— Мы все любим, — улыбнулась Клара. — Я тут могу часами ходить, любоваться каждой вещью, вспоминать их истории.
Это было сказано с таким восторгом, что я на секунду поймал себя на мысли: а вдруг она действительно искренна?
Мы бродили по комнате. Клара рассказывала про каждую картину, каждую вазу, каждую безделушку. Анита непрерывно восхищалась. Я старался делать вид, что мне это интересно, но быстро устал. Клара это заметила, хихикнула.
— Ладно, мальчики не любят искусство. Пойду, потороплю повара.
Как только она исчезла в коридоре, Анита прошептала:
— Фотографируй! Быстрее. Все — картины, мебель. Тут каждая вещь — десятки тысяч долларов. Музейные экспонаты. Про картины я вообще молчу.
Я достал телефон и начал нажимать кнопку. Плавные линии китайской керамики. Бархатные кресла эпохи Людовика XVI. Персидские ковры, на которых можно разглядеть каждую нить. Но вот шаги. Я успел спрятать телефон.
— Не скучали? — улыбнулась Клара. — Пошли в столовую, уже все накрыто.
Вино, салаты из даров моря, устрицы, зелень. Анита придумывала шутливые тосты. Клара смеялась. Две бутылки легкого вина быстро опустели. На горячее — жареная рыба с картофелем и овощами. Простое блюдо, но с необычным нежным соусом, который придало ему характер, как сказала Анита. От сладкого все отказались. Женщины — потому что берегут фигуру. Я — потому что вообще не любитель пирожных и тортов.
Мы прощались как лучшие друзья.
— Обязательно приходите на выставку! — Клара взяла меня за руку, держала ее чуть дольше обычного.
Анита прошептала:
— Остановись у пляжа. Нужно кое-что проверить.
Анита наклонилась ко мне через плечо. Она много выпила, но держалась уверенно. Машину вела безукоризненно.
— Посмотри снимки. Все получилось?
Я пролистал фотографии. Четкие, можно разглядеть каждую мелочь. Ничего редактировать не надо.
— Ты раньше занимался фотографией?
— Нет. Просто всегда стараюсь делать все аккуратно.
Анита замялась. Она хотела что-то сказать, но явно не знала, с чего начать.
— Ты сможешь провезти меня через охрану дворца?
— Смогу, у меня бейджик с нужной полосой.
Потом, вдруг, положила ладонь мне на грудь.
— У меня давно не было мужчины, — сказала негромко, не глядя в глаза. — Можно я у тебя переночую?
Глава 38
Гроза утихла, только откуда-то издалека, с моря, раздавались глухие раскаты. Ливень превратился в ленивый моросящий дождик, ветер, приносящий прохладу, чуть колыхал занавески.
— Как же хорошо, — сказала Анита, переворачиваясь на бок. — Ночь, как по заказу.
Она положила голову мне на грудь.
— У тебя в Америке есть женщина?
Голос мягкий, вкрадчивый.
— Ничего серьезного, — сказал я. — Иногда встречаются два одиночества.
Она провела пальцами по моему плечу.
— Я тебя понимаю, — помолчав, сказала Анита.
Привстала, потянулась к своему телефону.
— У меня для тебя сюрприз, — сказала она, включая телефон. — Вот смотри: здесь фотографии в домах министра промышленности, министра сельского хозяйства, твоего Виктора и даже генерала Ортиса.
Гостиные, спальни, кабинеты. Фотографии четкие, качественные, никаких пространственных искажений.
— Ты сделала за меня всю работу?
— Я подозревала, что это может пригодиться. Полковник ничего об этих фотографиях не знает. Можешь говорить, что это твоя работа.
— Я скажу, что это наша работа.
— Мне все равно. Капитана я рано или поздно получу, но выше мне никогда не подняться. Даже если я пересплю со всем генералитетом.
— Не говори так.
— Хорошо, не буду.
Какое-то время мы лежали молча. Потом Анита встала, накинула мой банный халат, подошла к окну.
— Тебя посылают в Эль-Тумбо?
— Да, но сказали, что надо подождать.
Они кивнула.
— Я знаю. Полковник ждет, когда придет видеокамера с мощным телеобъективом. Тебе нужно будет снимать Дантиста со скалы. Самая лучшая точка над пещерами, где майя хранят святыни.
— Ты так хорошо знаешь эту деревню?
— Я на острове знаю все. Везде побывала, все видела, могу работать гидом.
— И когда придет эта видеокамера?
— Думаю, что через два-три дня. Я, кстати, поеду с тобой.
— Это уже согласовано?
— Я сама напросилась. Сказала, что в городе закисла, хочу немножко приключений.
Улыбнулась, погладила меня по плечу.
— А ты представляешь, что на скале нам, может быть, придется просидеть два или три дня?
— Это я представляю лучше тебя.
Она запрокинула голову, начала сгибать пальцы.
— Два дня. И нам надо придумать, как мы будем там развлекаться. Спускаться вниз нам нельзя. И до Эль-Тумбо придется пробираться пешком от деревни Буэнависта. Ты умеешь пользоваться мачете?
— Не пробовал, но думаю, что лучше, чем ты.
— Это вряд ли.
Я вспомнил заросли колючего кустарника, разрушенные скалы.
— Будем прорубать тропу?
