— Тут один наш вернулся из аэропорта…
Мы застыли с вилками в руках.
— Там со вчерашнего дня стоит заправленный американский самолет, — продолжил он. — Ни вчера, ни сегодня никто в Америку не улетел. Улетели самолеты в Канаду, в Европу, а американский стоит пустой. В аэропорту никого нет, регистрация не работает, только полиция ходит по залам.
Мы переглянулись.
— Американцев было не менее пятидесяти человек, — сказал я. — Куда они делись?
Официант пожал плечами.
— Никто ничего не знает или не хочет говорить.
— Спасибо тебе, — сказал до сих пор молчавший Рыжий.
Потом он повернулся к мне.
— Я же говорил, что мне тут все не нравится. Давайте заканчивайте с кофе и быстро назад на пляж. Мэри права, тут нам больше делать нечего.
Тут опять появился официант.
— Я поговорил с поваром, — сказал он. — Есть рыбак, который на своем катере за двести долларов может перевезти вас на южный конец острова. Там маленькая деревня, много пустых домов, но жители есть, они вас поддержат. Полиция туда не суется, дорога туда не для их машин. Вы там можете пожить, пока все не успокоится.
— Скажи ему спасибо, — сказал Рыжий, — но мы после обеда пойдем в отель. Мне кажется, что скоро мы будем нужны Сеньору Гобернанте.
Глава 6
— Дошли!
Мы стояли перед забором, огораживающим территорию отеля. Зеленая краска облезла, железные прутья ржавели, а густые кусты самшита скрывали вход в главный корпус. На засохшем дереве сидели черные граклы и внимательно наблюдали, как мы ищем просвет в самшитовых зарослях, пытаясь разглядеть, есть ли зеленая бумажка у кнопки дверного звонка.
— Ни черта не видно, я схожу, посмотрю, — предложил Джон. — Если что, я бегаю быстро, стометровка за двенадцать с половиной секунд. Встречаемся на пляже с кустами.
Он перелез через забор, проскользнул в просвет зеленой изгороди и скрылся. Мы стояли на тротуаре, с трудом вдыхая влажный воздух, который здесь еще смешивался с пылью. Мимо проехал военный грузовик, но солдаты, сидевшие в кузове, не обратили на нас никакого внимания.
— Давайте спрячемся в кустах, — предложила Мэри, показывая на редкие заросли, тянувшиеся вдоль противоположной стороны дороги.
Рыжий усмехнулся.
— Тут мы похожи на туристов, решающих куда пойти: на пляж или в бар. А в кустах…
Договорить он не успел. Из-за поворота показалась полицейская машина с мигающими сине-красными огнями.
— Черт! — выругался Рыжий.
Он наклонился к Мэри, обнял ее за плечи и сделал вид, что нашептывает ей на ухо нечто приятное. Я отвернулся и стал сосредоточенно рассматривать забор. Полиция проехала мимо, не снижая скорости. Рыжий распрямился. На лбу у него выступили капли пота. Он подошел к забору, поднял руки, ухватился за ржавые прутья, подтянулся.
— Возвращается, — сказал он, спрыгнув на землю и вытирая ладони он ржавчины.
Джон подошел к нам с зеленой бумажкой, приклеенной на лбу.
— Все в порядке. На стоянке только машины отеля.
За стойкой сидел Хосе. Не отрывая рук от стола, он поднял большой палец и чуть заметно улыбнулся — так, словно даже улыбаться сейчас было опасно. Я не удержался, подошел к нему и спросил, не опоздали ли мы на обед?
— В два часа на террасе, — сказал он, глядя в экран компьютера.
Потом, словно между делом, тихо спросил:
— Вас было пятеро. Что случилось?
Я рассказал. Он все выслушал молча, слегка кивнул, когда я закончил, и, не отрывая глаз от экрана, сказал:
— Сегодня они больше не приедут.
— Спасибо, — поблагодарил я его и направился к лифту.
Я шел, забыв о своих спутниках, и чувствовал на спине взгляд граклов. Какая чушь! Какие граклы могут быть в вестибюле? И почему тут так холодно?
В номере было теплее. Постель была идеально заправлена, у подушки красовался свернутый из полотенца «лебедь», опущенные занавески создавали в комнате уютный полумрак. Я раскрутил лебедя, пошел в ванную, умылся, посмотрел на свое отражение в зеркале. То, что я увидел, никак не напоминало довольного мужчину на отдыхе. Я вернулся к окну, раздвинул занавески. Засохшее дерево с граклами было как раз перед моим окном. Черные птицы сидели неподвижно, лишь одна вдруг взмахнула крыльями, но, словно передумав, снова замерла. Вся эта картина с сухим деревом и граклами никак не напоминала тропический рай с пляжем, морем и текилой с лаймом, куда я стремился, о чем мечтал, сидя за компьютером в своем офисе. Почему-то стало трудно глотать, появилось предчувствие, что все неприятности только начинаются.
Я задернул занавеску, лег на кровать и включил телевизор. Там показывали, как владельцы ресторанов и магазинов выполняют указ недельной давности о замене английских вывесок на испанские. На экране толпа с интересом наблюдала, как плотный владелец продуктовой лавки срывает вывеску «Food Market», бросает ее на асфальт и с остервенением топчет ее ногами, будто хочет уничтожить не просто вывеску, а саму память о ней. Толпа счастливо аплодирует, за происходящим с довольной мордой наблюдает полицейский. Идиллию портила только надпись «I love NY» на футболке владельца лавки, но судя по его энтузиазму, этот недостаток будет устранен в самое ближайшее время.
