— Там будет так весело! — говорит девочка матери, которая сидит в кресле с высокой спинкой и что-то вяжет.
Бекки существовала на самом деле, она очень нравилась мальчику Сэму. Только в жизни ее звали иначе: Лорой Хокинс.
— Дедушка мне рассказывал, что Сэм и Лора были очень дружны, — сказала нам миссис Андерсен. — Сэм был лучшим учеником в классе, но однажды на экзаменах перед летними каникулами он нарочно сделал ошибку в диктанте, пропустил букву «р» в слове «февраль» чтобы оставить за Лорой звание первой ученицы. Однажды, играя, Сэм нечаянно уронил кирпич на ногу подружке. Дедушка рассказывал, что мальчик плакал больше, чем сама Лора, так ему было жалко девочку.
В домике Бекки Тэчер мы и познакомились с мистером Винклером, энергичным человеком лет пятидесяти пяти. Он председатель городского совета по охране твеновских мест.
— Все памятные места находятся в ведении города Ганнибала, — сказал мистер Винклер. — Федеральные власти и власти штата к ним никакого отношения не имеют. Поэтому нам приходится очень трудно. Все средства на содержание музея дает нам маленький книжный киоск и лавочка сувениров, которые помещаются в этом же доме.
Когда мы вышли на улицу, мистер Винклер тяжело вздохнул и сказал:
— Смотрите, со всех сторон на наш уголок наступают торговые рекламы. И ничего нельзя поделать.
Дух коммерции витал вокруг домика Марка Твена. Рядом с музеем под большим навесом разместилась харчевня, которая зазывала посетителей нелепым плакатом: «Кушайте цыплят Тома Сойера, приготовленных в электронной духовке». Высоко в небе на длинном шесте вращалась огромная пивная кружка, на которой тоже было написано: «Том Сойер».
Кстати сказать, на этом месте когда-то стояла бревенчатая избушка, в которой жил друг детства Марка Твена Том Блакеншип, известный всему миру под именем Гекльберри Финна.
Из домика, где когда-то работал судья Джон Клеменс, отец писателя, вышел перепачканный маляр с ведром и кистью.
— Том был бы сейчас кстати, — шутливо заметили мы. — Он ведь был специалистом по части покраски.
— Мы-то знаем, каким маляром был Том, — засмеялся мистер Винклер. — Вы помните, как Том обхитрил своих друзей: они выкрасили вместо него забор да еще уплатили подать. В память об этом теперешние мальчишки Ганнибала ежегодно четвертого июля устраивают праздник. Они состязаются, кто скорее и лучше покрасит забор.
В офисе судьи Клеменса шли ремонтные работы, но мистер Винклер любезно предложил нам осмотреть помещение. В крошечном зале стояла скамья подсудимых, возвышался стол судьи, на котором лежали толстые тома законов.
Говорят, что судья Клеменс был справедливым и мужественным человеком. Однажды подсудимый по имени Макдональд вытащил пистолет и нажал на спусковой крючок. Комната наполнилась дымом. Отец Марка Твена не растерялся. Он так хватил преступника своим судейским молотком, что тот свалился без чувств.
С обратной стороны здания находилась каталажка. Сквозь окно мы увидели две восковые фигуры. На полу лежал окровавленный человек с ножом в груди. А рядом, на грубой деревянной кровати в ужасе застыл мальчик в коричневой жилетке и синих заплатанных штанишках, подпоясанных бельевой веревкой.
— Этот случай был не с Томом Сойером, а с Сэмом Клеменсом, — сказал мистер Винклер. — Однажды мальчик прогулял занятия в школе и побоялся идти домой. Он решил переночевать в каталажке, полагая, что здесь никого нет. Но вот взошла луна, и при ее бледном свете будущий писатель увидел, что на полу мертвый. Впоследствии Твен вспоминал, что он выскочил настолько стремительно, что нечаянно захватил с собою часть оконной рамы.
После кончины отца семья Клеменсов продала дом и переехала сюда, в служебное помещение. Жить было трудно, поэтому вдова сдала несколько комнат второго этажа врачу по фамилии Грант.
Мы осмотрели кухню, спальню, уставленную пробирками и колбами аптеку, которую держал врач.
Многие американцы, прочитавшие лишь две самые популярные книги Марка Твена — о Томе и Геке, считают его эдаким добрым малым, описавшим патриархальную жизнь в долине реки Миссисипи. С другой стороны, некоторые американские литературоведы, которым известны публицистические произведения Марка Твена, обратившего в них всю силу своего таланта против пороков американского общества, пытаются изобразить его желчным и раздраженным человеком. Готовясь к поездке в Ганнибал, мы прочитали статью известного литературного критика, и историка Максуэлла Гейзмара в журнале «Рэмпартс». Вот что он пишет о творчестве великого писателя: «Ненависть к колониализму, расизму, рабству в любом обличье, ненависть к жестокости, эксплуатации не является новой чертой в творчестве Сэмюэля Клеменса. Мотивы эти нетрудно распознать в его ранних произведениях…
Но по мере того как Твен становится старше и, вероятно, мудрее, та воображаемая свобода, которую он даровал героям своих ранних произведений, все чаще и чаще стесняется обстоятельствами реальной жизни, от которой он больше не мог отмахнуться. Однако неправомерной была бы попытка объяснить всевозрастающую гневность поздних его полемических произведений тем, что Клеменс якобы стал злобным стариком, пережив финансовый крах и семейную трагедию.
