Волопас откашлялся.
– Скоро мне пора будет жениться, и создать семью. Я больше ни о чем не мечтал с тех пор, как потерял свою семью так рано… но… – его голос замер.
– О! – я вдруг поняла.
– Это нечто… – он запнулся… – ты бы…
– Я не могу иметь детей, – незнакомое чувство сжало мне грудь при виде страдания на его лице. – И я никогда не смогу выйти замуж за смертного.
Он плотно сжал губы и с трудом сглотнул.
Это было правдой только наполовину. Я могла бы иметь детей, если бы мой отец, Нефритовый Император, разрешил, но я никогда этого не желала. Что это будет означать, если у меня будут дети от смертного, – рождение полубогов? Даже если бы я захотела детей от Волопаса, отец никогда бы не дал на это согласия. Я скрыла свой роман от всех родных.
– Мне очень жаль, – сказала я в конце концов, нарушив долгое молчание.
Он кивнул и снова лег на живот, спрятав от меня лицо в сложенные руки. Солнечный свет и тени скользили по его широкой спине, пробегали по его сильным, загорелым ногам. Если бы смертный мог выглядеть как бог, то, по-моему, Волопас был бы больше всех похож на бога.
Я не знала, люблю ли я его так же сильно, как он любит меня: всем сердцем, и безоговорочно. Но я очень любила его.
Достаточно сильно, чтобы отпустить.
Следующий день я помню так ясно, как детали резьбы на любимом куске нефрита.
Я спустилась на растрепанном облаке такого же красного цвета, как глаза смертных, которые слишком долго плакали. Волопас попытался обнять меня в знак приветствия, как делал всегда, но я отлетела назад, чтобы он до меня не дотянулся. Он пошел за мной, раскрыв ладони и подняв их к небу, как человек, возносящий молитву богам.
Я подняла руку, и он резко остановился, его прекрасное, загорелое лицо внезапно сильно побледнело.
– Моя мать узнала о нашей связи, – солгала я не дрогнувшим голосом. – Она запретила мне когда-либо встречаться с тобой.
Он сжал кулаки.
– Хонъюнь, нет! Пожалуйста… – вол, будто почувствовав его отчаяние, подошел и встал рядом с Волопасом.
На сердце у меня было тяжело, но я не колебалась.
– Найди себе красивую смертную девушку и остепенись, создай свой дом и семью.
– Я бы никогда и не мечтал любить тебя, жениться на тебе, – в его голосе зазвучала ярость, – если бы не думал, что ты чувствуешь то же самое! – он вызывающе вскинул голову.
– Мне очень жаль, – ответила я. – Но я никогда не смогу дать тебе то, что ты хочешь, – я произносила эти слова, не прибегая к божественному усилению звука, и у меня ужасно заболело горло. Мне не хотелось бросать его. Неуклюжими движениями я собрала у своих ступней темные облака и поднялась в воздух, будто летела на грозе.
– Прощай, Волопас, – прошептала я, понимая, что он меня не услышит.
Я ворвалась в ясное утро, когда небо цвета темного индиго как раз начинало становиться светло-голубым. Через мгновение земля уже оказалась на расстоянии лиги подо мной. Я не только умела создавать самые великолепные оттенки лучше всех сестер, я и летала быстрее всех. Легкий ветерок овевал мое лицо, щекотал кожу. Я провела ладонью по щеке, и она оказалась мокрой. Пораженная, я смотрела, как мои слезы оторвались от пальцев и взлетели в небо, оставляя за собой серебристые следы. До этого рокового дня я никогда не плакала, дорогой читатель! Мои слезы продолжали литься, нежные, как капли росы, они становились серебристыми, и синими, и красными, и золотыми, поднимаясь в небо, исчезая из виду.
– Хонъюнь!
Крик Волопаса меня испугал. Я была высоко над землей. Как я могла услышать его голос?
Потом я оглянулась, и сердце мое перестало биться. Он сидел верхом на сильной спине вола, и тот галопом поднимался вверх по воздуху. Моя грозовая туча замедлила полет.
Они поднялись ко мне. Животное перебирало ногами, не двигаясь с места, его копыта двигались грациозно, как у танцующего быка. Это зрелище было таким смешным, что я расхохоталась.
– Что? – произнесла я. – Как?
Волопас ответил, с улыбкой.
– Вол – волшебный. Он со мной разговаривает и умеет летать, – он потрепал вола по толстой шее.
– Но ты был так поражен, когда я вложила слова в его рот в то утро, когда мы встретились, – возразила я.
Волопас рассмеялся:
– Я удивился, потому что его голос совсем не походил на голос моего вола!
Вол замычал, потом сказал:
– Это правда. Я не знал, как это понимать, когда произнес слова, которые не собирался произносить, да еще не своим голосом, – я сделала фальшивый голос вола низким и рокочущим, а настоящий его голос был красивым тенором.
– Почему ты мне никогда не говорил об этом? – спросила я.
Лицо Волопаса стало серьезным.
– Потому что я всегда держал в тайне его волшебную природу. Я собирался тебе сказать, когда-нибудь… – тут его темные глаза чуть-чуть прищурились. – Ты плакала, – он протянул руку и погладил мое лицо. Я закрыла глаза, прижавшись щекой к его ладони. – Ты не передумаешь? – спросил он охрипшим голосом.
Я открыла глаза, и мы оба смотрели, как мои слезы взлетели с его ладони, оставляя за собой переливающийся след.