— Идиоты, — прошептал я и оглянулся.
Черт меня дери! Скоро я буду бояться собственной тени!
Перед входом на террасу стоял Хосе и с виноватым видом раздавал каждому входящему сложенный лист бумаги. Я остановился, развернул. На английском, испанском и французском сообщалось, что в пять вечера в конференц-зале отеля состоится собрание гостей, где будут объявлены измененные распорядки предоставляемых услуг, новые правила проживания гостей, некоторые временные ограничения и различные организационные вопросы. В конце была приписка, в которой администрация отеля приносит извинения за возможные неудобства, но это распоряжения властей и не выполнить их не представляется никакой возможности.
— Научат нас их родину любить, — раздался голос Рыжего.
Он стоял рядом, изучая «приглашение».
— Хорошо, что не сразу в концлагерь, — добавил он, и мы отправились к стойке раздачи.
— Опа! — это мы сказали одновременно. Нам предлагали только острый овощной суп с кукурузной лепешкой и вареный рис с кусочками жареных бананов.
— Могло быть хуже, — сказал Рыжий.
Я вспомнил, что нечто подобное сказал Дантист, когда мы садились в такси. Я попробовал суп.
— Ну, как? — спросил Рыжий.
— Как предчувствие гастрита.
Рыжий поводил ложкой в миске, осторожно отхлебнул.
— Жидкое пламя!
Однако рис с бананами в сладком соусе мне понравился. Джон и Мэри сидели за соседним столом, разглядывали «приглашения» и тихонько ругались.
— Запомнят они свой медовый месяц, — усмехнулся Рыжий. — У меня тоже был нестандартный. Мы поехали в горную хижину покататься на лыжах, пошли лавины, дороги завалило, кататься нельзя, продукты заканчиваются. В общем, вместо недели мы провели там две, постройнели, озверели и чуть не развелись, когда вернулись домой. Здесь… — он посмотрел на отставленную миску с супом, — мы, похоже, тоже постройнеем.
Мимо прошел повар в белом халате, заглянул в наши миски с супом, ничего не сказал и ушел на кухню. Джон и Мэри замолчали и принялись за рис с бананами. Другие гости, судя по отдельным возгласам, французы или канадцы, тоже принялись за еду. Вскоре на террасе наступила тишина, которую нарушали только звяканья вилок о тарелки.
— Ты смотрел телевизор? — тихонько спросил Рыжий.
— Только первый канал.
— Других тут нет.
Он отодвинул тарелку, вытер руки салфеткой и продолжил:
— Обратил внимание на морду лавочника? Если ему дадут приказ нас повесить, то он только спросит дадут ли ему веревку или ему надо принести свою?
— Внешность обманчива. Может, он детей и собак любит, а тогда просто играл на публику. Как тут не поиграешь, когда его снимают для телевидения, да еще в присутствии полицейского.
— Ну-ну, — сказал Рыжий и отправился за соком и добавочной лепешкой.
Я посмотрел на жующих Джона и Мэри, на Рыжего, который стоял у стойки, обсуждая с официантом качество лепешек, и тут я понял страшное: Рыжий был прав!
Далее мы ели молча — о чем говорить, если мы пока мало что понимаем? Закончив, я подошел к краю террасы и посмотрел на дерево с граклами. Мне показалось, что их стало больше.
Глава 7
Перед входом в конференц-зал стоял Хосе, раздавал всем приходящим анкеты и показывал на столы, где стояли стаканчики с шариковыми ручками. Вид у него был такой, словно он раздавал не анкеты, а ордера на арест. Вопросов было немного, но от некоторых веяло прямо-таки могильным холодом.
1. Фамилия, имя, номер в отеле.
2. Место рождения (страна, город).
3. Из какой страны прибыли?
4. Знание испанского языка.
5. Когда планируете покинуть отель?
6. Специальность по образованию, кем работаете сейчас.
7. Нет ли у вас болезней, мешающих вести активный образ жизни?
8. Знакомы ли вы с программой Эмилио Карденоса?
9. Ваши политические пристрастия.
— Дилетанты!
Ко мне подошел Рыжий с анкетой в руках.
— Почему не задали главный вопрос: «Какое у вас гражданство?»
Странный он задал вопрос — ведь они видели наши паспорта.
— Лучше бы спросили, как мы относимся к внешнеполитическому курсу США, — сказал я.
— Ага… — Рыжий опять погрузился в изучение анкеты, потом добавил:
— Я напишу, что прибыл из Канады и родился в Канаде. Если попросят уточнить, скажу, что у меня двойное гражданство. Есть такой пункт в законе о гражданстве: если американские родители родили ребенка в Канаде, то он получает канадское гражданство по месту рождения и американское по родительству. А ты напиши, что родился в США от канадских родителей и стал гражданином США по праву рождения и гражданином Канады по родительству. Смотри, не перепутай! Выбери подходящий город в Канаде. Лучше не очень известный. Например, Виннипег. Дыра-дырой в прерии, они о таком не слышали.