Он развернул карту, показал точку.
— Вот здесь наша первая камера. Контролирует въезд. Микрофоны мощные — реагируют на звук двигателей за километр. Если кто-то едет, на пульте загорается красная лампа.
Я прищурился, пытаясь разглядеть камеру. Ничего. Лейтенант засмеялся.
— Даже не пытайся. Она замаскирована под ветку, а солнечные батареи спрятаны в листве.
Он щелкнул тумблером на ящике, несколько раз ткнул в экран телефона и передал мне.
— Гляди.
На экране показалась дорога, деревья, и — что неудивительно — половина нашего «Хаммера». Я достал рулетку, отмерил расстояние.
— Двадцать метров. Если идти по обочине, прятаться за кустами, а потом прижаться к стволу, можно пройти незамеченным.
Лейтенант прищурился.
— Только как ты сюда доберешься без машины?
— Пешком, например.
— Ха! Микрофоны услышат шум шагов.
— Они же настроены на звук двигателя, — поправил я.
Лейтенант фыркнул, но ничего не ответил.
Дальше мы прошлись вдоль других камер.
— Вот эту мы поставили по твоему совету, — сказал он, указывая на новую точку. — Раньше следили только за ближней к морю улицей, но ты настоял, что вторая тоже важна.
Он вопросительно посмотрел на меня. Я ничего не ответил, просто молча осмотрел массивный электрический столб с камерой, гордо торчащей наверху, словно говорящей: «Я вижу все».
— А теперь пойдем на пляж, — с ноткой самодовольства предложил лейтенант.
Мы вышли к гавани. На воде качались лодки, солнце бликовало на мокрых канатах.
— Давай-ка, найди здесь камеру, — хитро улыбнулся лейтенант.
Я внимательно осмотрел окрестности: деревья, крыши домов, электрические столбы. Ничего.
— Не вижу.
Лейтенант хохотнул, развернул меня лицом к телефонной вышке.
— А теперь? Видишь ту черную точку наверху?
Я прищурился.
— Камера с мощным телеобъективом?
— Именно! Гениальная идея одного нашего инженера. Хоть все остальные камеры разобьют, эта главная — недосягаема.
Теперь все стало на свои места. Я изучал изображения с этой камеры в офисе, но ошибочно думал, что она стоит где-то на пляже. Угол обзора смущал, но тогда я не придал этому значения. Теперь все ясно.
И действительно — здесь все было под контролем.
Лейтенант бросил быстрый взгляд на часы и хмыкнул:
— Катер вернется через сорок минут. До Эль-Тумбо иначе не доберешься. Пошли пока пообедаем.
Ближайшая к морю улица поражала своей аккуратностью. Лужайки у каждого дома были ухожены, цветники пестрели алыми и желтыми бутонами, а плитки на тротуаре блестели так, будто их каждый вечер натирали воском. Все это резко контрастировало с пыльной дорогой, по которой мы сюда добирались. Улица упиралась в полуразрушенную красную скалу.
— Вон там начинается тропа в Эль-Тумбо, — сказал лейтенант.
При слове «тропа» он пальцами показал кавычки.
— Была тропа, — продолжил он. — Мы ее обследовали — нет там ничего. Два километра по скалам, через колючий кустарник. На выходе из деревни мы поставили камеру, но за все время никто даже близко к скале не подходил. Будешь смотреть?
Я сказал, что доверяю ему и эту камеру оставим в покое. Лейтенант облегченно вздохнул.
Мы подошли к двухэтажному зданию с большими витринами, где висели яркие плакаты — загорелые счастливые люди на фоне ослепительно голубого моря.
— Магазин, — пояснил лейтенант. — Раньше тут две лавчонки стояли, но один богатый испанский художник подарил деревне это здание. Очень он любил это место.
— Зайдем?
Внутри магазин оказался разделен на две части: слева — гастрономический отдел, справа — хозяйственные товары. На полках аккуратно выстроились банки с кофе, консервы, мешки с рисом, бутылки масла. В другом углу — посуда, садовый инвентарь, краски в железных банках, канистры с керосином.
— Одежда и парфюмерия на втором этаже, — с гордостью добавил лейтенант, словно сам тут являлся главным организатором.
Я вспомнил дорогу, полную ям, кочек и пыли.
— И все это богатство доставляют на машинах?
Лейтенант усмехнулся:
— Нет, на лодках. Этот магазин снабжает не только эту деревню, но и Эль-Тумбо, и еще одну деревушку — мы ее проезжали, но с дороги ее не видно.
Ресторан находился прямо рядом с магазином. Внутри царил полумрак, спасительный после ослепительного солнца. Работал кондиционер, создавая приятную прохладу, столики были накрыты белыми скатертями, на них стояли стеклянные бутылки с оливковым маслом и перечницы в деревянных подставках.
— Шикарно! — я не сдержал восторга. — Это тоже подарок испанца?
Лейтенант покачал головой:
— Нет, владелец ресторана — местный. Но у него есть другой бизнес — он торгует рыбой, возит ее в город.
В зале был занят всего один столик. За ним сидели четверо офицеров, неспешно потягивавших пиво из высоких стаканов. Увидев нас, они лениво махнули рукой.
— Подойдем, — сказал лейтенант.
