Старый вол опять опустил голову – в нетерпении. Но одновременно я почувствовала в нем и скрытую насмешку. Вол лучше понимал, что я задумала, чем его наивный хозяин.
Румянец молодого человека все решил для меня. Я тоже притворилась смущенной, прикрылась руками, опустив глаза, но подглядывала за ним сквозь густые ресницы. Усилием воли я вызвала на щеки румянец, нежнейшего розового оттенка.
– Спасибо, – выдохнула я. – Я не ожидала, что кто-то сюда придет.
Он резко отвернулся, чтобы не смотреть на меня, и протянул мне мою накидку. Я взяла ее у него, набросила на плечи, и материал высушил мою кожу, как только я в нее закуталась. Я надежно завязала на талии кушак, убедившись, что накидка плотно запахнута.
– Ты заблудился? – спросила я. – Здесь мало кто ходит.
Он протяжно вздохнул, потом заговорил, будто не был уверен в своем голосе.
– Я был здесь вчера утром, – он стоял прямо, как прочный стебель бамбука, и осмелился наконец встретиться со мной взглядом. – Мне показалось, что я услышал шум вон там, в кустах, – он махнул рукой на склон холма, где я пряталась накануне. – Но я никого не увидел.
– Как странно, – ответила я. – В лесу много таких странных звуков.
Он кивнул один раз; потом, после слишком долгой паузы, спросил:
– Что делает такая девушка, как ты, одна в лесу?
Я тихо рассмеялась. Как мало он знал о таких девушках, как я!
– Я сегодня утром сбежала от своих шести старших сестер.
Его темные глаза широко раскрылись. Возможно, его поразила мысль о том, что еще шесть таких девушек, как я, бродят где-то поблизости, или же что у меня хватило дерзости убежать из, по его предположениям, богатого поместья – не знаю.
– Мне нравится одиночество и тишина, – сказала я.
Выражение его лица смягчилось. Это он мог понять.
– Как тебя зовут?
– Ты можешь называть меня Хонъюнь, – ответила я. Это было не то имя, которое мне дали, его я никогда бы не открыла смертному парню. А вот «красное облако» показалось мне подходящим именем для этого земного царства. – А как тебя зовут?
– Волопас.
– Это твое настоящее имя? – по-видимому, никто его не любил по-настоящему.
– Я потерял родителей, когда был еще совсем маленьким, – сказал он. – Поэтому я так и не узнал, какое имя мне дали. Те, с кем я общаюсь, называют меня Волопасом, – старый вол как будто нас услышал – он подошел ближе, опустив голову, будто просил хозяина погладить его. Волопас улыбнулся ему и погладил по сильной шее. – Вол был моим постоянным спутником и другом с самого детства.
– У твоего вола великолепная шкура, – сказала я. Вблизи золотистая шерсть его шкуры так и сверкала.
Волопас с гордостью выпрямился.
Я сделала вид, будто снова дрожу, крепко обхватила себя руками и застучала зубами. Это сработало.
– Наверное, ты окоченела! – воскликнул Волопас. – Зачем ты вошла в озеро так рано утром?
– Вода оказалась холоднее, чем я ожидала, – объяснила я. – Иногда я совершаю глупые, необдуманные поступки, – это еще слабо сказано.
Он протянул руку, потом опустил ее. Было бы неприлично, если бы он прикоснулся ко мне, обнял меня руками. Хоть это я знала об отношениях между смертными: сплошные правила и приличия, по крайней мере сначала.
Поэтому вместо него я прижалась к волу, ощущая плечом и боком его надежное тепло. Вол опять замычал, но не жалобно, а довольно.
Волопас усмехнулся, потом рассмеялся.
– Ты ему нравишься.
– И он мне нравится, – ответила я.
– Я тебя увижу здесь завтра снова? – спросил он.
Я улыбнулась, глядя на него снизу вверх.
Вот так просто это было, дорогой читатель.
Я не вернулась снова к озеру на следующее утро после нашей встречи. Мне бы здорово досталось от сестер, если бы я пропустила рассвет в третий раз, и одна из них могла пожаловаться матери, если бы очень захотела отомстить. Еще важнее то, что я не хотела делать то, что от меня ожидают. Явится ли Волопас на следующее утро, если я не приду, как он надеялся?
Он меня не разочаровал.
Когда я вернулась через два дня, он уже ждал у озера, а его вол щипал дикую траву ближе к лесу.
– Я вчера ждал тебя, – сказал Волопас. – Но ты не пришла, – в его голосе явственно слышалось разочарование.
– Я никак не могла вырваться, – ответила я, поджав губы. – Я так рада, что ты вернулся.
Волопас широко улыбнулся, и стал казаться еще более юным мальчишкой.
– Я тоже, – сказал он. – У меня для тебя сюрприз.
Я в восторге сжала ладони.
– Обожаю сюрпризы!
Он пошарил у себя в потрепанном кожаном рюкзаке и достал выцветший плед, который галантно разостлал на земле, на некотором расстоянии от воды. «Здесь посуше», – сказал он. Затем снова сунул руку в мешок и вытащил маленькие бумажные свертки. Осторожно развернул их, словно это драгоценные дары.
