Ее глаза пробежались по мне, выпучившись, когда она увидела платье, которое я надела на ужин.
— Подружка, ты же не фанатка «Gucci», знаю, что ты бы не купила это платье, но вот оно на твоем теле, — она причмокнула губами в жесте поцелуя шеф-повара. — Совершенство. Похоже, нам нужно многое наверстать.
Я натянуто улыбнулась.
— Ты даже не представляешь.
Я планировала, по крайней мере, угостить Джессику выпивкой и салатом, прежде чем сбросить на нее бомбу. Но бриллиант в три карата на моем пальце не остался незамеченным.
Она дернула меня за руку через стол, как только мы сели.
— Ладно, либо у Пита появился вкус и он обменял твое кольцо, либо тебе нужно рассказать мне гораздо больше, — размышляла она, все еще сжимая мою руку.
Я потянулась, чтобы она отпустила меня, сделав большой глоток мартини.
— Пит теперь в прошлом, — я подумала о его безжизненных глазах, смотрящих в никуда, о срезанной коже, обнажающей плоть и кости. — Ты была права насчет него.
— Конечно была, — она закатила глаза. — Как бы мне ни нравилось это слышать, это не то, что ты должна сейчас сказать. Ты выиграла в лотерею и решила купить себе бриллиант и дизайнерские шмотки?
Я проглотила алкоголь.
— Нет. Я помолвлена.
— Ты помолвлена? — повторила Джессика не совсем спокойно.
Я даже не оглянулась, чтобы посмотреть, смотрит ли на нас весь ресторан, я знала, что они смотрят. И пронзительный, громкий звук, граничащий с визгом, не заставил меня вздрогнуть, потому что я ожидала этого.
Я кивнула, делая глоток своего напитка, мне нужно несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, прежде чем врать своей лучшей подруге.
— Как, черт возьми, ты изменила Питу, порвала с ним, переехала к мужчине и обручилась за месяц? — потребовала она, явно недовольная тишиной, которую я создала.
Я поставила свой бокал на стол. За месяц я сделала, черт возьми, гораздо больше, чем это.
— Это просто случилось, — сказала я неуверенно.
Ее бровь изогнулась и несколько секунд смотрела на меня, прежде чем заговорить.
— Теперь я верю, что такие вещи могут просто случиться. Потому что я романтик. Я верю в любовь с первого взгляда. И потому, что большой член и хороший трах могут сделать женщин глупыми, особенно если у них давно такого не было. Люди обманывают себя, думая, что множественные оргазмы — это прочная основа брака, — она взяла напиток, поставленный официанткой, и сделала глоток, прежде чем продолжить. — Но тебя, Сиенна, ничто не сделает глупой, — ее глаза сузились, когда она закончила свой маленький монолог, совсем не запыхавшись.
— Ты была пловчихой в средней школе? — спросила я, впечатленная и уже отчаявшаяся сменить тему.
Джессика этого не позволила.
— Тебе потребовалось три месяца, чтобы разрешить Питу называть тебя своей девушкой, — парировала она. — Еще один год, чтобы познакомиться с его родителями. Еще почти два, чтобы переехать к нему. А потом два месяца, чтобы сказать ему «да», когда он сделал предложение, только после того, как ты поставила условие, что ваша помолвка продлится не менее пяти лет, — она подняла вверх все пальцы, чтобы доказать свою точку зрения.
— Я помню, — сказала я спокойно.
— Тогда ты понимаешь, что с моей стороны совершенно логично прийти к выводу, что тебя заменили каким-то очень реалистичным клоном, — запротестовала она, ее голос все еще был слишком громким для шикарного ресторана.
— Это единственный логический вывод? — саркастически спросила я.
Джессика нахмурила брови.
— Да, поскольку другая: моя подруга, которая игнорировала меня неделями, встречается со мной и говорит, что ее жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов, не потрудившись раньше сообщить мне какие-либо новости, — теперь в ее тоне слышалась язвительность. Обида, скрытая гневом.
Я должна была извлечь выгоду из этой боли. Следовало бы дополнить это колким комментарием. Оттолкнуть ее.
Но я этого не сделала.
Не могла.
— Прости, Джессика, — извинилась я, чего я не привыкла делать. — Действительно, так и есть. Я должна была позвонить тебе.
Она надулась.
— Да, должна.
Я прикусила губу. Она не отпустит меня так легко. Джессика предстала перед остальным миром красивой, драматичной и непримиримой к себе, но она была чувствительной и быстро ранимой. Она чувствовала все очень глубоко и не так легко впускала людей. Не после того, как ее ранил отец Илая. Ее доверие нужно заслужить тяжелым трудом и оно бесценно.
— У меня не так много друзей, — внезапно сказала я. — Я очень отчужденная, — я сделала глоток напитка. — И, как ты знаешь, я не очень хороша во всей этой истории с подружками. Я не очень хороша во всей этой истории с невестой. До тех пор, пока не появился Кристиан, — я сделала паузу, думая о человеке, о котором шла речь.
Мне интересно, что он делает прямо в этот момент. Размышляет в своем кабинете? Нет, он не позволил бы мне разрушить его планы. Но он накажет меня, когда я вернусь домой.
И я с нетерпением ждала этого.
— Кристиан? — повторила Джессика, ее глаза светились интересом. — Его так зовут?
