– Проси, – Брахма не пытался уклониться. Махишасура молился ему тысячу лет, и Брахма был обязан удовлетворить его просьбу.
– Прошу бессмертия, – Махишасура был уверен: если бы бог бы человеком, он бы отшатнулся, услышав такое невероятное требование. Но Брахма молчал и обдумывал его просьбу.
– Я не могу предложить тебе бессмертие. Все должно заканчиваться, таков закон творения. Но Я обещаю, что ни человек, ни бог не сможет тебя убить.
Пока Брахма говорил, сила вливалась прямо в кровь Махишасуры. Его невозможно убить. Мир будет принадлежать ему.
Он зловеще посмотрел на Брахму.
Небо будет принадлежать ему.
Мы с Джесс и Нирали вошли в спортзал и подошли к огромной груде сандалий, балеток и гигантских баскетбольных кед, любимой обуви индийских парней. Редкие дядюшки и тетушки сновали вокруг, болтая и жуя чаат[53]. Грохот барабанов и ритмичный топот ног вместе с музыкой были слышны еще во дворе.
Мы с Нирали сбросили сандалии и спрятали их подальше за грудой обуви. Джесс смотрела на нас и одергивала края позаимствованного у нас костюма с шароварами.
– Не растягивай мою рубашку! – сказала Нирали. – Давай, разувайся; ничего с твоими туфлями не случится, – она слегка подтолкнула Джесс вперед. Джесс посмотрела на нас обеих искоса, но все же бросила свои туфли рядом с нашими.
– Если их кто-нибудь возьмет, вам придется рассказывать моей маме, что произошло.
– Джесс, через четыре секунды ты и думать забудешь о своих туфлях! – я схватила ее под руку и потащила к баскетбольным площадкам.
Внутри нас встретил вихрь разных цветов и звуков. Летали шарфы-дупата[54], кружились цветастые юбки-ленги. Оркестр в противоположном конце двора все еще играл такие медленные мелодии, что все бабушки могли бы под них сделать несколько кругов. Танцующие кружились не так быстро, как я предпочитаю – «так быстро, что просто страшно, но страшно по-хорошему». Однако каждый внутренний круг двигался чуть быстрее, чем соседний внешний круг.
Малыши бегали вокруг танцпола, а вдоль сложенных рядов открытых мест поставили складные стулья вместо того, чтобы откинуть сиденья. Там сидели старшие мужчины и женщины и смотрели на импровизированный танцпол. Мои родители встретились со своими друзьями в дальнем конце площадки. В центре всего пространства стояла глиняная статуя богини Дурги – легендарной задиры, в честь которой мы здесь собрались, – на пьедестале, в окружении молитвенных атрибутов. Я вгляделась в ее лицо, в подведенные глаза и понимающую улыбку. У меня возникло странное ощущение, что она тоже смотрит на меня, словно я ее дочь, и велит мне веселиться в эту ночь, как никогда в жизни, празднуя ее победу.
– Вау! – Джесс застыла на месте. Я встряхнулась и широко улыбнулась ей.
– Давай запрыгнем туда!
Мы проложили себе путь, пробираясь сквозь другие компании, до края самого внешнего круга танцующих, школьники двигались ближе к центру, а их мамочки (и изредка – папочки) с внешней стороны.
– Подожди, пока образуется интервал в круге. И не волнуйся, если мы разделимся, такое случается.
Как раз в тот момент одна тетушка в зеленом сари прошла в танце мимо нас, и образовалось свободное пространство, в которое могли впрыгнуть три человека.
– Вперед, вперед, вперед!
Ритм все убыстрялся, и через каждую пару поворотов наша скорость росла. Сложный узор из зеркал на подоле моей юбки оттягивал ее вниз, так что она не взлетала вверх во время вращения, а превращалась в головокружительный вихрь черного, зеленого и красного цвета. Нирали вела наше трио, ее шарф летел вслед за ней. Джессика не отставала от нее, хоть и танцевала немного неуклюже. А за ней я. Тетушка позади меня еще больше отстала, так как барабаны ускоряли ритм и мы двигались быстрее. Мои ноги стучали по полу в ритме оркестра – дум-думадум-дум-думадум… но мне хотелось большего.
Я следила, не появится ли разрыв в центральном круге, самом близком к статуе Ма Дурги. Там шаги были гораздо более сложными, чем те, что делали мы. Гораздо интереснее. Танцующие кружились, прыгали, менялись местами, их руки летали вокруг голов и над головами. Парни делали гигантские прыжки вперед, девушки приседали ближе к земле, но прыгали так же далеко и так же быстро, кружась по двое под внимательным взглядом богини.
Вот! Образовалось свободное место между девочкой из школы и мальчиком, которого я никогда раньше не видела. Я прыгнула в середине па, в момент поворота. Ритм оркестра и энергия в помещении подхватили меня и втянули в вихрь движения. Я поймала взгляд мальчика на середине вращения и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. О, вау! Он был клевым. Гарба и клевые мальчики?
