и страшно.
Гейзер взметнулся в очередной раз.
И Семен увидел источник извержения.
Прямо между барахтавшимися левиафанами из воды вышли два сужавшихся кверху черных столба. Каждый из них толщиной превышал шею левиафана и был увенчан, словно пальцами, пятью дергающимися щупальцами с присосками, наподобие осьминожьих. Чудовищные лапы — или руки — покрывала тускло блестевшая слизь.
— Эт-то еще кто т-такой?! — заикаясь, спросил Семен. Если пасть левиафана спокойно перекусила пятидесятивесельную галеру, то каких же размеров должен был достигать обладатель слизистых лап?! — Ч-что это за ч-чудо-вище?!
Семену никто ничего не ответил. Далия и Эгуд, словно загипнотизированные, не могли оторваться от жуткой картины, разворачивающейся в полумиле от острова. Сатан лихорадочно вертел головой по сторонам в поисках более надежного укрытия.
Между тем щупальца сомкнулись на длинных шеях обоих левиафанов и сжались так, что из распахнутых пастей ударили мощные фонтаны темной крови. Хвосты и лапы морских змеев, до того яростно бившие по волнам и вздымавшие тучи пены, безжизненно повисли.
Похолодевший от страха Семен ожидал, что неведомый подводный исполин теперь утащит добычу в глубину. Вместо этого руки-щупальца, сжимавшие задушенных левиафанов, продолжали тянуться вверх. Вскоре из воды появилась голова, вряд ли уступавшая размерами их острову, затем плечи. И наконец появился весь охотник на левиафанов.
Впрочем, нет, не весь. Его фигура выступила из вспененного моря по пояс.
Но и этого было вполне достаточно, чтобы Семен лишился дара речи.
— Рахаб... — в ужасе прошептал Эгуд. — Это Рахаб...
Волна, поднятая Рахабом, ударила по острову, едва его не затопив. Лодка и все припасы, остававшиеся на берегу, мгновенно исчезли под пенистыми волнами. Стало ясно, почему Сатан потащил их на вершину. Окажись они метра на три ниже — и все было бы кончено, их просто унесло бы в море. Теперь же они оказались на крохотном пятачке, окруженном со всех сторон водой.
Несмотря на оцепенение, Семен обратил внимание на странности в фигуре подводного исполина.
— Смотрите-ка, — шепотом сказал он. — По-моему, ему тоже от кого-то досталось... Неужели и на этого кто-то охотится?..
Действительно, лицо Рахаба — если можно было назвать так переднюю часть круглой головы — покрывали сочащиеся гноем язвы. Местами видны были желтоватые кости. Плечи, поросшие ракушками, рассекали глубокие раны.
— Он не живой и не мертвый, — так же тихо ответил Эгуд. — Ты разве не чувствуешь? — Он глубоко вдохнул воздух и сморщился. — Падаль...
Семен при этих словах тоже ощутил, что воздух словно пропитался густым запахом разлагающейся плоти. Он закашлялся.
— Тише вы! — вполголоса одернул их Сатан. — У него очень тонкий слух.
Они замолчали. Рахаб медленно повел головой. Взгляд его блеклых, словно слепых глаз на мгновение-остановился на торчавшей из волн вершине островка.
Но только на мгновение. Добыча, которую он продолжал сжимать в лапах, интересовала великана больше. Он поднес к пасти одного левиафана, тяжело вздохнул — отчего запах гниения усилился многократно — и впился клыками в безжизненную тушу.
Семен вздрогнул и отвернулся. Вновь взглянуть на Рахаба он решился лишь после того, как оглушительное чавканье смолкло. Повернувшись к морю, он обнаружил, что исполин медленно погружается в воду. Спустя какое-то время на спокойной, чуть подернутой рябью поверхности не осталось никаких следов только что происшедшей сцены. Только тяжелый запах гнили все еще напоминал о Пожирателе Левиафанов.
— Ну и зверье у вас тут водится, — выдавил Семен. — Мороз по коже... — Он чувствовал, что от пережитого потрясения с трудом держится на ногах. Остальные выглядели не лучше.
— Рахаб не совсем зверь, — сказал Эгуд. — Я даже не был уверен в том, что он существует. Хотя и слышал о нем.
— Не совсем зверь, — повторил Семен. — Не живой и не мертвый... Что ты имел в виду?
Они медленно спускались с вершины, следуя за отступавшими волнами.
— На заре творения он отказался подчиниться Творцу, — ответил вместо тяжело дышавшего старейшины Сатан. — За что и был низвергнут на самое дно и погружен в сон, подобный смерти. Пробуждается он лишь в том случае, если на поверхности начинаются любовные игры левиафанов... Так что все дело в радужнике. — Он выразительно посмотрел на Далию. Девушка промолчала.
Наконец они достигли кромки берега и остановились.
— А как же мы собираемся покинуть остров? — осведомился Семен. — Вплавь, что ли? Лодку, между прочим, унесло цунами, поднятое этим гниющим чудовищем!
Далия устало опустилась на мокрый камень. Эгуд сел рядом.
— Да-а... — глубокомысленно заметил Семен. — Вот только в робинзоны я еще не попадал. Семен Робинзонович Коган — это звучит. И кто же у нас будет Пятницей? — На самом деле ему было совсем невесело. Окинув взглядом пустынную водную гладь, он вдруг подумал, что был бы рад увидеть даже левиафана. Только не эту морскую пустыню.
