— Я там был, вполне приличный город.
— Так и пиши, если нравится. Я выберу Тандер-Бей.
— А это где?
— К северу от Миннесоты, недалеко от Виннипега. Так мы почти земляки, поэтому держимся вместе.
К нам подошел Джон и заглянул в наши анкеты.
— Ух ты! — восхитился он. — Здорово вы про Канаду придумали.
Подошла Мэри, восхитилась идеей с Канадой, потом вздохнула, что придется что-то скрывать, и сказала, что она выберет Ванкувер. Там она была с родителями и ей понравился залив, который служил аэродромом для гидросамолетов. Она начала рассказывать, как прикольно они взлетают, но Джон ее остановил и сказал, что выберет Монреаль.
— Монреаль? — переспросил Рыжий. — Парле ву франсе?
Джон почесал затылок.
— Да уж, так я спалюсь. Тогда…
— Калгари, — подсказал я. — Рядом Скалистые горы невиданной красоты.
Через пять минут новоиспеченные канадцы сидели в первом ряду и наблюдали, как на сцене за столом рассаживаются Хосе, дородный мужчина в сером костюме и офицер чуть ли не в парадном мундире, принимавший с каждой секундой все более важную позу. Его звание я не разглядел, но предположил, что не ниже полковника. Вскоре Хосе включил микрофон, постучал по нему пальцем, сказал: «уно, дос, трес», потом добавил, что управляющий отелем сеньор Валерио Моренто расскажет о новых правилах проживания во время чрезвычайного положения, которое было сегодня объявлено Сеньором Гобернанте. Офицер важно кивнул, поправил медали, висевшие у него на груди, и принял еще более значительную позу. Моренто придвинул микрофон, тоже произнес «уно, дос, трес», откашлялся и, ко всеобщему удивлению, начал говорить по-английски:
— Уважаемые гости! Я не оговорился, теперь все вы уважаемые нами гости.
— А до этого мы были животными в зоопарке, — хмыкнул Рыжий
После небольшой паузы Моренто продолжил:
— Я говорю по личному поручению Сеньора Гобернанте, который сейчас занят борьбой с самозванцами, совершившими попытку государственного переворота. Этих бешеных собак мы отловим в самое ближайшее время и примерно накажем. Накажем публично, чтобы все знали, что к врагам народа у нас нет и никогда не будет никакой пощады. Но пока идет борьба, мы вынуждены ввести некоторые ограничения пользованием услугами нашего отеля. Я буду по пунктам.
Тут он открыл папку, достал пару листов и стал читать:
— Первое: ограничение передвижения. Запрещается выходить за территорию отеля. Периметр будет круглосуточно патрулироваться солдатами Национальной гвардии, которые без предупреждения откроют огонь по нарушителям. Двери отеля будут закрываться в девять вечера, опоздавшие будут доставлены в отделение городской полиции и наказаны. Все общения с внешним миром запрещены. На выходе вам следует сдать ваши мобильные телефоны, которые будут вам возвращены в момент убытия из отеля.
— Радикальный подход к гостеприимству, — сказал Джон.
— Второе: язык. Общение на английском и других языках будет сведено к минимуму. Все объявления и указы будут по-испански.
— Это чтобы никто не понял, что происходит, — вздохнула Мери.
— Третье: кураторы, — продолжил Моренто. — Каждый гость узнает имя своего куратора. Он поможет вам в переводе с испанского, если у вас возникнут затруднения. Он также будет помогать вам следовать правилам нового распорядка.
Четвертое: учеба. Все, кто испытывает затруднение в общении на испанском, приглашаются на экспресс курсы испанского языка. Занятия дважды в день в этом зале сразу после завтрака и после ужина. Кроме того, организуется обязательный для всех гостей курс новой политики Сеньора Гобернанте — часовые лекции сразу после обеда раз в неделю. Этот курс позволит вам лучше понять, куда мы стремимся, кто нам мешает и как надо бороться с этими недочеловеками.
— А что, хороший курорт, — задумчиво произнес Рыжий. — Можно приехать, отдохнуть, да еще повысить политическую грамотность.
— Пятое: границы, — бубнил Моренто.
В зале повисла напряженная тишина.
— Это просто информация. Начиная с полудня сегодняшнего дня, граница закрывается. Временно не работают аэропорт и гражданский порт. Вдоль побережья круглосуточно будут курсировать полицейские и военные катера. Будьте осторожны. Любая попытка незаконно покинуть остров будет караться расстрелом на месте.
— То есть, если не расстреляют у забора отеля, то уж точно добьют на пляже, если заплывешь за буйки, — сказал я.
Моренто отвинтил пробку у бутылки с водой, сделал глоток.
— Шестое: пребывание в отеле. Какие бы ни были ваши резервации, какие бы ни были важные дела у вас дома, вам запрещено покидать отель до особого распоряжения. Сколько это продлится? До окончания особого положения, до приказа Сеньора Гобернанте. Если необходимо, то в момент вашего отбытия мы дадим вам справку, что были задержаны в силу объективной необходимости, вызванной сложной политической ситуацией в нашей стране.
Седьмое: оплата. Вы оплатили проживание в отеле до определенного числа. Вам следует оплатить дальнейшее пребывание. Тут у меня для вас хорошая новость: стоимость проживания в этот дополнительный период будет с 50% скидкой. Будьте готовы, что качество проживания немного уменьшится. Это касается выбора блюд в ресторане, напитков в баре, регулярности уборки номеров, работы прачечной, развлекательных программ и тому подобное.