Я прыгнула вправо, повернулась и приземлилась прямо перед ним, выполняя одно из самых сложных движений гарбы. Покрытые лаком деревянные полы спортзала не обеспечивали нужного сцепления, и на моих ступнях уже образовывались волдыри, но это не имело значения. Смысл Навратри в том, чтобы отдаваться танцу полностью и с безграничным восторгом.
По мере того как темп музыки становился быстрее, все больше людей присоединялось к танцу. Танцующие образовывали новые круги, если не находили круга с теми па, какие им хотелось. Вскоре в танце одновременно вращалось семь кругов, все с разной скоростью, с разными па. Мальчик позади меня подбирался все ближе с каждым прыжком вперед. Я учащенно дышала.
Внезапно шарф, спускающийся по моей спине, за что-то зацепился. Я споткнулась, и в меня врезалось чье-то тело. Нет, только не он! Но, конечно, это был он.
Не успела я произнести ни слова, как он крикнул:
– Если не знаешь шагов, ты должна перейти в медленный круг, с внешней стороны!
Раздраженная насмешливая улыбка сделала его гораздо менее привлекательным и даже немного похожим на чудовище. С горящим лицом я взглянула вниз. Его шарф запутался в моем шарфе.
– Твой шарф явно виноват в том, что случилось! Успокойся.
Он молча выдернул свой запутавшийся шарф и затанцевал вокруг меня, выталкивая из круга. Нечестный поступок, с начала и до конца. Я снова бросила взгляд на статую, и, клянусь, глаза Ма Дурги сверкали от возмущения.
– Брахмаджи, Вишнуджи, Шиваджи[55], он прогнал нас с небес. Он завладел землей. Что нам делать? – Индра и несколько других богов окружили триаду. Вишну был задумчив. Он взглянул на оружие, которое держал в двух левых руках: боевую булаву Каумодаки и чакру[56] Сударшану. Последняя была самым мощным оружием на Земле и на небесах.
– Его не может убить ни бог, ни человек, каким бы могучим ни было его оружие, Вишнуджи, – голос Брахмы дрожал от гнева.
– Возможно, ни бог, ни человек, – Шива играл хвостом змеи, Васуки, обвившейся вокруг его шеи. – Возможно, кто-то другой, – он усмехнулся. У Шивы, похоже, возникла какая-то мысль, пока он перебрасывал из одной руки в другую свой трезубец. Индра и другие божества отступили назад. Полумесяц в волосах Шивы сиял на фоне вод Ганга, свободно стекающего из узла на макушке его головы на Землю. Брахма и Вишну стояли по обеим сторонам от него. Если кто-то и мог найти способ победить Махишасуру, то только эти трое.
– Действия Махишасуры не имеют оправдания! – голос Вишну разносился тысячекратным эхом, а из его рта полился свет. Брахма и Шива присоединили свои голоса к его голосу, и потоки света из трех ртов слились и образовали сверкающую силу. Дэвы[57] прибавили свою энергию к энергии триады, и возле трех богов постепенно проявилась фигура женщины: божественная женская энергия стала материальной. В великолепном шафрановом сари, покрытая блестящим золотом, она поклонилась Брахме, Вишну и Шиве, сложив перед собой две из своих десяти рук.
– Намаскар!
– Дургаджи, мы призвали тебя сюда, чтобы ты сражалась на нашей стороне. Махишасура захватил Землю и Небо, его необходимо остановить.
Дурга изогнула густую черную бровь и улыбнулась.
– Тогда дайте мне ваше оружие. Я покончу с Махишасурой.
Я проложила себе путь через круги танцующих к краю стадиона и остановилась сбоку, кипя от гнева. Как смеет этот наглый мальчишка так со мной обращаться? Это он со своим глупым шарфом запутался в моей дупате. Теперь я похожа на одну из маленьких девочек, которые старались одним прыжком влиться в круг взрослых и исполнять те шаги, к которым они не готовы. Дело даже не в том, что я попала в неловкое положение (я понимала, что в хаосе танца меня заметили от силы человек семь, не больше), просто Навратри – это праздник, когда веселится все сообщество, а не один человек. Этот парень только что плюнул в лицо нашему празднику.
– Эй! – когда Нирали и Джесс двинулись ко мне, я постаралась стереть хмурое выражение с лица, но, должно быть, не преуспела. – В чем дело? Кто-нибудь уже съел весь рас малай[58]?
– Что? Нет. Я еще не ходила к прилавкам с едой, – я снова повернулась к толпе танцующих. – Видите того парня? Того, который в синей курте с черным шарфом? – Нирали и Джесс повернулись туда, куда я указывала. – В круге ближе всего от статуи? Такой обаятельный, – последнее я прибавила нехотя. – Он настоящая задница! – это было сказать легче.
– Тот, у которого волосы выглядят такими мягкими?
– Джесс!
– Прости, прости, я хотела сказать – тот, у которого ужасная стрижка.
– Спасибо. Я знаю, что ты лжешь, но зачту тебе попытку, – девочки смотрели на меня так, будто я говорю на другом языке. Я их ввела в курс дела. – И еще он просто танцевал вокруг меня, будто меня там не было.