– Я только хочу, чтобы ты был счастлив, – прошептала я.
– Хонъюнь, что бы я ни создал для себя в этой жизни, – очаг, дом, или семью, – они ничего бы не значили без тебя, – он схватил мою руку и поцеловал ладонь у запястья. – Я знаю, что мы можем быть счастливы вместе.
Я погладила его темные волосы, потом провела кончиками пальцев вниз по затылку.
– Но моя мать…
Он поднял на меня взгляд и улыбнулся.
– Не могу себе представить, что ты не сумеешь добиться своего.
В конце концов, Волопас оказался прав.
Мы жили счастливо вместе. Купили землю на расстоянии нескольких лиг от того озера, где встретились, с плодородной почвой, в окружении полей на террасах. Волопас полгода потратил на строительство дома для нас, нанимал рабочих и руководил всей стройкой. Он спросил меня, что бы я хотела иметь в нашем доме, и я ему ответила, что ничего не хочу, кроме маленького садика, чтобы сажать цветы, и глубокой каменной ванны, в которую можно погрузиться. Я получила и то, и другое.
Ферма процветала, как могла процветать только ферма под покровительством богини. Но, буду справедлива, Волопас так много трудился, что она бы процветала и без меня. Через четыре года после того, как мы построили наш общий дом, мы удочерили маленькую девочку, которую назвали Розой. Через два года взяли в нашу семью новорожденного мальчика, которого назвали Хайлань.
Я не все время жила со своей смертной семьей, но навещала их так часто, как могла. К тому времени, как нам выпало счастье обрести детей, Волопас нанял достаточно работников для помощи по хозяйству на ферме, и большую часть времени заботился о Розе и Хайлане.
Что касается моих родителей, то мой отец, Нефритовый Император, никогда не замечал моего длительного отсутствия, а моя мать, Небесная Царица, тоже никогда бы его не заметила, если бы меня не выдала четвертая сестра. Я не хотела сдаваться, и добилась своего. После третьего и последнего спора, мать сказала в отчаянии:
– Поступай, как знаешь, младшая дочь. Кроме того, это ненадолго: жизнь смертных коротка, как жизнь цветка, – она воздела руки в вихре шелковых рукавов и исчезла.
Моя мать тоже оказалась права.
Не знаю, как на взгляд смертного, дорогой читатель, но на мой взгляд, только что мои дети были пухленькими и восторженно хрюкали при виде всего, что видели, или хватали все своими покрытыми ямочками ручками, но не успела я и глазом моргнуть, как им уже исполнилось шестнадцать и восемнадцать лет, они стали своевольными и считали, что все знают об этом мире. Еще через мгновение, стоило мне отвернуться, как они покинули нас и создали свои собственные дома и семьи. Затем, вдруг однажды волосы Волопаса побелели, и хотя он оставался сильным даже в преклонном возрасте, годы проложили глубокие морщины на его лице и затуманили его прекрасные темно-карие глаза. Он прожил восемьдесят шесть лет, долгую жизнь по меркам смертных, полную и счастливую, – или какие там еще бессмысленные банальности говорят люди, когда умирает любимый человек.
Только вол мог утешить меня в последовавшие за этим десятилетия. Вол скучал по Волопасу так же сильно, как я. Так легко было любить, но никто не предупредил меня о потере. Моя бессмертная семья ничего не знала об этом, так как наши жизни длились бесконечно.
Прошло две тысячи лет после моей жизни с Волопасом, и память работает странно. Я уже не могу вспомнить его лицо. Зато помню какие-то фрагменты, в разные моменты времени: как он щурил глаза от солнечного света, или когда улыбался, призрак его неудержимого смеха, если я говорила что-то смешное, даже не пытаясь шутить; мозоль на его ладони, под пальцем, на котором он носил мое золотое кольцо. Мне остались лишь кусочки воспоминаний, хотя я любила его всего.
Поэтому звездную реку в ночном небе образовали слезы, которые я пролила за все эти столетия после того первого раза, когда плакала от боли и горя, но также и от радости и любви, – даже от воспоминаний о них.
Вот, дорогой читатель, истинная история о нас с Волопасом.
И, клянусь моей красной накидкой, я увидела его первой.
Послесловие автораВолопас и ткачихаКитайская легенда
Существует несколько вариантов этой истории, но наиболее известна эта, в которой я черпала вдохновение: Волопас был сиротой, выгнанным из дома жестокой невесткой, которая его не любила. Его единственным имуществом и другом был вол с золотистой шкурой. Волопас рос и выживал сам по себе, но однажды пожаловался, что никогда не сможет найти себе жену. К его удивлению, вол заговорил и велел ему идти к озеру, где часто купались волшебные девы. Если Волопас украдет красную накидку, принадлежащую самой юной волшебнице, она согласится выйти за него замуж. Волопас так и сделал, и самая юная волшебница была вынуждена выйти за него. Они поселились в деревне, у них было двое детей, и они жили счастливо вместе. Все полюбили прекрасную волшебную деву и восхищались ее искусством ткачихи. Но один год на земле равнялся всего одному дню на небесах, и на третий небесный день Небесная Мать заметила, что ее самая младшая дочь исчезла. Когда она обнаружила, что ее дочь вышла замуж за простого смертного, она пришла в ярость и послала небесных солдат схватить дочь и заставить вернуться на небо. Так волшебную деву снова вырвали из жизни, которой она жила раньше. Волоп