дела? — бросил лейтенант.
Старик медленно поднял голову, поправил панаму, но не снял ее.
— Хорошо, — спокойно ответил он.
— Ну, и ладно, — буркнул лейтенант.
Дом действительно выглядел заброшенным. В окне жужжал допотопный кондиционер, а за домом тарахтел генератор. Дверь была прикрыта, но не заперта. Лейтенант постучал.
— Есть кто живой?
Ответа не последовало. Он потянул дверь на себя, заглянул внутрь и хмыкнул:
— Тут кто-то живет, но сейчас пусто.
Я отошел к морю. Волны с шипением наваливались на берег, оставляя за собой полосу пены и горсти выброшенных камешков.
— Жара, — лейтенант вытер лоб. — Мы тут как в кастрюле. Не хочешь искупаться?
— Не особо. Лучше в тени посижу.
Я выбрал место у старой пальмы, направился туда, но краем глаза заметил движение. Кто-то шагал в нашу сторону из деревни. Полноватая фигура, белая футболка, шорты. В руках два прозрачных пакета — в одном огурцы, в другом помидоры и зелень. Лейтенант прищурился, потом ухмыльнулся.
— О, — протянул он, — кажется, старый знакомый.
Я вгляделся и не поверил своим глазам.
К нам приближался Дантист.
— Привет, — бросил лейтенант, когда Дантист подошел ближе. — Я думал, ты в сельве канавы копаешь, а ты вот тут, на пляже, овощи покупаешь.
Дантист узнал меня, на его лице мелькнула странная усмешка — не то приветливая, не то обреченная.
— Он не понимает по-испански, — сказал я лейтенанту.
Дантист, будто в ответ, произнес на хорошем испанском:
— Здравствуйте.
Затем, подняв пакеты, добавил уже по-английски:
— Купил овощи у индейцев.
Выглядел он на удивление прилично — чистые шорты, аккуратная футболка, добротные шлепанцы. Никаких признаков пленника или каторжника. Только глаза оставались настороженными, как у человека, привыкшего к постоянной опасности. Лейтенант поправил кобуру, явно наслаждаясь своей ролью.
— Спроси его, что он тут делает?
Но Дантист сам все понял. Он прищурился, взвесил в голове возможные ответы и спокойно сказал:
— Позвоните полковнику Гомесу.
Лейтенант сразу потерял к нему интерес, повел плечами и повернулся ко мне.
— Его арестовали в Плайя-Кларе за попытку перейти границу, — заговорил он негромко, но так, чтобы Дантист понял, что речь идет о нем. — В аэропорту он, говорят, оскорбил Сеньора Гобернанте. Ну, а попытка бегства — это уже довесок.
Лейтенант усмехнулся, будто вспоминая что-то забавное.
— Я его тогда допрашивал, вежливо, между прочим. Потом полковник узнал, что он дантист, велел привести его к нему и забыть, что он вообще существовал. Видимо, зубы у полковника разболелись. А оно вон как получилось… Теперь он тут, вроде как при деле.
Дантист напряженно слушал наш разговор, пытаясь вычленить знакомые слова. Когда понял, что к нему больше нет интереса, коротко кивнул мне и пошел к своему сараю.
— Ладно, — протянул лейтенант, расправляя плечи. — Пойду купаться.
Я двинулся к пальме, где стояла низкая деревянная скамья. Уже собирался присесть, когда услышал, как за спиной скрипнула дверь. Дантист вышел на крыльцо, осмотрелся, заметил меня, подошел.
— Привет, — сказал я. — Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть.
Дантист внимательно оглядел меня с ног до головы — от рубашки и брюк до начищенных кожаных туфель. Затем перевел взгляд на плещущегося в воде лейтенанта.
— Ты с ними?
— Временно, — кивнул я. — А так работаю в Центре кибернетики.
— Расскажи.
Я кратко обрисовал свою историю. Дантист покачал головой.
— Даже не знаю, кому из нас хуже.
— Что ты имеешь в виду?
— Как только я стану не нужен, меня отправят в сельву копать канавы. А тебя могут просто прикончить. Впрочем…
Он махнул рукой, глядя на скалы.
— Меня тоже могут отправить в сельву в виде трупа.
— Расскажи о себе, — попросил я.
То, что он рассказал, в целом совпадало с версией лейтенанта. Арест, допрос, перспектива каторжных работ. Но затем полковник Гомес решил воспользоваться ситуацией: после нескольких осмотров и лечения зубов он оставил Дантиста при себе в качестве личного стоматолога. Три дня его привозили в клинику, где он лечил полковника и пару его приближенных. Молодой майя-дантист, худой и молчаливый, был его ассистентом. После работы его отвозили в тюрьму, в весьма приличную камеру. Кормили хорошо, он попросил самоучитель испанского — принесли и самоучитель.
— А потом?
— Потом меня поселили здесь, — Дантист кивнул в сторону сарая. — Дали запас консервов, круп, муки, немного денег и сказали, что рыбу, овощи и фрукты я могу покупать у индейцев.
— А твоя работа?
— Два раза в неделю сюда приплывает лодка. Сгружает коробки. Раз в неделю за этими коробками приходит военный катер.
— Ты знаешь, что в них?
Дантист усмехнулся.
— Как думаешь? Может быть, оружие. Может быть, наркотики. Может быть, запрещенные книги. А может, просто дорогой алкоголь, который не найти в местных магазинах.
