Фраза про достаточное время мне не понравилась, полковник это заметил, ухмыльнулся отметил, что мой испанский прекрасен, и что теперь мы поговорим о важном. Здесь он дал знак молодому человеку, чтобы он прекратил съемку, нагнулся ко мне и заговорщицки сказал:
— Я ознакомился с вашим делом, навел справки. Про Канаду — это всё лапша на уши вашему куратору, но давайте будем серьезными. Вы пытались нас обмануть, а это уголовно наказуемо. Врать органам власти — это недостойно гражданина Ла-Эсперансы. Может быть, в вашей стране за это вас бы только пожурили, но мы относимся к этому весьма серьезно. Хвалите Господа, что пока вы не высказали ничего противоправного в частных беседах, а то бы наш разговор проходил в другом месте. И сейчас у вас выбор: или вы начинаете нам помогать, или мы прямо отсюда поедем в Управление государственной безопасности, где с вами побеседуют совсем в другом тоне.
У меня внутри похолодело, я сидел молча, не зная, что сказать. Полковник откинулся назад, достал коробку с сигарами, не спеша закурил. Молодой человек — его, как выяснилось позже, звали Армандо — взял кресло, стоявшее у стены, придвинул его к столу, сел и начал меня разглядывать. Взгляд его был равнодушным, так смотрят на товар на рынке, оценивая, сколько он стоит и сколько он протянет. Полковник смотрел на меня и ждал. Молчание прервал Армандо.
— Вы программист? Какие языки у вас в активе?
Я откашлялся, сглотнул и перечислил. Армандо кивнул и сказал:
— Я прочитал две ваши статьи, мне они понравились. Мы хотим вам предложить работу в Филиале кибернетического центра. Вы будете заняты шесть дней в неделю с девяти до шести. Поначалу за вами будет приезжать машина, она же будет отвозить вас обратно. Если вы проявите себя достойным сотрудником, прошедшим программу адаптации, то вам будет представлена комната в общежитии центра. В дальнейшем, возможно, вам выделят отдельную квартиру, но это будет зависеть от ваших успехов и соответствующего поведения.
Полковник, как мне показалось, довольно рыгнул и сказал:
— Заметьте, мы вас не пытаем, не бьем, не угрожаем вашей семье, не требуем подписать признание в заговоре против Сеньора Гобернанте. Это уже огромный кредит доверия, согласитесь? Вы родились в рубашке! Другой бы уже давно сидел в темной комнате, разговаривая с нашими сотрудниками, которые знают, как сделать беседу максимально продуктивной. Но вы — человек особенный. Специалист. А специалистам мы всегда рады! Если, конечно, они работают на правильную сторону истории.
Дальнейшее я помню смутно. Кажется, я кивал, подписал какие-то бумаги, с трудом запомнил, что в восемь тридцать мне надо выйти к воротам отеля, и чтобы я не удивлялся, если меня будут сопровождать на работу вооруженные солдаты. Полковник еще говорил, что Сеньор Гобернанте дает мне уникальную возможность, что мне не надо никуда ходить, никого искать, переживать за свою безопасность, что я буду полностью обеспечен, даже думать ни о чем не нужно.
Уже в номере я вспомнил слова Рыжего о специалистах, которые по своей глупости и за свой счет приехали на этот чертов остров, и которых ожидает судьба и захватывающая перспектива, красочно описанная мне Армандо. И еще я нашел в блокноте фразу, которую записал на лекции: «Свобода — это понимать, что все уже решено за тебя».
«И принимать», — подумал я, решив, что с такой добавкой фраза выглядит еще лучше.
Часть вторая. Филиал
Глава 10
На обед я пришел, когда ресторан практически опустел — не хотелось ни с кем встречаться. Стеснялся ли я своей слабости? Скорее, мне было противно. Поел суп с вермишелью, в котором плавали два микроскопических кусочка курицы, пожевал тушеные баклажаны и отправился в бар, где выпил стакан местного рома, который походил на настоящий только своей крепостью. Взяв в библиотеке книгу местного писателя, пришел в номер, открыл, понял, что читать это невозможно, включил телевизор и под его бормотание уснул до ужина. Разбудил меня стук в дверь.
— Привет, — сказал Рыжий, — ты куда пропал? Мы уж решили, что тебя отвезли в Управление для душевной беседы.
За столом мы сидели вчетвером. Я рассказал о прошедшей беседе, сказал, что мне все противно, но я не знаю, что делать дальше.
— А что тут думать, — усмехнулся Рыжий. — Поработай, подними местную кибернетику на уровень, достойный величия Сеньора Гобернанте. Если ты на полном обеспечении, то хоть обеды у тебя будут съедобнее.
Оказалось, что все члены нашей компании также прошли интервью. Услышав, что Рыжий страховой агент, сказали, что страхования на острове нет, тут все протекает спокойно без несчастных случаев и пожаров. Ему предложили странную работу в Министерстве Связи — анализировать переписку подозрительных личностей и иностранных гостей, но он отказался, сказав, что у него слабое зрение. В результате они с Джоном будут работать в отеле садовниками и поддерживать порядок на пляже — убирать по утрам водоросли и граблями ровнять песок. Местные садовники были призваны в армию, но неделю они поработают вместе, чтобы передать им свой опыт. Мери предложили работу на кухне ресторана, она отказалась и устроилась горничной.
