Внутри росло чувство, сопротивляться которому у меня не было ни малейшего желания. Пока не было.
В молчании прошло несколько минут.
— Она прекрасна, — негромко сказал отец. Взгляд его остановился на той самой фотографии, которая привлекла и мое внимание. Грудь сдавило, но я не ответил. Он постоял еще немного, явно чувствуя себя неловко, а потом, ничего не говоря, повернулся и шагнул к выходу.
— Спасибо… за камеру, — выжал я из себя, прежде чем дверь закрылась. Отец задержался. Медленно и тяжело вздохнул.
— Тебе не за что меня благодарить. Совершенно не за что.
С этими словами он вышел из темной комнаты.
Обдумывая ответ отца, я задержался дольше, чем намеревался. Потом, взяв с собой две фотографии, поднялся по ступенькам из подвала и направился к себе. Проходя по коридору, я заглянул в спальню Элтона. Мой младший брат сидел на кровати и смотрел телевизор.
Он меня не заметил, и я двинулся дальше, но, сделав несколько шагов, услышал донесшийся из комнаты смех и остановился. А потом вернулся.
Элтон повернулся ко мне, и по его симпатичному детскому личику разлилась широкая, непринужденная улыбка.
— Hei, Руне, — тихонько сказал он и сел повыше.
— Hei, — ответил я и, пройдя в комнату, кивком указал на телевизор. — Что смотришь?
Элтон взглянул на телевизор, потом снова на меня.
— «Болотных монстров». — Он мотнул головой, отбросив упавшие на глаза длинные волосы. У меня защемило в груди. — Не хочешь посмотреть со мной? Немножко? — робко спросил он и опустил голову.
Было видно — он ждет, что я откажусь.
— Конечно, — сказал я, удивив и его, и еще больше себя самого.
Голубые глаза Элтона полезли на лоб. Он вытянулся на кровати, сдвинувшись к краю узкого матраса.
Я лег рядом. Брат прислонился ко мне бочком и притих. Мы молча смотрели фильм, но в какой-то момент я поймал его взгляд.
Наши глаза встретились, и его щеки мгновенно вспыхнули.
— Мне нравится смотреть телевизор с тобой.
Его слова отозвались во мне каким-то незнакомым чувством.
— Мне тоже, Элт. Мне тоже нравится.
Брат придвинулся ко мне поближе и лежал так, пока не уснул. Таймер выключил телевизор, и комната погрузилась в темноту.
Поднявшись в кровати, я кивнул маме, молча смотревшей на нас из коридора, прошел в свою комнату, закрыл за собой и запер дверь. Потом положил на стол одну из фотографий, вылез через окно и побежал к соседнему дому.
Когда я забрался в комнату, Поппи спала. Я снял футболку, обошел кровать и положил на подушку ту фотографию, на которой мы целовались в воде, чтобы она увидела ее сразу, как только проснется. Потом лег рядом с ней, и Поппи машинально, найдя меня в темноте, положила голову мне на грудь и обняла одной рукой.
Цепочки следов на песке.
Глава 11Парящие крылья и блекнущие звезды
Три месяца спустя
— Где моя Поппи? Где моя девочка?
Я протерла сонные глаза и села в постели, едва услышав голос, который так любила всегда.
— Тетя Диди? — прошептала я про себя и прислушалась — не ошиблась ли. В коридоре действительно звучали приглушенные голоса, а потом дверь вдруг распахнулась. Я приподнялась, проклиная свои слабеющие руки, и снова легла, когда на пороге появилась тетя Диди — в форме бортпроводницы и собранными в пучок темными волосами. Макияж, как всегда, был на месте, как и неизменная заразительная улыбка.
Ее зеленые глаза, встретившись с моими, мгновенно потеплели.
— Вот ты где? — тихо сказала тетя и подошла к кровати. Опустившись на край матраса, она наклонилась и обняла меня.
— Что ты здесь делаешь, Диди?
Тетя пригладила мои растрепавшиеся волосы и заговорщически прошептала:
— Увожу тебя отсюда.
Я растерянно посмотрела на нее. Тетя Диди встретила с нами Рождество и Новый год, а потом, всего лишь в прошлом месяце, провела у нас еще целую неделю. Я знала, что в следующем месяце у нее очень напряженный график.
Вот почему ее появление здесь сегодня стало для меня полной неожиданностью.
— Не понимаю. — Я свесила ноги с кровати, на которой и пролежала едва ли не все последние дни. В начале недели у меня взяли анализы, по которым врачи заключили, что уровень белых кровяных телец слишком низок. Мне сделали переливание крови и назначили курс лечения. Все это немного помогло, но слабость ощущалась еще несколько дней. Меня держали в палате, чтобы я не подхватила какую-нибудь инфекцию. Доктора хотели продлить пребывание в больнице, но я наотрез отказалась. Терять драгоценное время, лежа в палате? Нет уж. Тем более что рак перешел в наступление, и ценность каждой секунды возрастала день ото дня.
Мне было хорошо дома.
Рядом с Руне, который целовал меня так сладко, я чувствовала себя в полной безопасности.
Ничего больше мне было не надо.
Часы показывали почти четыре пополудни. Скоро должен был прийти Руне. Я все же убедила его походить в школу в эти последние дни. Без меня он не хотел, но мы оканчивали школу, и Руне предстояло поступать в колледж. Пусть даже он и твердил, что сейчас ему не до учебы.
