К вечеру в негритянских районах столицы стало неспокойно. Вашингтонские негры вышли на улицу. Разгоняя их, полиция применила гранаты со слезоточивым газом. Зазвенели разбитые витрины. Прозвучали выстрелы. Радио объявило приказ национальным гвардейцам срочно явиться на сборные пункты.
С наступлением темноты положение в негритянских районах осложнилось. Мэр Вашингтона объявил в городе чрезвычайное положение и ввел комендантский час с девяти вечера до пяти тридцати утра. В город вступили первые отряды регулярных войск.
…Тихо и тревожно этой ночью у памятника Линкольну. Ветер свистит в опустевших шалашах. Снова собирается гроза. Молнии отражаются в Зеркальном пруду. «Город воскрешения» похож на город-призрак.
В прошлую субботу один из сенаторов сказал:
— Город бедняков — это язва на лице Америки. Он должен быть разрушен!
Завтра бульдозеры соскребут шалаши с поляны у подножия памятника Линкольну. Но язва на лице Америки станет еще безобразнее.
У них советские ордена
Я позвонил ему из Вашингтона в Калифорнию, назвал себя и сказал:
— Доктор, я должен встретиться с вами. Но я хочу написать не об известном ныне нейрохирурге, а об офицере разведки из 1-го батальона 273-го полка 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии.
— Откуда вы меня знаете? — удивился доктор. — Кто вам рассказал обо мне? Неужели лейтенант Сильвашко? Он жив? Вы видели его? Или майор Ларионов? Капитан Неда? Сержант Андреев?..
И вот мы сидим с ним за столом в его доме. Под холмом зажигает вечерние огни огромный Лос-Анджелес. Видно, как один за другим идут на посадку самолеты в аэропорту.
Хозяин снимает со стены рамку. Под стеклом удостоверение:
«Младший лейтенант Уильям Д. Робертсон приказом войскам 1-го Украинского фронта №060 от 13 мая 1945 года награждается орденом Александра Невского. Орден №27357. Командующий войсками 1-го Украинского фронта Маршал Советского Союза И. Конев».
— Кто вручал вам орден? — спрашиваю я.
— Командир 58-й гвардейской стрелковой дивизии генерал Русаков, — отвечает мой собеседник.
А до этого было вот что.
Поздно ночью 25 апреля 1945 года корреспондент агентства Юнайтед Пресс Дон Уайтхэд передал из штаба 69-й пехотной американской дивизии следующее экстренное сообщение: «Американский пехотный офицер и советский солдат карабкались навстречу друг другу по фермам искореженного взрывом моста, встретились на самой середине реки, дружеским объятием скрепили историческое соединение союзных войск — 1-й американской армии генерала Ходжеса и 1-го Украинского фронта маршала Конева. «Давай руку, дружище!» — так сказал второй лейтенант Уильям Робертсон из Лос-Анджелеса улыбающемуся русскому… В этот день на берегу Эльбы в разных местах встретились по крайней мере три группы американских и советских разведчиков… Возможно, что самым первым, кто установил контакт с русскими, был Альберт Коцебу из Хьюстона (штат Техас)».
Как же это было?
Прохладным весенним утром 25 апреля на восток по направлению к Эльбе продвигались два отряда американских разведчиков: Робертсона и Коцебу.
Робертсон с тремя солдатами вел свой джип на Торгау.
Коцебу, у которого было 36 человек в семи джипах, держал курс на город Риза.
Оба отряда то и дело встречали колонны вражеских солдат с белыми флагами, идущих сдаваться в плен. Лишь кое-где разведчики вступали в короткие перестрелки с группами фашистов. Коцебу обратил внимание на то, что гитлеровцы очень спешат как можно дальше уйти от Эльбы. «Русские уже там», — решил Коцебу и приказал прибавить газу, хотя его отряд уже продвинулся дальше линии, которая была указана ему командиром.
Солдат из группы Робертсона Пол Стауб (награжден советским боевым орденом Славы третьей степени) — я разыскал его под Нью-Йорком, он работает управляющим магазина мужской одежды — рассказывал мне:
— Мы тоже нарушили приказ не удаляться дальше 10 километров от позиций нашей дивизии. Мы чувствовали: русские близко. Уже несколько дней наши радисты слышали в эфире голоса советских радистов, переговаривавшихся друг с другом. Временами ветер доносил гул советской артиллерии. Еще 23 апреля наши разведчики доложили, что будто бы видят русский танк с белой горизонтальной полосой на башне. Увы, это оказался белый гамак, растянутый в дверях сарая.
Командир 273-го полка 69-й дивизии полковник Адамс рассказывал:
— Мы не разделяли оптимизма солдат. По нашим предположениям, русские еще только подходили к Эльбе. Поэтому, когда в 11 часов 30 минут Коцебу доложил по радио: «Встретил, русского разведчика в районе Локвиц», — мы в штабе только улыбнулись: «Еще один гамак!»
И вдруг в 13.30 новое радиодонесение от Коцебу: «Задание выполнил. Потерь нет. Встретил советских союзников. Район 8717. Договариваюсь о встрече между старшими командирами». Полковник Адамс с большой неохотой доложил об этом командиру дивизии генералу Э. Рейнхардту. Как он и ожидал, генерал рассердился: «Какого черта он голову морочит? Русские еще в 20 километрах от Эльбы». Тем не менее командир дивизии приказал послать в район 8717 самолет-разведчик. Подполковник Р. Конрад с переводчиком вылетели в указанный район, но ничего там не обнаружили.
