Семен вскочил на ноги и воинственно сжал кулаки.
— Ах, какие мы грозные! — с дурашливым испугом крикнул Мазик. — У меня сейчас сердце остановится! — Он закатил глаза.
— Эй, вы, там! — крикнул Ашмодей, наблюдавший за этой сценой со своего места. — Ну-ка прекратите издеваться над гостем! Чтоб я этого больше не видел! Плетки захотели?
Слуги переглянулись.
— Ладно, — нехотя сказал Мазик, исподлобья поглядывая на Семена. — Садись, никто тебя не тронет. Вот тут садись, рядом с Шедом и Саири.
Шед и Саири демонстративно отодвинулись. Семен сел. На этот раз никто не пытался выдернуть из-под него скамью. Правда, никто и не пододвинул ему тарелку и кубок. Впрочем, Семен не горел особым желанием пробовать сомнительные яства, стоявшие на столе. Несмотря на то что уже изрядно проголодался.
— Смотри-ка, сидит как столб, — сказал Шед. — Гордый.
— Ни тебе здрасьте, ни тебе спасибо, — подхватил Саири. — Может, он немой?
— Нет, просто язык проглотил. С перепугу, — степенно объяснил Мазик. — Ну и ладно. А то бы наговорил глупостей. Судя по выражению физиономии, мозгов в его голове отродясь не водилось.
— Таким красавцам мозги ни к чему, — заявил Шед, наливая себе полный кубок синего вина. — Сам посмотри: глаза как бусинки, нос длинный и тонкий. Тьфу!
— Вот уж верно — урод уродом, — брезгливо согласился Саири. — А кожа как у покойника, бледно-зеленая. Ну, что молчишь? Невежливый какой!
Они откровенно издевались над неспособностью человека ответить. Возможность излить на него весь запас оскорблений доставляла трем слугам Ашмодея радость поистине несказанную. Так бывает и у людей, находящихся в самом низу общественной лестницы, когда обнаруживается вдруг, что есть кто-то, стоящий еще одной ступенькой ниже.
Семен же от переполнявшей его злости забыл обо всем на свете: и об остатке скрижали, и о загадочных словах Кафцифани и Мехитбаэль. Ему хотелось лишь одного: чтобы на несколько минут вернулась способность говорить. Тогда бы он показал этим тупорылым шутникам, что такое настоящие шутки.
Между тем за столом продолжаюсь плоское и пошлое обсуждение особенностей его внешности и умственных способностей.
В конце концов Семен не выдержат. Глядя прямо в мутные глаза Мазика, он последовательно изобразил серию жестов — вроде тех, которыми обычно обмениваются герои итальянского кино. Жесты выглядели достаточно оскорбительными — Семен призвал на помощь всю свою фантазию.
Обидчики разом замолчали, и на их мордах одновременно появилось одинаковое выражение глубокой задумчивости.
— Это он что сказал? — озадаченно спросил Шед.
— Не сказал, а показал, — поправил его Саири. — Думаю, что-то обидное.
— Точно, — согласился Мазик. — Вот только о ком?
Семен индифферентно посмотрел в потолок, а потом продемонстрировал еще несколько быстрых энергичных жестов. На этот раз жесты сопровождались оскорбительными улыбками и гримасами.
— Ишь ты какой! — обидчиво вскрикнул Саири. — Грубиян... Как думаешь, о ком это он?
— Что — о ком? — переспросил Мазик.
— Пальцем у виска крутил! Это о ком?
— О тебе, Саири, — убежденно заявил Шед. — Ты же у нас самый тупой, все знают. Кроме тебя.
— Кто самый тупой, я?! — взвился Саири. — Может, он и двумя пальцами у лба тоже тряс мне? И согнутую руку показывал?!
— Кому же еще?
— А от кого жена удрала? От тебя, ясное дело!
Шед взвизгнул и отвесил оплеуху Саири. Тот не остался в долгу, но от чрезмерного количества выпитого — а пили они непрерывно — чуть-чуть не рассчитал, так что оплеуха угодила точно по затылку Мазика. Через мгновение все трое сплелись в один орущий и визжащий клубок.
Семену только этого и нужно было. Он подождал немного. Драка набирала обороты. Семен быстро пробежал вдоль стеночки к выходу и выскочил наружу, прежде чем на него вновь обратили внимание.
Оказавшись вне дворца, он осторожно огляделся. Больше всего следовало опасаться новой встречи с оборотнями Паха. К счастью, Сагрит как следует приструнил свору.
У дверей одиноко лежал Нахшиэль, его уродливая голова покоилась на вытянутых вперед лапах. Семен на цыпочках миновал змееконя и устремился в глубь владений Ашмодея. Уже отойдя от дворца довольно далеко, он вдруг вспомнил о словесной головоломке Кафцифани и Мехитбаэль. Что-то прозвучало в ней. Что-то о ручье.
Он чуть замедлил шаги. Не о том ли ручье, к истокам которого он сейчас направлялся?
«Камень на шее... Буква к букве... — раздраженно подумал Семен. — Беззвучный разговор... Вот уж действительно — сплошная чертовщина!»