Восьмое: беседы. Будьте готовы, что с вами будут проводиться регулярные беседы, выслушивать ваше мнение о работе Сеньора Гобернанте. Подготовиться к таким беседам вам поможет ваш куратор.
— Ага. Главное — сказать, что мы счастливы, — прошипел Рыжий.
— Вот пока и все. Вопросы мне не задавайте, я сейчас ухожу отдать распоряжения персоналу. Все необходимое вам объяснят ваши кураторы. Желаю вам спокойного отдыха и понимания непростого положения, в котором мы все оказались.
Через минуту сцена опустела, в зале зажегся яркий свет, открылись двери. У каждой двери стоял солдат с автоматом за спиной. Начиналась новая жизнь.
Вечером из теленовостей я узнал, что Сеньор Гобернанте рекомендовал не использовать вражеское слово «о’кей». В испанском языке много прекрасных слов, означающих согласие.
Глава 8
Буэнос диас!
Доброго утра нам пожелал веселый женский голос из репродуктора, который установили перед входом в отель. Я посмотрел на часы: семь тридцать. И тут же из репродуктора грянул государственный гимн. За время его исполнения я успел принять душ и одеться, после чего услышал, что завтрак будет с восьми до восьми тридцати, и что администрация желает нам хорошего аппетита и плодотворного, насыщенного радостными событиями дня.
Мы с Рыжим заканчивали завтрак (овсяная каша, фрукты и кофе с булочкой), когда к нам подсел Хосе, сообщил, что он будет нашим куратором, а также он очень рад, что мы канадцы. После чего он принес извинения за доставленные неудобства прошлой ночью, что его смутили наши паспорта, но теперь, когда все выяснилось, он за нас спокоен и готов помогать, если у нас возникнут проблемы или вопросы. Все это он оттарабанил быстро и монотонно, как будто читал по бумажке подготовленный текст.
— А мясом нас будут кормить? — поинтересовался Рыжий.
Хосе горячо заверил, что будут обязательно, что Сеньор Гобернанте вчера вечером выступил по телевидению, рассказав об изобилии в стране продовольствия, раскритиковав паникеров, бросившихся в магазины скупать все, что хранится более недели.
— Тогда мы точно мяса не увидим, — сказал Рыжий, когда Хосе закончил.
Хосе заулыбался, сказал, что ему нравится канадский юмор, и что нам надо помнить о послеобеденной лекции. Дальше он начал что-то плести о программе адаптации иностранцев, раза два упомянул Сеньора Гобернанте, но по его унылому лицу мы поняли, что он просто следует полученной инструкции. Я поблагодарил его за напоминание, сказал, чтобы он за нас не беспокоился, что мы не собираемся никуда бежать или вступать в ряды оппозиционеров. После чего Хосе исчез, а мы вышли наружу, опустились на скамейку в тени невысокой пальмы и стали наблюдать, как солнце набирает высоту, а дорожки, проложенные между клумб, наполняются гуляющими гостями.
— Ты как-то упомянул, что мы скоро понадобимся Сеньору Гобернанте. Это была шутка? — спросил я у Рыжего, который прикрыл глаза, явно собираясь задремать.
— Ты слышал, что Хосе упомянул о программе адаптации? — сказал Рыжий, не открывая глаз.
Его голос был таким расслабленным, что можно было подумать, будто речь идет о качестве местного кофе.
— Отличная идея, — продолжил он. — Врачей у них нет, программистов нет, инженеров тоже нет. Учить своих — долго и дорого. Если они пошлют кого-то учиться, то за него надо платить, и не факт, что он вернется. А тут врачи, программисты и инженеры сами приехали. Из вежливости даже оплатили свой перелет. Осталось промыть им мозги, посадить в офисы — и вуаля! — проблема решена. Иначе, зачем во вчерашней анкете был вопрос о специальности? Были потенциальные террористы, стали нужными стране специалистами, преданными Сеньору Гобернанте.
— Я не соглашусь тут работать ни за какие деньги!
— Кто сказал, что тебе собираются платить?
Я с изумлением смотрел на него, но Рыжий не открыл глаза, не пошевелился. Только добавил:
— У шакалов и для хороших, и для плохих дел есть только зубы.
Он помолчал, потом сказал, словно что-то вспомнил:
— Кафка.
Я не стал ничего говорить. Мало ли что придет Рыжему в голову после такого скромного завтрака. Мы посидели еще немного, потом Рыжий зевнул, сказал, что не выспался, и отправился в свой номер. Я огляделся. Вокруг все выглядело как обычный курорт: бассейн, белые лежаки, пальмы, туристы, которые еще не начали понимать, что именно с ними происходит. Я погулял в парке, посмотрел на солдат, стоявших у въездных ворот, сходил за полотенцем и пошел на пляж. Я ведь сюда отдыхать приехал.
После обеда все начали собираться в конференц-зале. У входа маячил вездесущий Хосе, объявлял, что лекция будет на испанском, но на дворе двадцать первый век, и каждый, кто не знает испанского, получит наушники, в которых будет слышать синхронный перевод на английский. Наша компания уселась на задний ряд и стали ждать, когда сухощавый, одетый в белый костюм лектор начнет говорить. Я приведу краткое изложение этой лекции, она безусловно заслуживает внимания и даже тщательного изучения.