Все это выглядело странным. Не давал о себе знать второй лейтенант Робертсон. Коцебу хоть и передавал о себе, но принять новых распоряжений не мог: в его рации вышел из строя приемник, и связь была односторонней.
А тут новое донесение Коцебу: «Продолжаю переговоры с русскими. О результатах доложу позднее». Полковник Адамс вызвал майора Ф. Крейга и приказал во что бы то ни стало разыскать Коцебу и лично доложить, «что там, черт возьми, происходит». Колонна джипов Крейга с 50 бойцами немедленно ушла на восток.
В 16.45 радист полковой радиостанции принял первое донесение майора Крейга: «Встретил два джипа из отряда Коцебу. Солдаты утверждают, что контакт с русскими установлен. Сам Коцебу находится в расположении советских войск». Не прошло и получаса — новое донесение Крейга, которое лишь добавило таинственности вокруг событий к западу от Эльбы: «Встретил русских кавалеристов. Подробности доложу лично».
Полковник Адамс лишь развел в недоумении руками и тут же позвонил командиру дивизии. Генерал больше не ругался. Немедленно, в свою очередь, доложил командующему армией генералу К. Ходжесу. Оттуда пришло распоряжение: дожидаться возвращения разведчиков и подробно расспросить. До этого никакой инициативы не проявлять.
И вдруг в 21 час как гром среди ясного неба — звонок от командира первого батальона капитана В. Конли: «У меня на командном пункте второй лейтенант Робертсон, возвратившийся из разведки, а с ним четверо русских: майор Ларионов, капитан Неда, лейтенант Сильвашко и сержант Андреев».
Полковник растерялся. Крикнул в телефон первое, что пришло в голову: «Посадите Робертсона под арест за нарушение приказа».
Не успел бросить трубку, как принесли радиограмму от майора Крейга: «Установил контакт с генералом Русаковым. Тосты за союзные армии и за близкую победу над фашизмом».
А теперь предоставим слово самим разведчикам.
Примерно в 10 часов утра в одной из деревень к первому лейтенанту Коцебу подошел старик немец и через переводчика рассказал, что он видел советских разведчиков в районе Локвиц. Вызвался проводить туда. Скоро вдали показалась одинокая ферма. Американцы заметили двух всадников и пешего. Один из всадников пустил коня в галоп и ускакал на восток. Коцебу, остановив джипы, в бинокль разглядывал оставшихся. Те спрятались за деревьями. Коцебу приказал выстрелить из ракетницы зеленой ракетой. Это был установленный недавно между союзниками сигнал: «Я американец». Через минуту из-за деревьев взвилась красная ракета. «Русские!» — в один голос выдохнули солдаты в джипах.
Встреча была суматошной, волнующей, но короткой. Впопыхах забыли спросить фамилию советского разведчика. Тот представил первому лейтенанту своего товарища — польского партизана, накануне бежавшего из плена. Сказал, что тот доведет их до Эльбы, а ему самому, извините, некогда: он должен выполнять задание.
Сперва поляк ехал впереди колонны на велосипеде, а потом пересел в джип к Коцебу. Через полчаса показалась серая гладь Эльбы. На том берегу — остатки взорванного немецкого понтонного моста, разбитая немецкая техника, какие-то люди. Коцебу в бинокль различил на людях советскую форму. На груди поблескивали медали и ордена. Люди на том берегу не таились: сознавали свою силу.
На этом берегу — две баржи и лодки, скованные толстой стальной цепью. Коцебу положил на цепь ручную гранату, выдернул чеку и нырнул в канаву за баржу. Взрыв разорвал цепь. В лодку с собой первый лейтенант взял Эдварда Раффа, Джона Уиллера, Ларри Хамлина, говорящего по-русски медика Стефана Ковельского, Джозефа Половского и польского партизана.
На середине реки оказалось сильное течение, и лодку отнесло далеко в сторону. На берегу их ждали советские солдаты, офицеры и военный фотокорреспондент. И наши, и американцы сперва руку под козырек, а потом началось такое! Обнимались, целовались, по рукам пошла фляжка с коньяком.
Прибыл командир 175-го стрелкового полка гвардии подполковник А. Гордеев. Коцебу скомандовал своим: «Смирно!», — взял под козырек и отдал подполковнику рапорт по всей форме. Подполковник сказал, что его полк стоит на восточном берегу Эльбы, ждет, как условились, подхода союзников с запада.
Через час Коцебу на той же лодке поплыл к своим джипам, чтобы радировать полковнику Адамсу. На этот раз лодку отнесло еще дальше, и Коцебу со своими солдатами… попал в плен к советским разведчикам, возвращавшимся с задания. Наши конногвардейцы решили, что это бегущие с того берега немцы, и насторожились. К счастью, недоразумение быстро выяснилось.
Коцебу беспокоило то, что связь с его полком была односторонней. Как реагирует начальство на его донесения? Что его ждет за нарушение приказа? Он решил отправить два джипа в штаб. Их-то и встретил отряд майора Крейга, посланный на поиски Коцебу. Сверили карты, и майор догадался, что первый лейтенант от волнения сообщил неверные координаты. Оттого и самолет-разведчик вернулся ни с чем.