Так было надо. Я думала о нас обоих и не могла допустить, чтобы из-за меня он забыл о том, что у него есть и своя жизнь.
Тетя Диди вскочила на ноги.
— Вот что, Поппи, бегом в душ. Времени до отъезда у нас мало — всего-то час. — Она посмотрела на мои волосы. — Их можешь не мыть — у меня есть девочка, которая обо всем этом позаботится на месте.
Я было открыла рот, но вопросы так и остались при мне — тетя уже вышла из комнаты. Пришлось подниматься. Я встала. Потянулась. Сделала глубокий вдох, закрыла глаза и улыбнулась. Сегодня я чувствовала себя лучше, чем в последние дни. И даже сил как будто прибавилось.
Настолько прибавилось, что я могла выйти из дома.
Прихватив полотенца, я отправилась в ванную и приняла душ. Потом привела в порядок лицо. Собрала в пучок немытые волосы. Затянула их белым бантом. Надела темно-зеленое платье и белый свитерок сверху. Я как раз надевала сережки-восьмерки, когда дверь снова распахнулась. До меня донеслись громкие голоса и, в частности, папин.
Войдя в комнату, Руне прежде всего пробежал по ней взглядом, ищущим, цепким, а когда увидел меня, в его кристально-голубых глазах мелькнуло облегчение. Я посмотрела на него и улыбнулась.
Не говоря ни слова, он пересек комнату, обнял меня за плечи и привлек к себе. Я тоже обняла его. Как всегда, от Руне пахло свежестью.
— Выглядишь лучше.
— Я и чувствую себя лучше.
Он отступил на полшага, взял мое лицо в ладони, посмотрел пристально в глаза и, наклонившись, нежно поцеловал в губы.
— Я рад. Боялся, что мы не сможем поехать.
— Куда? — спросила я, уже чувствуя, как сердце набирает ход.
Теперь улыбнулся уже Руне.
— Нас ждет еще одно приключение, — прошептал он мне на ухо.
Сердце уже колотилось.
— Еще одно?
Не вдаваясь в объяснения, Руне вывел меня из спальни. В последние дни ему пришлось нелегко, но сейчас о недавних заботах напоминало лишь то, что он чуточку крепче сжимал мою руку.
Но я, конечно, все знала. Я видела страх, вспыхивавший в его глазах каждый раз, когда я ворочалась в постели, а он спрашивал, все ли в порядке. Каждый раз, когда мы сидели вместе после школы, он смотрел на меня, наблюдал за мной так, словно боялся что-то увидеть. Увидеть и понять, что это все.
В такие моменты он как будто замирал.
Меня наступление рака не пугало. Ни боль, ни то, что несла болезнь, меня не страшило. Но я не могла видеть Руне таким — с отчаянием и безнадежностью в глазах. Я любила его и знала, как сильно, безмерно он любит меня. Но теперь эта же самая любовь, эта опаляющая душу связь становилась якорем для сердца, которое я уже отпустила.
Я никогда не боялась смерти, и моя вера оставалась крепкой. Я знала, что жизнь после есть. Но теперь в мою душу закрадывался страх. Как оставить Руне. Страх перед его отсутствием. Страх остаться без его объятий и поцелуев.
Словно почувствовав тревогу моего сердца, Руне оглянулся. Я кивнула. Не знаю, насколько получилось убедительно, потому что беспокойство в его лице не исчезло полностью.
— Она не поедет! — разлетелся по коридору папин голос.
Руне привлек меня к себе и для надежности укрыл рукой. Выйдя из комнаты в коридор, мы увидели у входа в гостиную моих родителей и тетю Диди.
Лицо у папы раскраснелось. Тетя стояла, скрестив руки на груди. Мама поглаживала папу по спине, стараясь его успокоить.
Папа поднял голову и выдавил из себя улыбку.
— Поппи, — сказал он и подошел ближе. Руне обнял меня крепче. Заметив это, папа наградил его убийственным взглядом.
Руне даже не дрогнул.
— Что случилось? — спросила я, трогая папу за руку. Но мое прикосновение, похоже, лишило его дара речи.
Я посмотрела на маму:
— Мам?
Она шагнула ко мне:
— Все планировалось давно, когда твоя тетя приезжала к нам несколько недель назад.
Я взглянула на тетю Диди, и та лукаво улыбнулась в ответ.
— Руне хотел свозить тебя кое-куда и попросил твою тетю помочь с организацией. — Мама вздохнула. — Кто же знал, что уровень упадет так скоро. — Она положила руку папе на плечо. — Твой отец считает, что тебе не следует ехать.
— Ехать куда? — снова спросила я.
— Это сюрприз, — подал голос Руне.
Папа сделал полшага назад и посмотрел мне в глаза:
— Поппи, у тебя понизился уровень белых кровяных телец. Это повышает риск инфекции. При твоей ослабленной иммунной системе опасность слишком велика. Не думаю, что путешествие на самолете…
— На самолете? — вмешалась я и посмотрела на Руне. — На самолете?
Он коротко кивнул, но от дополнительных объяснений воздержался.
Мама взяла меня за руку.
— Я консультировалась с твоим врачом, и он сказал… — она прокашлялась, — что на данной стадии болезни ты должна лететь, если сама этого желаешь.