Я кивнула один раз.
— У меня есть около миллиона вопросов о том, как все это произошло, что за человек Кристиан, и почему он так резко изменил мою лучшую подругу.
Я выдавила из себя улыбку.
— Ты же знаешь, что я не очень хорошо умею вести девчачьи разговоры, — я взболтала то немногое, что осталось в моем стакане, прежде чем проглотить остатки своего напитка, надеясь, что это прозвучало убедительно.
Кристиан полностью и бесповоротно изменил меня. Просто не так, как думала Джессика. Он показал, что я люблю, когда мне причиняют боль. Что вид моего мертвого жениха возбуждал. Мне нравилось, что его, возможно, психически больной заместитель наблюдал, как мы трахались. Мне нравилось быть помолвленной с кем-то, кого сильно боялись и уважали.
Она нахмурилась, глядя на меня. Казалось, что она не собирается отступать, и я буду вынуждена оттолкнуть ее, вместо того чтобы придумать какую-нибудь ложь.
— Хорошо, — вздохнула она, и я немного расслабилась. — Когда свадьба? — спросила она, совсем не собираясь сдаваться. — Через пять лет?
— Нет, — я сделал знак официантке, чтобы она принесла еще выпивку. — Не совсем. Я пока не уверена в точной дате, но, похоже, это всего лишь вопрос нескольких месяцев.
Глаза Джессики вспыхнули.
— Месяцев? — повторила она, слегка пронзительно. — Месяцев? — повторила она. — Ты из одной крайности в другую. Месяцы — это недостаточный срок, — ее взгляд метнулся к бриллианту на моей левой руке. — Похоже, у твоего жениха более чем достаточно денег, чтобы все профинансировать. Но все деньги в мире не могут ускорить совершенство, и тебе нужно идеальное платье. Не говоря уже о местоположении, поставщике провизии, цветах. И, боже мой, нужен идеальный свидетель для меня. Я имею в виду…
— У меня есть один на примете, — перебила я, зная, что если не остановлю Джессику, она просто будет продолжать и в конце концов выяснит, что я абсолютно не контролирую ни одну из деталей свадьбы, саму свадьбу и, конечно, не жениха.
Да, лучше вообще отвлечь ее от темы свадьбы. Чтобы защитить и ее, и себя. Я не могу рассказывать то, что не принадлежит мне. Это разрушит дружбу. Это разрушит ту динамику, которая у меня с единственными двумя людьми в мире.
— У твоего завидного и таинственного жениха есть потрясающе красивый брат? — с надеждой спросила она.
Желчь подступила к горлу при одной мысли о том, что у Джессики будет какая-либо связь в мире Кристиана.
Теперь это мой мир.
— Нет, — быстро сказала я. — Но мужчина, о котором идет речь, потрясающе красив и определенно подходит тебе.
Бровь Джессики заинтересованно приподнялась.
— Расскажи мне о нем побольше.
— Ты уже знаешь о нем все, что нужно, — сказала я. — Ну, за исключением того, что он безумно влюблен в тебя.
Джессика убрала свой бокал, поставила локти на стол и наклонилась вперед.
— Теперь ты заинтересовала меня.
— Эйден, — сказала я. — Эйден был безумно влюблен в тебя… ну, может быть, не с того самого момента, как увидел, поскольку тебя вырвало на пол, но уже очень давно.
Джессика быстро заморгала, глядя на меня, ошеломленно молча целую минуту. Я смутно обеспокоилась тем, что у нее случился какой-то инсульт.
— О боже, я — это она! — наконец пронзительно закричала она.
Я подавила улыбку удовлетворения от того, что отвлекла внимание от себя, и от Кристиана.
— Кто?
Ее глаза сузились, глядя на меня.
— Женщина. Почти в каждой романтической комедии. Та, которая искала любви, встречалась с придурками, не обращая внимания на одного милого, замечательного, сексуального мужчину прямо перед ней.
Ее голос приближался к децибелу, который могли услышать собаки за много миль отсюда.
Я уставилась на свою подругу, которая впала в истерику, хотя, как правило, она не впадала в истерику. Да, она была страстной. Откровенной, тоже да. Но она бедная мать-одиночка на Манхэттене, значит приступы истерики были роскошью, которую она не могла себе позволить.
— Почему ты мне не сказала? — она шлепнула меня по руке с силой, которая шла вразрез с ее маленьким ростом.
Я хмуро посмотрела на нее, потирая больное место.
— Я думала, ты знаешь.
Ее глаза выпучились почти комично.
— Ты думала, я знала, что наш лучший друг, наш очень сексуальный, образованный, идеальный во всех отношениях лучший друг влюблен в меня?
Я медленно кивнула, хотя и начинала понимать, что этот ответ только ухудшит ситуацию.
— Допустим, я знала, — отрезала она. — Ты не думала, что за те годы, что мы дружим, я бы захотела поговорить об этой ситуации?
— Не знаю, — уклончиво ответила я. — Может быть, ты хотела сохранить это в тайне.
— В тайне? — пронзительно закричала она. — Ты помогла мне вытащить менструальную чашу, когда она застряла во мне, ты была рядом при рождении моего сына, мы вместе смотрели порнушку, которую мой бывший снял без моего согласия… между нами нет никакой тайны!