Поэтому я отправляю ещё одно сообщение. «Скажи мне, или, я клянусь, я вернусь обратно.»
Я действительно так сделаю. Потому что, если Пол не готов сказать мне правду даже сейчас, может быть моя вера в него была не оправдана. Может быть я была права, когда хотела, чтобы он умер.
Мой телефон жужжит. «Сан-Франциско, Тендерлойн. Встретимся в Юнион Сквер Парк.»
Лифт доставляет меня в лобби и вежливо говорит: «Хорошего дня, мисс Кейн». Эта штука жуткая.
На случай, если Конли смотрит сверху я притворяюсь, что ищу в фойе браслет, потом извиняюсь перед охранником, возвращаю свой пропуск и направляюсь наружу. Потом я бегу к машине Тео так быстро, что мои шлепанцы почти слетают у меня с ног.
Когда я открываю дверку, Пол присылает сообщение: «Ты знаешь, что тебе нужно украсть машину.»
— Позаимствовать, — говорю я вслух, зная, что он меня не слышит. — Я одалживаю машину у Тео. Он поймет. Когда-нибудь.
Я запихиваю ключ в зажигание и поспешно пишу: «Что ты имеешь в виду, говоря, что я нужна Конли?»
Ответ приходит даже раньше, чем я включаю заднюю передачу. «Это всё из-за тебя, Маргарет.
Это тебя Конли хотел всё это время.»
Глава 22
Тео давно хотел научить меня водить машину с ручной коробкой передач, но у него никогда не было на это времени. Поэтому, во всём виноват он.
Сцепление скрипело, или мотор скрипел, я не знаю, что было источником этого звука, но знаю, что его быть не должно. Добравшись до железнодорожной станции, я прячу машину Тео в гараж и прыгаю в поезд, который довезёт меня до города.
Однако, сидя в поезде, таком обыкновенном и выкрашенным в бледно-голубой, в отличие от голографических вагонов в Лондоне, я чувствую, что моё сердце бьётся так сильно, что почти барабанит о мой кулон.
Я бегу прямо к парню, который, кажется, предал всех, кого я люблю, к человеку, в которого никто кроме меня не верит.
Когда-то Тендерлойн был отдаленной частью города, как мама и папа мне рассказывали. Но сейчас Юнион-сквер Парк окружает Сакс пятая авеню, Мейси Нордсторм. Большинство людей завернуты в пальто, а для меня, после нескольких недель в Петербурге, погода совсем не холодная. Все кажутся весёлым и занятыми, особенно толпы на катке, который всегда заливают в праздники. На секунду хихикающие и скользящие фигуры на льду создают ощущение, что я снова в Санкт-Петербурге и я вижу одного неподвижного безмолвного человека в глубине.
Пол стоит у подножия статуи Победы, одетый в своё хорошее зимнее пальто, то самое, которое мама ему подарила. Должно быть, он увидел меня первым, потому что он не вздрогнул. Вместо этого он расправляет плечи, как будто готовится к сражению.
Пол. Моё сердце одновременно наполняется радостью, болью и страхом. Радостью от того, что снова вижу его живым. Болью, потому что он не тот Пол, который умер в России, потому что одно его присутствие напоминает мне о Поле, которого я любила, о Поле, который любил меня и который ушёл навеки.
Страхом, потому что я всё ещё не знаю, что происходит. Я не знаю спасает ли меня Пол или подвергает ещё большей опасности, чем сейчас.
Я не могу заставить себя двигаться вперёд. Как-будто меня привязали к месту. Но Пол уже идёт ко мне, преодолевая расстояние между нами. Каждый шаг, сделанный им, позволяет лучше его рассмотреть, и я обнаруживаю, что замечаю каждую черту сходства с Полом в России, и каждую, которой они отличаются.
Он говорит первым:
— Спасибо, что пришла. За то, что доверяешь мне.
Я всё ещё не могу поверить, что снова вижу его живым.
— Как… Как ты выбрался из России?
— Азаренко вернул Жар-птицу мне перед битвой. Я прыгнул вскоре после того, как началось сражение.
Пол выглядит взволнованным, и я понимаю, что он хочет спросить о своём другом воплощении. Выжил ли он. Я не могу заставить себя говорить о лейтенанте Маркове. Я сломаюсь, я не могу себе это позволить сейчас.
— Что происходит?
— Я снял комнату в хостеле неподалеку. Тео в прошлом году достал мне фальшивые документы, поэтому я использовал их в отелях, которые берут наличные. Даже Конли не может выследить меня. Завтра рано утром я на поезде поеду в аэропорт. Я лечу в Квито.
«Это хорошо, но я спрашивала совсем не об этом».
Он добавляет:
— Квито — это в Эквадоре.
— Я знаю, где находится Квито! — обрываю я его, что формально правда, потому что он мне только что сказал. — Я имела в виду, что происходит? С тобой и Конли и всем остальным. Не говори мне, что надо вернуться домой и быть хорошей девочкой. Если ты снова это сделаешь, я клянусь…
— Я не сделаю этого снова, — но Пол говорит это так, словно это не обещание, а больше… признание своего поражения. — Тебе нужно было отправляться домой, когда я тебе об этом говорил, а сейчас уже слишком поздно.
— То есть, ты собираешься объяснить? Наконец-то?
