— Они сами хотят тебя увидеть. А теперь слушай внимательно. Твоя задача — сделаться их лучшим другом. Человеком, которому можно доверять и который принесет на блюдечке любую информацию, к которой его допустят.
Он наклонился вперед.
— Ясно?
— Ясно, сеньор. Я постараюсь.
— Ты не постараешься, а сделаешь.
Фидель поднялся, прошелся по комнате.
— А с Анитой я разберусь. Надо ей язык укоротить.
Я напрягся.
— Что вы с ней сделаете?
Фидель остановился, задумчиво посмотрел на меня.
— Не бойся, твоя Анита будет жива. Просто испорчу ей немного настроение.
Он усмехнулся.
— И пить она больше не будет.
Глава 42
Обеденный перерыв. Мы с Анитой в «Черной лилии». Она молчала, крутила на столе стакан с водой. Бледная, под глазами темные круги.
— Плохо себя чувствуешь?
Анита отрицательно помотала головой. Подошел официант, принял заказ, ушел. Она долго смотрела в сторону, потом, наконец, сказала:
— Два часа назад за этим самым столиком я пила кофе с Фиделем.
Черт!
Я выругался сначала по-английски, потом по-испански.
— И что он сказал?
— Сказал, что я сучка. И если бы не мой ум, он бы лично утопил меня в болоте.
Я снова выругался. Анита слабо улыбнулась.
— Ты по-испански ругаешься лучше, чем по-английски.
Задумчиво повела пальцем по краю стакана.
— А знаешь, что он еще сказал?
— Что?
— Приказал, чтобы я следила за тобой. Письменный отчет по телефону после каждой нашей встречи.
Помолчала, потом добавила:
— Вот такая я сучка.
— Ты согласилась? Впрочем, дурацкий вопрос. От предложений Фиделя отказываться нельзя.
— Нельзя, — кивнула она.
Я рассказал ей про предстоящий пикник с генералами. Анита покачала головой.
— Мы с тобой по уши в дерьме. Мне все труднее выдерживать наше тысячелетнее счастье.
Она сделала глоток воды, откинулась на спинку стула.
— Фидель ненавидит полковника, полковник ненавидит Фиделя, генералы ненавидят и того, и другого. Вот такой получается треугольник. А мы с тобой в середине этого треугольника барахтаемся в вонючей луже.
— Ничего, — сказал я, — мы с тобой умные ребята. Что-нибудь придумаем.
Анита оглядела зал.
— Страну жалко.
Посмотрела на соседний столик.
— Сидят люди, обедают, обсуждают погоду и не знают, что наверху такое дерьмо. Они верят в Сеньора Гобернанте, желают ему здоровья и тысячу лет жизни. А этот сеньор не жив, не мертв, как чертов кот Шредингера.
Тяжело вздохнула.
— Как же я от этого устала.
Взял ее ладонь в свою. Сжал.
— Я с тобой. На меня ты можешь положиться.
Она достала платок, вытерла глаза.
— Кевин, дорогой, спасибо тебе. Ты первый, кто хочет мне что-то дать, а не получить от меня. Я никому не верила, а тебе почему-то верю. Я не сучка, Фидель ошибается. Я устала. Я просто баба, которая мечтает хотя бы один день полежать на диване с интересной книгой, и при этом не бояться завтрашнего дня.
Она спрятала платок в сумочку, достала зеркальце, посмотрела, не потекла ли у нее тушь с ресниц. Вроде все нормально. Она улыбнулась, закрыла сумочку, наклонилась ко мне.
— Поцелуй меня.
Я поцеловал ее в щеку.
— Утром меня вызвал к себе полковник. Сказал, что мы с тобой завтра отправляемся в Эль-Тумбо.
— Уже завтра?
— Да. После обеда нам выдадут палатку, спальники, какую-то еду и камеру с телеобъективом. Я попросила еще мачете, нам дадут два мачете. Выезжаем в семь утра. Ближе к вечеру должна прийти лодка с контрабандным товаром. Мы поедем вдвоем, за рулем буду я. Машину оставим в Буэнависте, дальше пойдем пешком через скалы. Я знаю там тропу, она заросла меньше всего. Часа через два-три будем на вершине скалы. Я посмотрела спутниковые фотографии, там есть небольшая площадка, для палатки места хватит.
— А вода?
— Воду придется нести с собой или ночью ходить к источнику. Ты готов ехать завтра?
Я усмехнулся.
— У меня есть другой вариант?
— Нет.
Она взяла мою руку.
— Ну, и славно. В три спускайся в вестибюль, я проведу тебя на склад, перетащим наше барахло в машину.
Фидель, выслушав меня, задал только один вопрос:
— Едешь с Анитой?
Я подтвердил.
— Хорошо, постарайся вернуться не в виде трупа.
Я хотел спросить, что он имеет в виду, но в трубке запиликал сигнал отбоя.
Часть шестая. На берегу
Глава 43
— Останови у отеля.
Анита бросила на меня вопросительный взгляд, но ничего не сказала, только направила машину к обочине. Под колесами зашуршали мелкие камешки, поднялось облако пыли. Я вышел и сразу понял, что подходить к отелю нет необходимости. Верхушка сухого дерева была видна прямо с дороги и казалась черной от облепивших ее граклов. Они сидели плотной стаей, словно предчувствуя что-то дурное. Я все же подошел к воротам и сделал снимок.
— Что там? — спросила Анита, когда я сел в машину и захлопнул дверь.
Я молча показал ей фотографию.
