Когда Чаран на следующее утро прочесывала лес в поисках Чуна, она нашла волшебную дубинку рядом со стволом Дерева Гоблинов.
Она сразу же поняла, что сделал брат. Без колебаний, Чаран пошла к ближайшим зарослям цветов мальвы.
Хотя Чаран не знала, как вызвать гоблинов или как провалиться сквозь землю в их пещеру, она держала волшебную дубинку обеими руками, как подношение.
– Пожалуйста, скажите мне, что вы сделали с моим братом, – просила она у цветов. – Если вы мне его вернете, я отдам вам волшебную дубинку и не воспользуюсь ею, чтобы сделать все из ничего.
Земля не расступилась. И никто ей не ответил.
Чаран повторила свою просьбу. Она опустилась на колени перед цветами и положила дубинку перед собой. На какое-то мгновение ее мысли вернулись к родителям и к ее прошлому. Она вспомнила, как на прошлой неделе Хичул улыбнулся ей, а она отвернулась. Она подумала о будущем, которого ей следовало желать, а она не желала.
Она осторожно перевела дух.
– Я не сомневаюсь в том, что мой брат поступил неправильно. Мое невежество допустило, чтобы это произошло. Но за мелкой кражей Чуна кроется его забота о нашей семье. Пожалуйста, простите его!
Ни цветы, ни деревья не обращали на нее никакого внимания.
Чаран подумала о прощении. Отец один раз сказал, что этот поступок снимает с человека бремя. Она не поняла его тогда, и до сих пор не совсем осознала, что он имел в виду.
Птицы щебетали в кронах деревьев. Дуновение воздуха качнуло пурпурные и розовые лепестки перед ней.
– Я знаю, что простить трудно. Мой брат еще не простил меня за то, что случилось, когда мы были маленькими детьми, и он сердится на меня за то, что я хочу его покинуть. Я тоже не сняла с себя бремя. Но, может быть, я могу попытаться. Я прощаю Чуна за то, что он сегодня сделал, и надеюсь, что он со временем простит меня, – она медленно вздохнула. – И я прошу, чтобы вы тоже его простили.
Но ни цветы, ни деревья не обращали на нее никакого внимания. Чаран с трудом сглотнула. Утро сменилось полднем.
Она сидела и рассматривала цветы мальвы, твердо решив не уходить из леса без младшего брата.
– Когда Чун лгал, я не обращала внимания. Иногда я говорила матери и отцу, что это я совершила проступок, – сказала она. – А когда он делал ошибки, мы все притворялись, что он не ошибается. Но мы так поступали не из любви к нему, а из жалости, – Чаран вспомнила яичный ролл в недавнем прошлом. – Я часто скрывала свои успехи, чтобы они не стали для него бременем, – ее мысли прояснились, будто луч солнца прорвался сквозь деревья. – Я знаю, что это не моя вина. Не в моей власти исправить ошибку моего брата. Это вина Чуна, что он стал вором. Но, пожалуйста, дайте ему шанс исправить ошибку! Дайте ему шанс стать хорошим человеком!
Она прижалась лбом к волшебной дубинке, низко склонившись к земле, положив ладони по обе стороны от головы.
Яркий свет вспыхнул слева от нее.
Рядом с ее ладонью лежал сверкающий речной камешек. Темный, как ее волосы… и волосы ее брата. Такой же темный, как черные зеркала их глаз.
Чаран подняла дубинку и взмахнула ею.
Призовем волшебство,
Когда листья летят
И небо темнеет,
Чтобы сделать всё
Из ничего.
Послесловие автораСокровище гоблиновКорейская волшебная сказка
Когда я была маленькой, моя мать часто читала мне корейские волшебные сказки из сборника в ярко-зеленой твердой обложке, который нам подарил друг семьи. Больше всего я любила сказки, в которых действовали говорящие животные и были сложные отношения между братьями и сестрами. «Сокровище Гоблинов» была моей любимой сказкой, потому что мне нравилось, как два брата – добрый и злой – исчезают в волшебном мире под нашими ногами. После того, как они получили возможность добыть такое богатство, о котором до этого даже мечтать не смели, отношение двух братьев к деньгам и друг к другу часто заставляло меня задуматься, даже в таком юном возрасте. Мысль о том, что добро и зло могут сосуществовать в одном человеке, теперь еще больше интригует меня.
Когда Эллен Ох предложила мне написать историю, навеянную сказками моего детства, я поняла, что хочу написать сказку о брате и сестре. Для меня было также крайне важно при этом использовать несколько сказочных метафор, и оказалось так приятно оживить мир корейских сказок.
Раул КанакиаКопьеносец
В первый день я был в шоке. Многорукий демон принес меня на это громадное поле, где оказалось невероятное количество людей и инопланетных существ, палаток и сооружений. Нормальными казались только горы вдалеке. Демон принес меня к небольшому окопу и сказал:
– Эй, парень, ты как раз вовремя! Сегодня последний день набора в армию. Битва начнется завтра.
Это были последние слова на английском языке, которые я услышал в тот день.