— Да, — Пол поднимает глаза в небо, как будто боится, что за нами наблюдают. Но опять же, у Триады есть спутники. Конли мог бы наблюдать за нами из космоса, если бы захотел.
Я думаю, что паранойя Пола заразила и меня.
— Пойдём, — говорит Пол. — Давай вернёмся обратно в хостел.
Мы идём туда вместе, бок-о-бок, не говоря ни слова. Лейтенант Марков в России мог бы предложить мне руку, если бы он знал, что никто не смотрит, он бы держал меня за руку. Пол так не делает.
Большая часть моих знаний о хостелах походит от Джози, которая путешествовала с рюкзаком по Европе одним летом, по Австралии и юго-восточной Азии. По её словам, они созданы для людей, которые приветствуют все неудобства походов, а не хотят тишины и покоя. Но они всё равно ей нравятся, потому что можно встретиться с людьми со всего мира. Конечно, фойе заполнено группой шведских студентов, которые пытаются понять, когда лучше всего посетить Алькатрас. Пол платит дополнительные 10 долларов за второго гостя, представляя меня как свою девушку, так неловко, что я думаю, не считает ли меня администратор проституткой. Но, она заселяет меня по фальшивым документам.
— В хостелах бывают отдельные комнаты? — говорю я, когда Пол закрывает за нами дверь.
— Иногда. Я выбрал такой, потому что знал, что мне нужно уединение для работы.
Комната выглядит как раскуроченный суперкомпьютер. Он соединил несколько ноутбуков и устройств, мне незнакомых. На экранах бегут строки светящегося кода. Хотя комната затемнена, почти лишена естественного света, Пол не включает лампу, может быть, для того, чтобы избежать взгляда в экраны, мерцающие все новыми строками данных.
— Что ты делаешь?
— Залезаю в сервисы Триады.
— Я думала, ты уже это сделал, — в подтверждение моих слов, планшет, прикрепленный к стене, показывает сменяющиеся сцены с различных камер внутри штаб-квартиры Триады.
— Некоторые данные лучше защищены. Если я смогу их взломать прежде, чем покину страну, отлично. Если нет, мне придется построить несколько предположений.
— О чём?
Пол не отвечает мне прямо, просто снимает пальто. Жар-птица поблескивает на его черном свитере.
— Ты хотела ответов. Давай начнём.
Я сажусь на ту сторону кровати, которая не завалена компьютерами. Пол сидит, скрестив ноги на полу, между нами нет даже фута, в комнате нет места для нас двоих. Мой телефон жужжит в кармане юбки, и я понимаю, что он это делал практически постоянно. Когда я беру его, то вижу несколько дюжин сообщений от Тео в разных степенях паники. «Где, что ты, это не, Пол, Моя машина, Почему, Мег, у тебя всё хорошо?»
Сморщившись, я перевожу телефон в режим «не беспокоить».
— Тео убьёт меня, — говорю я, думая больше о том, что может делать Тео в эту минуту. — Конли не причинит ему вреда, да? — когда я сбегала из Триады, я даже не подумала о том, что могу подвергнуть Тео риску.
— Вероятно, нет, — говорит он.
— Вероятно?
— Вероятность больше пятидесяти процентов, — кажется, Пол считает, что это успокоило меня больше, чем на самом деле. — Сегодня он в безопасности. Я не видел ничего неожиданного на камерах после твоего ухода. Тео в замешательстве, а Конли зол.
Я помню, как Конли изображал, что случайно наткнулся на нас, но пошёл с нами как будто директору огромной корпорации больше нечего делать на Новый Год. Он пытался вести себя обычно, следуя за нами в лабораторию 11, где он сделал бы… что?
— Для Тео, Ватт Конли — идол, — говорит Пол. — Он начал понимать, что Триада не так хороша, как кажется, но он отказывается понимать, насколько.
— Что ты имеешь в виду, отказывается?
Пол качает головой:
— Тео амбициозен, но в лучшем смысле этого слова. Он верит, что наша работа найдёт применение в мире, и он хочет, чтобы все получили пользу от нашего изобретения. Работа с большими компаниями и убеждение таких людей, как Конли, лучше нас финансировать могут привести к этой цели, но я так не могу. Я пытаюсь и это смехотворно. Как собака, которая ходит на задних лапах.
— Это ты рассказал о мамином и папином изобретении Триаде?
— Вкратце, я стоял рядом, когда это делал Тео, — говорит Пол. — Он общается с ними, и сотни и тысячи долларов на разработку сыпятся на нас дождём. Но Тео не просто использует Конли и Триаду, он ослеплён ими. Он верит в Конли, потому что хочет верить.
Хотя мне хочется защищать Тео, я достаточно хорошо его знаю, чтобы видеть правду в словах Пола.
Пол продолжает:
— Тео никогда бы не привёл тебя никуда рядом с Триадой, если бы понимал, каков настоящий план Конли. Он простирается шире, чем простое шпионство, это ограничение свободы, и, возможно, это похищения между измерениями, и Конли только начинает.
— И какой частью этого являюсь я? Потому что это не имеет никакого смысла. Или это только то, что ты не сказал, чтобы вытащить меня из Триады?
С лестницы доносится смех, громкие голоса говорят по-португальски или по-итальянски, на каком-то языке, который я почти узнаю. Мы оба ждём, когда звук шагов удалится от нас, как будто любое подслушанное слово может быть опасным.