— Все это чушь, бабкины сказки, — отмахнулась она, завела двигатель, и машина снова тронулась.
— Так было при особом положении, когда военные наводили порядок, — сказал я.
— Что могут чувствовать глупые птицы? Вот если бы землетрясение или ураган — я бы еще поверила. Но какие у них могут быть пророчества?
Я промолчал.
— Сотри этот снимок и забудь, — сказала она, не глядя на меня. — Все будет хорошо.
Я без слов отправил фотографию в корзину. Телефон убрал в карман, затем, как бы невзначай, положил руку на ее бедро. Она никак не отреагировала.
— Ты успела позавтракать? — спросил я. — В Плая-Кларе неплохой ресторан.
Она покачала головой.
— У нас все рассчитано до минуты. Нам нельзя опаздывать.
Мимо промелькнул пляж, знакомый навес ресторана, цветные домики. Асфальтовая дорога закончилась, машина запрыгала, как на стиральной доске, но Анита даже не подумала сбавить скорость.
— Разобьешь подвеску, — сказал я, вцепившись в ручку над дверью.
— Черт с ней, — хмыкнула она. — Не люблю тащиться, как больная черепаха.
Она бросила на меня быстрый взгляд.
— Ты морской болезнью не страдаешь?
Я хотел сказать, что нет, но внезапно почувствовал, как утренний кофе и бутерброды уже подступают к горлу.
— Ничего, потерплю.
— Потерпи, — кивнула она. — Через полчаса будем в Буэнависте.
Она замолчала на несколько секунд, потом спросила:
— Расскажи про Майка-Дантиста.
Я оглядел машину.
— Не бойся, — усмехнулась она. — Микрофонов нет, я утром проверила.
Я поведал ей все, что знал — и про его ссылку, и про друга Рауля. Анита слушала молча, глядя прямо перед собой, лишь изредка поводя пальцами по рулю. Когда я закончил, она проговорила, как бы рассуждая сама с собой:
— Если эту контрабанду целиком курирует полковник, то после нашей миссии он прикажет убрать Дантиста. После шума и разоблачений ему свидетель не нужен. В полиции легко выбьют из него признание, кем он был завербован.
Она замолчала, потом тихо добавила:
— Жалко твоего Дантиста.
Покусала губы.
— Могут убрать и парня, который привозит коробки в город, но это не точно. Он может не знать главного организатора.
— Этот парень развозит коробки по адресам?
— Нет, он передает коробки какому-то офицеру, который дежурит при входе в коттеджный поселок. Кто что получает — неизвестно.
Вот это совсем непонятно. Я решил уточнить.
— Подожди, что-то не сходится. Если полковник разработал эту схему, то почему он не знает главного — кто получатели.
— Понятия не имею. Возможно, что он просто исполнитель в какой-то сложной игре.
— А всем заправляют генералы?
Анита дернула плечом.
— Все может быть. Полковник потому и хочет заиметь компромат на всех, до кого дотянется. Это для него хоть какая-то страховка. Если он просто исполнитель, тогда Дантиста оставят в живых. На время. Посадят в тюремную камеру, дадут следователям пару недель для душевных бесед. Он сдаст полковника, а генералы останутся чистенькими.
Я посмотрел в окно.
— То есть после этой миссии у Дантиста один путь?
— В могилу, — спокойно ответила она. — Или в бегство.
Она помолчала и добавила:
— Еще можно спрятаться в сельве. Там есть сухие островки с лесом. Можно пересидеть, пока все не уляжется.
Я хотел спросить про свою собственную судьбу, но промолчал. Ответ и так был очевиден.
Минут через пять Анита вдруг хлопнула себя по лбу.
— Я придумала, как спасти Дантиста!
Она засмеялась, захлопала ладонями по рулю. Машина решила воспользоваться моментом и нырнула в глубокую яму. Меня подбросило, и я головой впечатался в крышу.
— Прости! — Анита сбавила скорость, но все еще улыбалась. — Это же гениально! Мы не будем скрываться, а попросим перетащить коробки на берег Рауля. Снимем его на камеру и с невинными физиономиями вернемся к полковнику. Он будет счастлив, ведь Рауль ему не подчиняется.
Она повернула ко мне лицо, сияя энтузиазмом.
— А Рауля никто не тронет. Все жители Эль-Тумбо считаются полусвятыми, связаться с ними — значит навлечь на себя проклятие всех майя острова. Это все равно, что налить кипяток на муравейник.
Я почесал подбородок.
— Но Рауля могут спросить, кто его попросил возиться с коробками.
Анита фыркнула и махнула рукой.
— Это вообще просто! Он скажет, что к нему обратился моряк, перевозивший коробки. Тот ему и платил за услуги. А этого моряка они хрен достанут. Как тебе план?
План и вправду был хорош. Не просто хорош, а единственный рабочий. Вопрос в том, согласится ли Рауль? Если он действительно считается чуть ли не святым, захочет ли он участвовать в этой авантюре?
— Вот и узнаем на месте, — отмахнулась Анита.
Машину трясло все сильнее. Я краем глаза посмотрел на спидометр — семьдесят км/час. Анита держала руль двумя руками, ее пальцы побелели от напряжения. Она ловко лавировала между выбоинами, уводила машину от разбросанных по дороге валунов, но каждое попадание в кочку отзывалось в позвоночнике, как удар молотком. Я уже подумывал попросить остановиться — если не ради машины, то хотя бы ради моего завтрака, который настойчиво просился наружу, — но внезапно Анита резко сбросила газ и плавно затормозила.