Сатан хранил молчание, сосредоточенно глядя вдаль.
— Думаю, мы недолго пробудем здесь в одиночестве, — сказал вдруг он. — Удивительно любезен наш князь Эрев! Коль скоро мы не можем попасть к нему, он решил посетить нас. — С этими словами князь Гееномский широким жестом указал на близкий горизонт.
Теперь и Семен увидел в той стороне темную массу, медленно приближавшуюся к острову.
— Что это? — спросил он.
— Флот его высочества, — с иронической торжественностью ответил Сатан. — Эскадра князя Эрева. По-моему, в полном составе. Интересно, что заставило их сняться с места?
— Что? — повторил Семен. — Или кто?
2ПИРАТЫ ТХОМ
За относительно короткое время пребывания в Тхом Семен не успел почувствовать, что он сколько-нибудь изменился внутренне. И только сейчас, стоя на берегу крохотного островка, глядя на приближающуюся от горизонта темную массу, подумал, что все-таки изменился. Во всяком случае, он не испытывал ни страха, ни даже серьезного любопытства от ожидавшейся очередной встречи с неведомым. Князь Эрев был для Семена не более чем еще одним эпизодическим персонажем, с которым сталкивает его долгое путешествие по миру Тхом.
Зорко вглядываясь в медленно дрейфующее по волнам нечто, Семен чисто механически отыскивал взглядом какие-то детали — и только.
Стоявший рядом Сатан недовольно ворчал, обращаясь главным образом к понуро молчавшей Далии:
— Самое неприятное для путешественников — оказаться застигнутыми врасплох хозяевами. Ты идешь в гости с важным и небезопасным делом, а тебя уже ждут. Ты слово — а тебе дело. И все потому, что некоторые имеют обыкновение стрелять из своего лука в кого ни попадя...
— Ладно тебе, — оборвал его Семен. — У вас тут на каждом шагу можно найти приключения. Так что лучше было бы вообще стоять на месте. Подумаешь — Рахаб. Неприятно, конечно. Но, в конце концов, все обошлось? Уцелели. — Он ободряюще улыбнулся Далии и вновь повернулся к морю.
— Пока уцелели, — многозначительно поправил его Сатан. — Пока. Но не случись ее поспешного выстрела, мы сумели бы подготовиться к встрече с князем Эревом. Не он бы к нам двигался, а мы к нему. Спокойно, не торопясь. Прикинув все возможности. Так нет! Решили, видите ли, закусить радужником! — Чувствовалось, что Сатан никак не может успокоиться.
— Да при чем тут радужник? — недоуменно спросил Семен. — Ну, ошиблись, поторопились. Так ведь уже наказаны — лодки лишились, продуктов.
— Он не понимает! — саркастически воскликнул князь Гееномский. — Да при том, беспечные мои, что цунами, поднятое Рахабом, всколыхнуло княжество Эрева, и теперь его высочество, как уже было сказано, торопится к нам навстречу под всеми, как говорится, парусами. А по какой причине пробудился Пожиратель Левиафанов? Вот то-то.
— Ерунда, — беспечно заметил Семен. — Я всегда любил экспромты. — Тут он вспомнил, что своим появлением в опасном мире Тхом обязан именно любви к экспромтам, и спросил: — А что, собственно говоря, нас может ожидать?
— Не стоит портить удовольствие от хорошего экспромта, — с язвительной насмешкой сказал Сатан. — Через несколько минут мы все узнаем.
Помрачневший Семен молча уставился в морскую даль. Вскоре стало видно, что к их островку приближается подобие морской флотилии. Уже можно было различить примитивной формы суда, шедшие в опасной близости друг к другу.
— Как это они не протаранили сами себя? — вслух подумал Семен. — Опытные, должно быть, шкиперы у князя Эрева.
— Ты полагаешь? — пробормотал Сатан, тоже наблюдавший за приближением флотилии.
— Конечно, они ведь только что не трутся борт о борт! И зачем им такой плотный строй?.. — Семен задумался, а потом озадаченно спросил: — А как они вообще движутся? Что-то я не вижу ни весел, ни парусов. Неужели такое мощное течение?
— Течение! Боюсь, тебя подводит зрение, коэн, — сказал Сатан с еле заметной усмешкой. — Эти корабли вовсе не идут борт о борт. Присмотрись повнимательнее.
Спустя какое-то время Семен, к вящему изумлению, обнаружил, что корабли были накрепко сцеплены друг с другом. Складывалось впечатление, что они просто срослись в огромную единую массу.
И насчет источника движения он тоже оказался не прав. То есть весел он так и не разглядел. А вот паруса были.
Вернее сказать, один-единственный парус, поднятый на одной-единственной мачте. Правда, мачта была высокой, даже чрезмерно высокой. Будь она закреплена на одном корабле, вряд ли он удержался бы в надводном положении, его просто опрокинуло бы вверх килем.
Но в данном случае высоченная мачта (на самом клотике укреплена была огромная пузатая бочка) относилась не к одному судну, а ко всему диковинному плавучему острову. И четырехугольный, туго надутый парус с изображением какой-то черной птицы придавал громоздкому сооружению небольшую, но вполне ощутимую скорость. Флотилия-остров медленно росла в размерах, расстояние между ней и островком сокращалось.