашем разговоре с Веласкесом? Знал ли Веласкес, что придет Фидель? Они что — работают заодно? Тогда разговор в «Черной овце» — это игра? Проверка? Проверка чего — моей лояльности? Я прошел эту дурацкую проверку?
— Ты, наверное, ждешь, что сейчас из кустов выйдет майор Веласкес, пожмет тебе руку и поблагодарит за службу?
Черт очкастый! Он читает мои мысли.
— Вы работаете вместе?
Фидель улыбнулся.
— Безусловно. Мы все работаем вместе, чтобы республика Ла-Эсперанса процветала, а ее граждане были счастливы.
Он издевается? Ладно, буду спрашивать прямо.
— Вы, случайно, не заговорщики?
Фидель наклонил голову, чуть приподнял очки, заглянул мне в глаза:
— Конечно, заговорщики. Наша сеть опутала госбезопасность, дворец Правителя, все министерства, армейское руководство. Короче, все правительственные учреждения и организации. И все возглавляет сеньор Эмилио Карденос.
— А если серьезно?
— Я никогда не был столь серьезен, как сейчас.
— А записка и разговор с Веласкесом — это проверка?
Фидель медленно покачал головой.
— Скорее желание поговорить с тобой в месте, где нас никто не видит. Твой водитель и люди Веласкеса не в счет. Давай пройдем к морю.
Мы пошли по аллее, мой водитель шел следом, держась на почтительном расстоянии.
— А где ваша охрана? — спросил я.
— Не твоя забота. Считай, что ее нет.
Пустынный пляж, шипение прибоя, солнце за облаками, ветер, срывающий с верхушек волн пену. Мы сели под палапу у самой кромки воды. Водитель направился к буфету, взял бутылку лимонада и устроился под навесом.
— Здесь нас никто не услышит, — сказал Фидель. — Около дворца нет ни одного места без камер.
— Но факт встречи зафиксируют.
— Безусловно. Запишут, что мы обсуждали новый проект.
Он немного помолчал.
— Ты спрашивал, почему на нашей встрече были военные?
Я кивнул.
— Но сначала скажи, что ты знаешь о работах по осушению сельвы?
Я не видел, как именно осушают сельву, но понятно, что это тяжелая, грязная работа.
— Да, тяжелая и грязная, — кивнул Фидель. — Малейшая царапина — почти верная смерть. Там работают заключенные. О врачах, конечно, они могут забыть. Через полгода труп или инвалид, но потом быстро тоже труп. Двухлетний тюремный срок — это практически смертный приговор.
— Военные хотят направить солдат на такие работы?
Фидель усмехнулся.
— Нет, солдат надо беречь. Генералы были заказчиками твоего анализа. Они лучше министров понимали, что надо что-то менять.
— И они решили, что выход — это осушение сельвы?
— Именно, — Фидель энергично кивнул. — Они внимательно прочитали твои выводы. Их идея — обязать каждого жителя острова работать в сельве по два-три дня в месяц.
— Добровольно?
— Во имя будущего. Во имя тысячелетнего счастья.
— Но для этого им надо прийти к власти.
— Безусловно.
Он снял очки, протер их салфеткой.
— Они ненавидят министров и старейшин. Правильно делают, между прочим. Первый этап их плана — приставить к каждому министру военного комиссара.
— Комиссара?
— Как когда-то в России. Их задача — заставлять министров работать.
— Вряд ли два идиота лучше, чем один.
Фидель расхохотался.
— Блестяще! Запомню.
— А второй этап?
— Заменить министров комиссарами, когда они войдут в курс дела.
— А Совет старейшин?
— Заменить Военно-хозяйственным советом.
— Но для этого им придется пристрелить Сеньора Гобернанте.
— С этим у них проблем не будет. Его охрана — это военные, которые подчиняются генералам. Но это не обязательно. У нас демократическая республика, всегда можно устроить досрочные выборы.