Аиша СаидУлыбка
Музыканты настраивали свои струнные инструменты, барабаны табла[36] и лютни, в мраморном танцевальном зале, в нескольких шагах от комнаты, где моя служанка Симран заканчивала шнуровать корсаж моего шелкового платья. Легкий занавес скрывал нас от посторонних взглядов.
– Почти закончила? – спросила я.
– Еще немного осталось, – она опустилась на колени и застегнула золотые браслеты на моих щиколотках.
– А изумрудные серьги? – я внимательно осмотрела себя в зеркале, от цветов белого жасмина в волосах до шелкового наряда цвета распустившихся цветов граната, подчеркивающего изгибы моего тела. – Они будут сочетаться с этим платьем? Ведь правда?
– Все идеально, как и вы. Они все равно будут смотреть только на вас.
Это был наш обычный ритуал. Так повелось с тех пор, как мы познакомились, когда я только приехала и стала наложницей принца Карима. Два года она наливала мне ванну. Она готовила мне еду. Когда я тревожилась, Симран меня успокаивала. Обычно она успокаивала мои нервы так же предсказуемо, как горчично-желтые канарейки, которые каждое утро щебетали у меня на балконе, но сегодня я хмурилась, глядя на свое отражение.
– Что-нибудь случилось? – спросила Симран.
– Нет. Ничего.
Симран всегда хранила мои секреты, но сегодня я не хотела огорчать ее своими расстроенными чувствами.
Свет, льющийся из-за тонкого занавеса, стал ярче. Голоса прибывающих гостей эхом отражались от стен. Две керосиновые лампы, освещавшие эту комнату, были специально рассчитаны на то, чтобы не привлекать внимания к моим сборам за сценой. Я должна была оставаться в тени до самого последнего момента.
– Его гость вернулся, – прошептала Симран, поправляя цветы в моих волосах. – Я слышала сегодня утром, что принц очень тревожится из-за него.
Я кивнула, так как уже знала об этом. Принц Карим шепотом сказал мне об этом сегодня утром, когда мы лежали, обнимая друг друга, на кровати под балдахином за задернутыми бархатными занавесами, скрывающими нас от всего мира. Это был не обычный гость, а влиятельный купец, у которого имелись связи на торговых маршрутах, в которых нуждалась королевская семья для расширения своей империи.
– Если я не решу этот вопрос до возвращения отца, он обвинит во всем меня. Мои братья уже плетут заговор, чтобы лишить меня статуса законного наследника, – сказал принц.
Я его утешала, напоминала Кариму о его высоком положении. Я процитировала слова Руми[37]: «Иди, но не туда, куда тебя гонит страх».
Он улыбнулся, у него расслабились плечи, тревога будто испарилась с его кожи.
– Ты пойдешь вместе со мной, чтобы с ним поздороваться? – спросил он. – Это ведь ради тебя он согласился приехать так далеко и встретиться со мной.
– Конечно, – не всем оказывали эту честь – посмотреть на девушку, ножки которой летают в танце. Я надела лучшее шелковое платье с золотистыми переливающимися шароварами, чуть-чуть нарумянила щеки и подвела глаза перед тем, как приветствовать гостя у входа во дворец. Я улыбнулась и поклонилась. Проводила гостя в его комнату и принесла ему чай. У него были блестящие зеленые глаза, как у Симран, и золотисто-каштановые волосы, как у моего отца, цвета пшеницы. Мое сердце сжалось при воспоминании о широких плечах отца и его низком, грудном смехе. Я налила этому человеку чаю и размешала сахар. Ни к чему вспоминать прошлое, лучше сосредоточиться на той реальности, в которой я сейчас живу.
Не в первый раз я помогала принцу Кариму очаровывать его гостей; это входило в обязанности наложницы. И не в первый раз я почувствовала на себе взгляд Карима, который наблюдал за нами издали. Когда я подняла взгляд, он стоял там в своей курте темно-зеленого цвета, скрестив руки на груди, губы его были сжаты в тонкую, прямую линию, и он следил за мной из открытой двери.
– Что-то не так? – спросила я потом, когда присоединилась к нему.
– Ты разговаривала с ним очень непринужденно, – сказал он, не глядя мне в глаза.
– Я прислуживала ему, потому что ты меня попросил, мой принц.
Он ничего не ответил.
– Я делаю все для того, чтобы угодить тебе, – я шагнула вперед и сжала его руки в своих ладонях.
– Это правда? – он уставился мне прямо в глаза обжигающим взглядом.
– Да.
– Значит, твое сердце принадлежит мне? И никому другому?
– Я принадлежу тебе, не так ли?
Он улыбнулся в ответ и притянул меня к себе. Темные тучи, затмившие его лицо, исчезли. Я старалась отогнать прочь тьму, окутавшую также и меня. Я сосредоточилась на его шутках, смеялась в нужные моменты. Я отвечала на его поцелуи, когда он тянулся ко мне. Но будет ли так между мной и принцем всегда? Я тщательно выстраивала наши взаимоотношения, удовлетворяла его малейший каприз, а он ни в малейшей степени не заботился о том, как на мне отражается его ревность.