Пришел смуглый человек в бронзовых доспехах и отвел нас в загон, меня и других только что прибывших, – немногие из нас говорили на одном и том же языке, а большинство даже не были человеческими существами, – чтобы показать, как пользоваться новым снаряжением. Затем он выстроил нас в неровные ряды и стал объяснять, как я догадывался, основные правила действий в строю: в основном когда опускать копья, а когда их поднимать.
Потом он пустил по рядам кувшины с какой-то выпивкой, очень похожей на самогон. Все на нее набросились и надрались, и все это место превратилось в пьяный кошмар. Эти… существа, которые оказались рядом со мной, пытались поговорить со мной при помощи маленьких рисунков, но я уклонился от общения. Можете подумать, что я трус, я понимаю, но вы тоже бы так поступили, если бы их видели. Они были в два раза выше меня ростом, и у них было тело человека, а голова льва.
Я не пил. Я не разговаривал. Я бродил кругами и искал хоть кого-нибудь, любого, кто мог бы мне объяснить, с кем мы будем сражаться и зачем. Наверное, я отчасти догадывался, что тот странный человек – тот, который появился прямо в моей машине и перенес меня сюда – должен находиться где-то поблизости. Я принял его предложение только потому, что решил стать героем. Но герою не было бы так одиноко и страшно. Герой не стал бы звать на помощь, а потом, получив в ответ одну лишь тишину, не вернулся бы в свой окоп и не заплакал бы.
Когда взошло солнце, меня толкнула чья-то рука, и я встал, пошатываясь. Вчерашний человек – наш сержант или инструктор? – знаками велел нам избавиться от всего ненужного барахла, с которым мы сюда пришли, и надеть доспехи на облегающие спортивные комбинезоны, которые нам выдали. Я собрал все свои вещи: джинсы, футболку, записные книжки, телефон, ручки, часы и кольцо выпускника. Свалив все это в кучу, я придавил эту груду камнем и постарался запомнить расположение ям и канав вокруг, но, кажется, я понимал, что никогда не верну себе ничего из этих вещей.
Наши комбинезоны были невероятно теплыми, и в них оказалась встроенная система избавления от отходов жизнедеятельности. Эти костюмы были откуда-то из далекого будущего, гораздо более далекого, чем мое время. Или, может, из другого мира; я все еще не был уверен в пространственно-временном расположении этого места, и никто не горел желанием мне это объяснять.
Комбинезоны плотно облегали тело, и я немного смущался – у меня не лучшая физическая форма. Возможно, у меня есть немного лишнего вокруг талии. А там было полно девушек, которые… ну, э… – эти костюмы почти ничего не скрывали…
Одевшись в выданные доспехи – нечто вроде белой юбки и бронзовый нагрудник – и вооружившись длинным копьем со страшным наконечником, я стоял в шеренге вместе со всеми.
Хоть не все здесь были людьми, но и совсем уж чуждыми существами я бы их не назвал. Они явно были гуманоидными: у них имелись головы и рты, и все мы ели одинаковую пищу, – а если бы мы действительно прибыли с разных планет, то слишком отличались бы, чтобы это было возможно. (С другой стороны, что я об этом знаю? Может, это все колдовство.) Иногда они представляли собой странные комбинации земных животных и напоминали химеры. Некоторые были человеческими существами, только с головами тигров. Другие были крошечными, как муравьи, и у них было столько ног, что только глядя на маленькие копья, которые они несли, можно было признать в них людей. Огромные змеи лежали неподвижно, застыв в грязи, почти незаметные, если не шевелились. Змеи как-то общались между собой, но, конечно, я их не понимал.
Наш сержант сделал все возможное, чтобы выстроить нас в каком-то подобии порядка.
Позавчера я сидел в школе, а теперь нахожусь в огромной долине, зажатой между двумя горными грядами, и здесь происходит нечто странное и пугающее. И, может быть, не имеет значения, что я одинок, потому что я переживаю нечто настолько новое. Вот только… это место заставляло меня чувствовать себя таким маленьким.
Мы ждали, нас била дрожь. Слышались какие-то крики, два тигроголовых обнимались, выше по склону. Я услышал стоны, откуда-то вышло несколько слонов. Армия проснулась. И повсюду вокруг меня разговаривали, и спорили, и сражались. Некоторые, похоже, прибыли сюда вместе с семьями или со своими друзьями. О другой возможности – может, они подружились здесь? – мне не нравилось думать, потому что это означало, что, возможно, я неправ, чувствуя такое ужасное одиночество.
Большинство ночевало не под открытым небом, как я. Меня окружали огромные палатки. Некоторые казались знакомыми: брезент, натянутый на алюминиевый каркас и привязанный веревками к колышкам, вбитым в землю. Другие выглядели незнакомыми. Меха и шкуры, натянутые на деревянные шесты: юрты, что ли? Типи и крытые фургоны. И другие разновидности: конструкция из многочисленных труб и проводов, идущих по земле; громадная стеклянная конструкция, полная каких-то лоз и цветов; звездолет с мощными ракетными двигателями, которые были всегда горячими. Ночь была полна света костров, музыки и криков, но я закрыл глаза и уши рубашкой и спрятался от всего этого.