— Ненавижу готовку и обожаю наводить порядок, — сообщила она.
— Нам даже будут платить, — сказал Джон.
Все посмотрели на меня. Мне нечего было сказать. О деньгах утром разговора не было.
— Видимо, твоя работа настолько духовна, что деньги в этом вопросе просто неуместны, — съязвил Рыжий.
Я встал и собрался уходить, не допив кофе.
— Брось! — Рыжий потянул меня за рукав футболки. — Мы тут все в дерьме. Давай посмотрим через пару дней, к чему все это приведет.
В холле работал телевизор. Я услышал, что день закладки автозавода приближается, а потом вдруг слух резануло мое имя. Джон остановился и присвистнул:
— Ого, мы становимся героями телеэкрана!
На экране возникло мое лицо, потом лицо полковника, который спрашивал меня об отношении к достижениям страны под руководством Сеньора Гобернанте. Потом опять мое лицо — я и не подозревал, что могу выглядеть таким идиотом. Идиот на экране промямлил, что страна Ла-Эсперанса прекрасна, что это маленький рай и сотрудники отеля делают все возможное, чтобы гости чувствовали себя как дома. Потом на экране появилось довольное лицо диктора, который сообщил, что я начинаю работать в Кибернетическом центре и что остальные гости тоже начнут трудиться, понимая важность задач, поставленных Сеньором Гобернанте.
— Не обращай внимания, — Рыжий хлопнул меня по плечу. — Они уже не знают, чем заполнить эфир. Пойдем в бар. В этом мире ты либо пьешь, либо начинаешь верить телевизору. Джон, Мери, присоединяйтесь.
Это было самое лучшее, что мы могли придумать.
А вечером мы узнали, что на острове запрещены куклы «Барби». Это не просто куклы, а исчадья капитализма, которые все время чего-то хотят: наряды, машину, дом, мебель… В республике Ла-Эсперанса приоритет духовных ценностей.
Глава 11
Граклы исчезли. Дерево, обнаженное и беспомощное, одиноко торчало на фоне мутно-голубого утреннего неба. Я смотрел на него несколько секунд, ощущая непонятное облегчение. Что-то изменилось. Или изменится. Может быть, не сегодня, но скоро. Я повторил это про себя как заклинание и направился к воротам. Там меня уже ждала машина — угольно-черная, с затемненными стеклами, без единого следа пыли, сверкающая на солнце, будто огромный жук с лакированным панцирем. Сверкали даже шины. Лейтенант, молодой смуглый человек с высокими скулами, лениво курил у капота. Увидев меня, он изящным движением выбросил окурок, посмотрел на часы, сказал: «Буэнос диас», показал на заднюю дверь, сам сел на переднее сиденье. Шофер — сержант с огромными ушами — молча завел двигатель, и мы тронулись.
— Далеко нам ехать? — спросил я.
— Нет, близко, — не оборачиваясь ответил лейтенант.
Мы быстро выехали из города, какое-то время ехали вдоль моря, потом свернули на боковую дорогу, удивительно ровную, словно ее полировали по утрам, пока весь остальной остров терпеливо ждал своей очереди на улучшение. Дорога шла сначала через сельву, потом мы стали подниматься на заросший соснами пологий холм, миновали полуразрушенную каменную пирамиду, немного попетляли, проехали вдоль металлического забора с кольцами колючей проволоки наверху и вскоре остановились перед глухими железными воротами. Из будки вышел сержант, лейтенант показал ему пропуск, сержант кивнул, вернулся в будку, и ворота начали медленно открываться. Мы проехали метров триста и встали у двухэтажного белого здания с квадратными окнами, забранными решетками. Лейтенант вышел из машины, достал сотовый телефон, отрывисто что-то сказал, и через минуту из двери вышел Армандо. Одет он был так же, как вчера: темные брюки, белая рубашка, галстук. Только вчера галстук был красного цвета, сегодня — синего. Он махнул рукой, лейтенант вернулся в машину, сказал, что мы прибыли, и чтобы дальше я выполнял все приказы сеньора Армандо Рамоса.
Я огляделся. Передо мной раскинулась абсолютно стерильная территория. Здесь было не просто чисто — это была декорация, напоминание о том, что хаосу природы здесь нет места. Несколько идеально покрашенных белых зданий, похожих на то, у которого мы стояли, узкие асфальтовые дорожки, аккуратно постриженные газоны, которые казались искусственным ковром. Цветов не было, здесь, в царстве строгости и порядка, они казались бы лишними. Чистота и совершенство превосходили разумные пределы. Даже на пальмах, посаженных вдоль дорожек, не было ни одного желтого листа.
— Буэнос диас, — сказал Армандо. — Идемте, я вас представлю генералу. Он вам расскажет о специфике нашей работы.
Мы вошли в вестибюль, прошли мимо автоматчика, застывшего у небольшого столика с телефоном, прошли узкий длинный коридор и остановились перед дверью из светлого дуба. Армандо поправил галстук, открыл дверь и пригласил меня войти.
Кабинет генерала оказался на у