Я посмотрел на камеру, направленную на причалы. Пляж не входил в зону ее обозрения.
— Но почему ты уверен, что это опасная работа?
— Видишь, куда направлена камера?
Я кивнул.
— А лодка всегда причаливает к пляжу. В одно и то же время, когда нет пограничных катеров. Явно что-то незаконное. Как только эта схема перестанет работать, меня уберут как ненужного свидетеля.
— Тогда мы с тобой в одной лодке, — пробормотал я.
Дантист посмотрел мне в глаза.
— Теперь мы коллеги. Вернее, кандидаты быть съеденными крокодилами в сельве.
— А почему ты не можешь убежать с тем, кто привозит коробки?
— Этот парень у них на крючке. Если он возьмет меня с собой, то его семья в Мексике не проживет и суток.
Мы замолчали.
К нам подошел лейтенант, встряхивая мокрыми волосами.
— У тебя случайно пива не найдется? — спросил он у Дантиста.
— Мне привозят только джин-тоник, — сказал Дантист. — Пару банок могу отдать.
— Великолепно! — оживился лейтенант.
Дантист принес две банки. Лейтенант выдул обе в пару минут, довольно рыгнул и вдруг предложил:
— Пошли к источнику.
Тропа тянулась в гору, огибая валуны, петляя среди кустов. Местами она шла прямо по краю обрыва, откуда открывался вид на всю деревню. В конце пути нас встретила маленькая зеленая лужайка. Из-под камней пробивался прозрачный родник, падая с уступа в глубокую черную яму.
Лейтенант вытер пот со лба.
— Дальше идти нельзя. Вон там, — он кивнул на отвесную скалу, — у них пещеры. Святилище майя. Говорят, что на посторонних со скалы может обрушиться камень. Чисто случайно, конечно.
Я посмотрел на него.
— Эта деревня существует ради охраны пещер?
— Так и есть. Раз в год сюда приезжают сотни майя со всего острова. У них тут какой-то священный праздник. Белых сюда в этот день не пускают.
Я кивнул.
— И как они живут?
— Ловят рыбу, продают ее в Буэнависте. Там же покупают керосин, крупы, инструменты.
Он задумался, разглядывая долину под нами.
— Я бы тут удавился от тоски. Спился или повесился.
Я посмотрел на ручей, на гладкие камни на дне. Хотел сказать, что это все равно лучше, чем копать канавы в сельве, но промолчал.
Глава 35
— Жарко! — пробормотал лейтенант и растянулся на теплых досках причала.
Ветер стих, море успокаивалось, и теперь прибой лишь еле слышно шуршал у деревянных свай. По берегу сосредоточенно бродили синие цапли. Лейтенант бросил взгляд на часы.
— До катера еще двадцать минут, успею вздремнуть.
Я прошелся по причалу, еще раз оглядел красные скалы, хаотично разбросанные домики индейцев, пляж, где старик уже закончил чистку сетей и теперь аккуратно их складывал.
— Пойду, попрощаюсь с Дантистом, — сказал я.
Лейтенант приоткрыл один глаз, лениво качнул головой.
— Охота тебе время терять, болтать с этим… Впрочем, делай, как знаешь. Только не забывай, где ты работаешь.
Я двинулся в сторону пляжа и подошел к старику. Он взглянул на меня с хитрой улыбкой, обнажив редкие желтые зубы.
— Вам помочь? — спросил я.
Старик рассмеялся.
— Спасибо, я справлюсь. Вон мой сын, Рауль.
Он кивнул в сторону сарая. На крыльце сидел Дантист, а рядом с ним загорелый мужчина в красной футболке и светлых брюках.
— Он тоже рыбак? — спросил я.
— Да, завтра идем в море.
— Далеко?
— Километров пять от берега, а потом к мысу.
— Пограничники вас не останавливают?
— Нет, они нас знают. Когда приезжают, всегда пересчитывают лодки — сколько у причала, сколько в море. Их должно быть ровно пять.
Я кивнул, пожелал старику удачи и направился к сараю. Дантист улыбнулся мне и кивнул на своего соседа.
— Это Рауль, мой учитель испанского языка, — сказал он. — Кстати, он немного говорит по-английски.
Рауль оказался крепким, сухощавым мужчиной лет сорока. Он был подвижен, улыбался открыто, обнажая идеальные белые зубы, но складки у носа и тонкие морщинки в уголках глаз выдавали его возраст.
— Привет, Рауль, — сказал я, протягивая руку.
Рауль стиснул ее с неожиданной силой.
— Мне о вас немного рассказал ваш отец.
Рауль чуть склонил голову в знак благодарности, а затем Дантист сказал фразу, которая сразу заставила меня насторожиться:
— Рауль может нам помочь. У него есть друзья в Мексике, и он знает парня, который привозит коробки.
Я скептически пожал плечами.
— Рауль может нам помочь, а потом его отправят в сельву копать канавы.
Рауль засмеялся, в его глазах промелькнула лукавая искра.
— Копают канавы только глупые, — сказал он. — Нашу деревню никто не тронет.
Я вспомнил слова генерала о майя и их священных пещерах.
— Хорошо, если так.
Дантист достал из кармана телефон.
— У меня тут сигнал слабый, но пользоваться можно. Давай обменяемся номерами — поговорить не с кем.
Мы продиктовали друг другу номера.