Мы подошли ближе, и он представил меня:
— Кевин Тейлор, американец, работает у нас вольнонаемным. Математик, специалист по геометрии.
Офицеры кивнули, изучающе глядя на меня.
— Как вам тут живется? Скоро назад? — поинтересовался лейтенант, присаживаясь.
Пожилой капитан с седыми усами тяжело вздохнул, проводя рукой по стакану:
— Неделя осталась. Дни считаем.
Лейтенант повернулся ко мне:
— Они тут по месяцу в командировках.
Один из офицеров, молодой и коротко стриженный, усмехнулся и махнул рукой официанту, чтобы тот придвинул к их столику еще один.
— Присаживайтесь. Здесь выбор-то небольшой.
Мы сели и начали изучать меню.
— Честно говоря, все уже осточертело, — признался капитан, лениво переворачивая страницы. — Развлечения тут — сходить на почту за газетами, купить сигареты в магазине, да вот посидеть в этом ресторане.
— А местные красавицы? — с ухмылкой вставил лейтенант.
Офицеры переглянулись, кто-то тихо хохотнул.
— Как увидят нас — сразу домой бегут, дверь на замок.
Лейтенант пожал плечами и с явным сожалением покачал головой.
Тем временем принесли горячее — аппетитно пахнущие тарелки с тушеным мясом и жареным картофелем.
— Слышали новости о Говорящих попугаях? — капитан оторвался от еды и подцепил кусок мяса на вилку. — Новый указ Сеньора Гобернанте.
Я вопросительно посмотрел на лейтенанта.
— Это те, кто повторяет империалистическую пропаганду, — пояснил он. — А что за новости?
— Им теперь запрещено любое общение с народом. Ни митингов, ни интернета, ни газет, ни книг… Ждали, что за нарушение будет штраф, но сегодня объявили — три года в сельве.
— Это же смертный приговор! — не сдержался я.
Капитан спокойно кивнул.
— Если им позволить болтать, смертный приговор подпишем для всей республики.
— Вот именно, — поддержал его один из офицеров, отрезая ломтик картофеля. — Таким сволочам там и место.
После этого обед проходил в тишине. Закончив, лейтенант взглянул на часы, потом на меня.
— Давай быстрее. До катера осталось пятнадцать минут.
Глава 34
Жара, влажность — куда все подевалось! Казалось, свежий морской ветер выдул из тела усталость и липкий зной. Мы с лейтенантом стояли у борта катера, держась за скобы надстройки. Соленые брызги иногда долетали до лица, и я машинально облизывал губы. Справа до самого горизонта простиралась синева, разрисованная барашками волн, слева тянулись скалистые берега, поросшие жухлым кустарником. Иногда скалы уступали место узким белым пляжикам с темными полосами выброшенных прибоем водорослей. Но песчаные пятна быстро заканчивались, и снова возникали красные каменные громады с редкими, иссушенными солнцем пальмами.
На носу катера, рядом с пулеметом, сидел солдат. В одной руке он держал надкусанное яблоко, во второй был бинокль, в который он сосредоточенно рассматривал горизонт. Мы с лейтенантом явно нарушали его покой — с момента выхода в море он еще ни разу на нас не взглянул.
— Мы его смущаем, — усмехнулся я. — Давай пройдем на корму, а то он яблоко не доест.
— Уже не успеет, — ответил лейтенант, кивнув на берег. — Вон оно, Эль-Тумбо. Будем причаливать.
Я прищурился. Впереди виднелся широкий пляж с парой причалов. За песчаной полосой скалы резко отступали вглубь острова, открывая зеленую долину, где в хаотичном беспорядке стояли пестрые домики. Между ними виднелись огороды, фруктовые деревья, низкие навесы из пальмовых листьев.
— Эль-Тумбо, — повторил лейтенант, удовлетворенно выдохнув. — Глушь, но глушь красивая.
Катер подошел ко второму, пустому причалу, покрытому зеленой слизью и ракушками. Командир судна вышел на палубу, быстро сориентировался и объявил:
— Вернемся через два часа. Если не успеете, ждите следующий рейс — он через четыре.
Я шагнул на деревянные доски, тут же почувствовав, как под ногами покачивается суша. Лейтенант толкнул меня в бок и кивнул на высокий столб, на котором висела камера наблюдения с солнечной батареей.
— Она контролирует причалы, — сообщил он. — Больше камер нет. Как думаешь, хватит?
Я огляделся. В отличие от Буэнависты, где улицы были ровными и аккуратными, здесь дома стояли как попало. Никаких прямых линий, никакой системы — просто лоскутное одеяло крыш, навесов, темных проходов между дворами. Контролировать здесь кого-то с помощью одной камеры — смешная идея.
— А что там? — я кивнул в сторону пляжа, где сушилась рыболовная сеть.
Лейтенант прищурился.
— Ты про тот сарай? — он кивнул на уродливое строение, чья облупившаяся белая краска казалась еще более выцветшей на фоне белого песка. — Это бывший погранпост. Теперь пустует.
— Пойдем, посмотрим?
— Почему бы и нет?
Мы направились по тропинке, петлявшей между кустами. У сетей копошился старик-индеец, с трудом очищая их от водорослей. Он был сутул, кожа на лице висела, как старая замша, но глаза оставались живыми, внимательными.
— Привет, старый, как