Взгляды Твена не менялись с возрастом, менялась тема его произведений, острота его отношения к ней, быстро, жестоко и беспощадно менялся мир в его представлении. Сэм Клеменс оставался прежним. Личная трагедия могла повергнуть его в печаль и отчаяние, но она не наделила его качествами, которые он так болезненно переживал в других: жестокостью, садизмом и алчностью».
Мы тепло распрощались с мистером Винклером, так и забыв узнать у него, кто же был тем любезным человеком, который сообщил ему о том, что мы будем в Ганнибале.
Затем поехали к «пещере Марка Твена». Это та самая пещера, где Индеец Джо хранил свои сокровища и где, заблудившись, едва не погибли Том и Бекки. Пещера находится на скалистом берегу Миссисипи, в двух милях от Ганнибала.
Рассказывают, что зимой 1819 года местный охотник, гнавшийся с собакой за зайцем, с изумлением увидел, как сперва заяц, а потом и собака буквально провалились сквозь землю. Недоумевающий охотник долго стоял над отверстием в земле, прислушиваясь к собачьему лаю, глухо доносившемуся из-под ног. Так был обнаружен лаз в пещеру, которым впоследствии не раз пользовался маленький Сэм, играя здесь со сверстниками в шерифов и разбойников.
Сейчас у входа в пещеру под кронами столетних деревьев стоит деревянный домик, где расположилась лавочка сувениров и где можно приобрести билет для осмотра пещеры.
Не беремся судить, как это произошло, но нас и здесь уже ждали. Кассир, пожилой человек в сером вязаном жилете, наотрез отказался взять с нас деньги за билет.
— Сегодня вы наши гости, — сказал он. — А когда я приеду в Россию, вы мне покажете Московский Кремль. Договорились?
Международное соглашение здесь же было ратифицировано.
Наш гид, разговорчивый и веселый парень, сказал, что встрече с нами был бы рад и мистер Кэмран, но, к сожалению, его нет сегодня в городе: он уехал куда-то на конференцию пещеровладельцев. Мы не знали, кто такой мистер Кэмран, и уже готовы были поддержать понравившуюся нам шутку о «пещеровладельцах», но из дальнейшего рассказа поняли, что гид не шутит. Пещера действительно принадлежит частному лицу и приносит ему немалый доход — полтора доллара с взрослого туриста, семьдесят пять центов с ребенка.
Туристов здесь бывает много.
Признаемся, что, когда мы писали эти строки, рука одного из нас автоматически вывела: «Кто же в Америке не читал Марка Твена!» Однако мы вовремя спохватились и зачеркнули эту, казалось бы, такую естественную фразу. Дело в том, что на глаза нам попался результат опроса знаменитого здесь Института общественного мнения, которым руководит доктор Джордж Гэллап. Так вот этот дотошный институт выяснил, что 58 процентов взрослых американцев за всю их жизнь не прочитали ни одной книги от корки до корки.
Остается надежда, что остальные сорок два процента американцев читали Марка Твена. Наверное, так оно и есть. Иначе что привело бы туристов в Ганнибал, примечательный лишь тем, что здесь провел свои детские годы Марк Твен.
Популярностью писателя и объясняется благосостояние мистера Кэмрана, хозяина «пещеры Марка Твена».
Мистер Кэмран, как выяснилось, владеет еще одной пещерой, которая случайно обнаружилась в 1925 году в окрестностях Ганнибала.
Подивившись этим причудам частного предпринимательства, мы пошли осматривать пещеру. Нам нет необходимости подробно описывать ее, ибо Марк Твен сделал это с присущим ему блеском и образностью.
Скоро исполнится ровно сто лет, как в пещеру стали водить туристов. За это время они оставили здесь тысячи своих автографов и надписей, выдержанных в классическом стиле: «Джон + Мэри» и «Сэм Браун из Оклахомы был здесь». Один из туристов при свете факела нарисовал на стене портрет Марка Твена. Обувная компания из Сан-Луиса в тщеславной надежде обессмертить свое имя выбила на стене пещеры рекламу своей продукции. Компания давно разорилась и перестала существовать, а реклама ее нетленна рядом с портретом великого писателя.
На одном из участков пути гиду полагается включать спрятанный в темноте динамик, из которого раздается человеческий голос: кто-то читает отрывок из «Приключений Тома Сойера». Мы было подумали, что слышим записанный на пластинку голос автора, но ошиблись. Читал владелец пещеры.
В другом конце пещеры был виден далекий, но яркий электрический свет. Гид сказал, что там оборудовано бомбоубежище на три тысячи человек и устроены склады продовольствия и питьевой воды. Кто собирается бомбить город Марка Твена, гид не пояснил. Мы не стали его расспрашивать, потому что поняли, что этот вопрос ему самому неясен.
Ильф и Петров писали: «В заключение мы отправились к Кардиффскому холму, где стоит один из самых редких памятников в мире — памятник литературным героям. Чугунные Том Сойер и Гек Финн отправляются куда-до по своим веселым делишкам. Недалеко от памятника играли довольно взрослые мальчишки. Они ничем не отличались от своих чугунных прообразов. Веселый крик стоял у подножия памятника».