— Да, придется прорубать тропу. На лодке нам приплывать нельзя, это привлечет внимание. Дантист может подать сигнал тревоги, и вся операция сорвется. Кстати, а ты знал Дантиста раньше?
— Встретил его в аэропорту, когда прилетал. Потом ехали на одном такси в отель. Я даже не знаю, как его зовут. Хотел спросить, но забыл.
— Зовут его Майк, — сказала она. — Фамилию не помню.
Дождь прекратился. На востоке у горизонта появилась светлая полоса.
— Ложись, поспи. Тебе ведь завтра на работу.
— Ничего, я выносливая. А впрочем…
Она сбросила халат, юркнула под одеяло, уткнулась носом в подушку и затихла.
Я проснулся от запаха кофе. Анита сидела на стуле рядом с кроватью, держа в руке кружку.
— Я точно рассчитала, приготовила кофе как раз к твоему пробуждению.
К кофе у меня было немного печенья и кусок полузасохшего сыра.
— Ты завтракаешь в ресторане? — спросила она, пытаясь раскусить затвердевшее печенье.
— Да, мне не очень нравится, но лень самому что-то готовить.
— Я позвонила шефу, сказала, что наше задание окончилось поздно ночью, я безумно устала и беру сегодня выходной. Давай проведем этот день вместе?
Я кивнул. Сегодня целый день у меня был свободен. Как, впрочем, и завтрашний.
— Отлично. Поедем в парк, там погуляем, пообедаем, искупаемся.
— Отличная идея.
Анита с припухшим после сна лицом, без косметики, с растрепанными волосами выглядела очень по-домашнему. Казалось, что я ее знаю уже много лет.
— Утром ты еще красивее, — сказал я.
Я понимал, что рядом сидит профессионал, который легко может изобразить и фурию, и домашнюю кошечку, но думать о плохом я не хотел. Я не хотел также думать о судьбе Дантиста, о парне, который перевозил коробки, о солдатах или офицерах, которые развозили коробки по домам министров.
— Утром я всегда такая, — улыбнулась Анита. — Потом трубит труба, я из сонного котенка превращаюсь в старшего лейтенанта.
Она допила кофе, понесла чашку к раковине, вымыла ее, поставила сушиться.
— Тебя, наверное, еще попросили проследить, как коробки развозятся по домам министров?
Я кивнул.
— Да, меня попросили проследить весь путь.
Она улыбнулась.
— Я знаю парня, который привозит эти коробки на катере. Но этого мало. У тебя пропуск, который позволит нам войти в коттеджный поселок. Мы там погуляем, дождемся кого надо и сделаем пару снимков. После этого твоя работа будет закончена.
— Тебе не жалко министров? — спросил я.
Анита пожала плечами.
— Я общалась практически со всеми, — сказал она. — Это бездельники, бабники и алкоголики. Страна вздохнет свободнее, когда их уберут.
Она подошла к балконной двери, отодвинула занавеску, долго стояла, рассматривая черепичные крыши и синюю полоску моря на горизонте.
— Никогда не думала, что увижу дворец Сеньора Гобернанте. Я слышала про золотого пеликана на башне и очень рада, что мне удалось его увидеть. А ты был во дворце?
— Да, на втором этаже. С одной стороны — офисы, с другой — его апартаменты, как я понимаю.
— А самого его не видел?
— Нет, надеюсь, что это когда-нибудь произойдет.
— Его мало кто видел. Министры отчитываются перед Советом старейшин, а они уже докладывают Сеньору Гобернанте о своих впечатлениях.
— И что, он ничего не подписывает, не утверждает их отчеты и планы?
— Говорят, что он никогда ничего не подписывает. Не хочет брать на себя ответственность. А если что-то пойдет не так, то отвечает тот, кто поставил последнюю подпись.
— Но ваши генералы тоже отчитываются перед Советом старейшин?
— За всех отчитывается генерал Ортис. Он рассказывает Сеньору Гобернанте, что вокруг острова курсируют десятки мексиканских и американских кораблей, готовых в любой момент обстрелять остров страшными ракетами. Сеньор Гобернанте пугается и говорит, чтобы они усилили бдительность и были готовы к отражению любой атаки. У наших генералов никогда не возникали трудности с бюджетом. Сколько они попросят, столько они и получают. Ты смотришь телевизор?
Я кивнул. Каждый вечер в программе новостей сообщалось, о планах империалистов, которые хотят получить в свое владение жемчужину Карибского моря. Наше тысячелетнее счастье не дает никому покоя, мы являемся слишком хорошим примером, мозолим глаза всем странам, которые страдают от ига капиталистов-кровососов.
— А ты хочешь уехать обратно в Америку? — спросила она, глядя куда-то в сторону.
— Вчера еще об этом думал, — сказал я, — а сегодня уже не знаю.
— Из-за меня?
— Из-за тебя. Я понимаю, что буду свидетелем не очень хороших дел, что меня в любой момент могут убрать. Но вот сейчас, в данную секунду, я не хочу думать ни о чем плохом. Мне хорошо с тобой.
— Мне тоже с тобой хорошо. Поверь, что наша с тобой ночь, не входила в планы полковника. Это была моя личная инициатива.
— Я это почувствовал.
Она потянулась, похлопала себя по щекам.
— Пора собираться. Скоро начнется пекло, и наша прогулка уже не будет такой приятной.