– Грецкие орехи и сушеные финики, – объявил он, кладя свертки на плед и делая широкий жест рукой. – Я купил их для нас вчера, в маленьком селении, – он прочистил горло, – по правде говоря, для тебя, Хонъюнь, чтобы оправдаться за нашу довольно… неловкую первую встречу.
Мы уселись на плед, и я, не торопясь, выбрала темно-красный финик. Этот цвет я хорошо знала, но не часто вплетала его в небеса. Я положила его в рот и закрыла глаза, наслаждаясь богатым, сладким вкусом. Хотя бессмертные не нуждаются в еде, это восхитительный чувственный опыт. Когда я снова открыла глаза, Волопас пристально смотрел на мои губы.
– Они очень вкусные, – сказала я. Он заморгал. Я рассмеялась и выбрала для него финик. – Вот, открой рот.
Он приподнял черные брови, потом его губы приоткрылись. Я скормила ему финик, погладив при этом его щеку легким прикосновением, похожим на касание крыла бабочки, а потом опустила руку. Его щеки приобрели румяный цвет осеннего яблока, и я решила, что Волопас мой. Я позволила розовому румянцу разлиться по своим щекам и опустила голову в притворном смущении. Если буду слишком смелой, он может сбежать.
Однако этот крестьянский парень, этот смертный в запыленной тунике, не имеющий настоящего имени, дружащий только с волом, меня удивил. Он схватил меня за руку и поцеловал кончики пальцев. Я резко подняла голову, широко раскрыв глаза. Возможно, я совсем его не понимала.
Все мое тело загорелось, но не в результате магических манипуляций или уловок бессмертных. Я притянула его к себе, и мы поцеловались.
На вкус он был таким сладким, как я себе и представляла. Слаще того финика.
Я знаю, что рассказывает легенда обо мне и Волопасе, дорогой читатель.
Мы поженились, я была идеальной женой, я родила ему здоровых и красивых близнецов, и мы жили вместе счастливо, пока моя разъяренная мать не призвала меня обратно на небеса, навеки разлучив нас. Нам разрешали встречаться каждый год только на седьмой день седьмой луны, перейдя звездную реку по мосту, построенному из сорок.
Но вот что произошло на самом деле.
Та весна, которую мы провели вместе, стоит особняком в моих воспоминаниях, как картина, старательно нарисованная самой тончайшей кисточкой. Мы не могли быть вместе каждый день, но я слетала с неба так часто, как только могла, и Волопас всегда меня ждал на том же месте, а вол терпеливо стоял рядом с ним.
Он был беден и жил тем, что давала земля, ел то, что мог вырастить, собрать или поймать. Я делала ему маленькие подарки: нефритовые статуэтки, золотое кольцо, которое стоило больше, чем он мог себе представить. Но я была глупой, если думала, что он заложит его ради денег, так как он был слишком сентиментальным, большим романтиком. Он оставлял эти вещи в качестве дорогих памятных подарков, поэтому я вместо них стала устраивать щедрые пикники. Ему исполнилось восемнадцать лет, он был в самом расцвете сил, весь состоял из сплошных мускулов, так как работал на полях, рубил дрова и таскал тяжелые корзины с фруктами и овощами для фермеров за деньги, когда нуждался в них. Честно говоря, он в них нуждался всегда. Но я понимала, что он готов ходить голодным, лишь бы встречаться со мной.
Я открыла Волопасу свою истинную сущность через месяц после нашей встречи, и он воспринял эту новость так хорошо, как только способен смертный: сначала скептически, потом с недоверием и страхом, когда я показала ему свое могущество. Еще через две луны мне стало казаться, что я знаю его так же хорошо, как любой пронизанный красными полосами восход солнца, который сама создавала.
О, как я ошибалась.
Однажды утром мы лежали, сплетясь телами, на постели из облака, которую я соткала для нас, солнечный свет согревал мою кожу. Мы уютно устроились на моем любимом лугу среди берез, наше гнездышко парило как раз под полосой деревьев. Уже почти наступило лето, и я чувствовала в воздухе перемену сезона.
Внезапно Волопас перевернулся на бок и облокотился на локоть, подперев рукой голову.
– Осенью мне исполнится девятнадцать лет, – сказал он.
– Ммм, – ответила я. Смертные такие странные, они просто помешаны на отсчете времени, считают прошедшие дни, отмечают годовщины. Но я полагаю, я бы тоже так поступала, если бы жила всего лишь столько десятков лет, сколько пальцев на двух руках. – Ты намекаешь, что хотел бы получить подарок ко дню рождения? – улыбнулась я, наполовину прикрыв глаза от солнечного света.
Он тихо рассмеялся.
– Быть с тобой – достаточно большой подарок, Хонъюнь. Я каждый день удивляюсь, как это мне так повезло, – его голос понизился до хриплого шепота. – Я тебя люблю, ты это знаешь?
Я резко привстала и чуть не ударила Волопаса в нос. Мое облако надулось у меня за спиной, образовав что-то вроде кресла.
– Что это значит?
Он уставился на меня, на его лице появилось одновременно выражение страха и насмешки.
– Это значит, что мое сердце принадлежит тебе, Хонъюнь. Я твой.
Я сдвинула брови. Никогда раньше я не задумывалась о том, что значу для Волопаса, или чего он может желать.
– И ты хочешь в ответ чего-то от меня? – спросила я.