3БЕЗЗВУЧНЫЙ РАЗГОВОР
Из-за туманного купола, укрывавшего владения Ашмодея, складывалось впечатление, что в Стране Безмолвия царят вечные сумерки. Вершина купола скрывалась во тьме. Правда, тьма была неполной — изредка в самом зените сверкали слабые сполохи, молниеносно пробегавшие по стенам купола. Ниже, у земли, туман светился тусклым красноватым светом. Этого свечения вряд ли хватило бы, например, для чтения, но вполне хватало для того, чтобы не спотыкаться о камни и выбоины. Самых краев туманного купола видно не было. Они уходили за чуть светлеющий горизонт, казавшийся здесь значительно более близким, нежели во владениях Сатана или в проливе Левиафана, но куда менее четким — все из-за того же тумана.
Семен шел быстрым шагом, чуть пригибаясь. Пращу он надел на правую руку, а в сумку сложил десяток подходящих камней, подобранных по дороге, — Ашмодей мог послать погоню, и Семен не хотел, чтобы его захватили врасплох.
Дорога — скорее тропа, — уходившая от дворца в глубь Страны Безмолвия, тянулась еле уловимым пунктиром между высокими безлистыми кустарниками, покрывавшими ровную, местами чуть холмистую долину. Семен плохо себе представлял, куда именно следовало идти. И Сатан ничего не смог ему посоветовать толком. Нельзя же считать точным указанием слова князя Гееномского о том, что обломок скрижали скорее всего хранится за Вдовьим предгорьем, к западу от дворца.
— И как же мне определить, где запад, а где восток? — поинтересовался Семен.
Вместо внятного и разумного ответа на вопрос Семен выслушал получасовую лекцию о географическом устройстве Тхом. Лекция перемежалась таким количеством отступлений, что практической ценности не представляла. Тем не менее Сатан остался вполне доволен собой; что же до Семена, то ему пришлось довольствоваться общим представлением о том, что Страна Безмолвия лежит к западу от княжества Гееном. Поскольку праздничный кортеж Самаэля вроде бы нигде не свернул с дороги вплоть до самых ворот дворца Ашмодея, можно предположить, что дальнейшее продвижение в сторону, противоположную границе двух княжеств, и будет продвижением в нужном западном направлении.
На то же наводила и медленно поднимавшаяся дорога — видимо, Вдовьим предгорьем следовало считать высившиеся почти на горизонте — где-то в полутора километрах от дворца — гряды невысоких холмов.
Так или иначе, Самаэль предупредил: «Держись тропы, пока не доберешься до Черного ручья». Оставалось надеяться на то, что под ногами все-таки та самая тропа. Семен ускорил шаги. В тусклом сумеречном свете он заметил, что поросшее кустарниками Вдовье предгорье («Ну и названьице, бр-р...») впереди раздваивалось, раздавалось в сторону — словно тропа в том месте становилась шире, превращаясь в настоящую дорогу.
Одновременно он напряженно ожидал: не дойдет ли до его слуха какой-нибудь звук вроде всплеска, могущий подсказать, что впереди действительно есть река.
О том, что делать после того, как появится река — Черный ручей («Тоже ничего имечко — под стать Вдовьему предгорью. Интересно, кто давал местностям все эти названия? Сам Теомиэль, что ли? Мог бы проявить чуть больше фантазии и чуть меньше пошлости...»), — Семен тоже не знал. Как не очень понял и слова Самаэля о том, что дальше дорогу подскажет его часть скрижали.
Пройдя еще метров двести, Семен остановился. Сердце колотилось так, будто ему только что довелось сделать десятикилометровый марш-бросок с полной выкладкой. Между тем, обернувшись, он все еще мог видеть стены Ашмодеева дворца.
Семен вытер пот, обильно выступивший на лбу. Душный, словно постепенно сгущающийся воздух окутывал его тело плотным одеялом. Из зенита, из самого центра туманного купола, к земле прокатывалась невидимая волна горячего воздуха — где-то там, по ту сторону Туманной стены, находился пульсирующий источник жара.
Усилившаяся духота была причиной быстрой усталости. Семен ослабевшей рукой потянул за шнурок, стягивавший кетонет у шеи. Это не очень помогло. По-прежнему не хватало воздуха. Теперь стало казаться, что полной грудью мешает вдохнуть ремешок на шее — к этому ремешку, на манер амулета, прикреплен был небольшой кожаный чехол. В чехле покоилась полированная пластина с первым стихом. Семен развязал ремешок, спрятал обломок скрижали в сумку.
Немного полегчало. Он несколько раз глубоко вдохнул разогревшийся стоячий воздух. Сейчас жаркий Гееном представился ему чуть ли не Гренландией.
Семен доковылял до ближайших кустов и плюхнулся на землю. Посидев несколько минут с закрытыми глазами, он почувствовал, что вот-вот задохнется. Голова кружилась, сердце готово было вырваться из грудной клетки, причем каждый его удар отзывался острой болью в ребрах.
Семен вскочил и отскочил от кустарника, толстые губчатые ветки которого, казалось, впитывали кислород из воздуха. Теперь стало заметно, что воздух вокруг кустов был не совсем прозрачным, молочно-мутным.
Немного придя в себя, Семен зашагал дальше по тропе. Но уже через несколько шагов с ужасом почувствовал, что земля под ногами круто уходит вниз, и он, кувыркаясь, летит куда-то в пустоту.
Лихорадочно хватаясь за какие-то камни и неровности, Семен сумел приостановить падение. Удачно сгруппировавшись в последний момент, он немного смягчил удар и, во всяком случае, не свернул себе шею. Тем не менее от мгновенной боли в левой руке и плече Семен едва не потерял сознание.