– Я и еще кое-что слышала, – Симран вернула меня в настоящее. – Тарек сказал, что принц надеется – твой танец сегодня вечером заставит купца принять окончательное решение до того, как вернется отец Карима.
Я была лучшей танцовщицей того времени, и это не пустая похвальба. Именно мои танцы в конце концов привели меня в этот дворец. Всего два года назад я участвовала в местном празднике, который король Хамад устроил в честь рождения своего последнего ребенка. Я слышала звуки лютней и других струнных инструментов, и видела танцующих девушек. Я будто вдыхала музыку в тот день, и, как это часто случалось, музыка подхватила меня. Небольшая толпа собралась, чтобы посмотреть на меня. Люди хлопали и кричали, когда музыка закончилась. Я смеялась и кланялась, а потом отправилась гулять со своими друзьями. Я не знала, что принц в тот день смотрел на меня из алькова своей спальни во дворце. Не знала, что он видел, как я остановилась у прилавка с поэзией, и любовался моей улыбкой, когда я водила руками над свитками. «Твоя улыбка была похожа на сад жасмина в полном цвету», – сказал он мне позднее. Поэтому он назвал меня Ясмин.
Он не принуждал меня жить здесь, это всем понятно. Меня пригласили. Приглашение – послание на бумаге с золотым тиснением – принес гонец на следующий день после праздника. Но мои родители не знали, можно ли отказать принцу, поэтому я поехала.
Воспоминания о родителях и сестрах все еще вызывали боль в моем сердце. Много раз я чуть не поехала их навестить, но я слышала достаточно историй о других наложницах, фаворитках других принцев в этом дворце, и знала, что возвращение домой может быть не только сладким, но и горьким. Приезд домой, в глиняную хижину, с золотом на руках и на шее, может поколебать самую сильную любовь, затуманить завистью самые любящие глаза. Я не была уверена в последствиях этого решения. Я принадлежала принцу. Это моя жизнь. Лучше смириться с этим, вместо того чтобы тосковать о тех тропах, которые никогда не станут моими.
Честно говоря, я была вполне счастлива. Я была желанной для принца. У меня были платья любого цвета, какого только пожелаю, из шелка, жоржета и шифона, сшитые по моей мерке. Я гуляла по великолепно ухоженным садам и среди мраморных колонн, которые, казалось, доставали до небес, с бриллиантами в мочках ушей. Стражники всегда выполняли мои просьбы, потому что знали, перед кем им придется отвечать, если у меня будет повод для жалоб. В первые месяцы после приезда принц Карим за мной ухаживал. Он дал мне ключи от своей закрытой библиотеки и позволил выбирать любую книгу по своему выбору. Он давал мне свитки со стихами, и мы гуляли под платанами во внутреннем дворе дворца, рассказывали друг другу истории и шепотом поверяли свои секреты, когда ночь была душной, и аромат жасмина окутывал нас обоих. Я сама первой поцеловала его.
Хотя я скучала по моей прежней жизни, принц Карим обо мне заботился. Он любил меня. И из всех своих братьев он был самым справедливым и лучше всех подходил на роль будущего короля. Сегодня ночью я прогоню прочь тревожное чувство, нарастающее в моей душе, и сыграю свою роль для него и его империи. Сегодня я буду танцевать для его гостя лучше, чем когда-либо в жизни. Я заставлю его сердце взмыть в небо. У купца не останется другого выхода – только сказать «да» на все пожелания принца Карима.
Когда я двинулась к занавесу, Симран пошла следом за мной, поправляя вуаль, а потом набила мои карманы цветами жасмина, которые будут вылетать оттуда во время каждого пируэта, оставляя в воздухе чудесный аромат.
– Ты готова? – спросила она. – Все уже расселись.
Я посмотрела на нее. Мы с Симран так похожи, что многие нас путали поначалу, когда я только поселилась здесь. Ее мать была одной из служанок королевы. Симран выросла за этими стенами. За два года, которые я провела во дворце, я ни разу не видела, чтобы она выходила отсюда. Я часто чувствовала к ней жалость, но мы ничем не отличались друг от друга, не так ли? Мы обе служили принцу. Мы обе принадлежали кому-то другому, а не только себе.
– Симран, – спросила я ее, – ты когда-нибудь чувствуешь себя здесь как в ловушке?
– В ловушке? – переспросила она. – Но почему?
– Ты не думаешь о том, какой была бы жизнь, если бы нас не заставляли жить в этих стенах?
– Моя мать говорит, что у нас счастливая судьба. Окружающий мир полон лишений. Надо тяжело трудиться, чтобы добыть еду, одежду, обувь. Здесь удовлетворяют все наши потребности. Нам повезло, тебе и мне. И, кроме того, – сказала она, – здесь Тарек. У меня нет причины покидать эти стены.
Снаружи заиграла музыка. Уже не осталось времени для подобных мыслей. Я шагнула из-за газового занавеса в танцевальный зал.
Голоса сразу же стихли. Сегодня зрителями были сплошь мужчины. Они сидели на подушках из тафты вокруг пространства для танца. Принц Карим сидел на своем золотом троне. Его борода была коротко подстрижена, на голове золотая корона с рубинами. Рядом с ним сидел почетный гость, который так и впился в меня взглядом.