Получил ли он связывающее заклинание? Сколько времени у нее осталось, прежде чем он заставит жрецов убивать друг друга, как сотворил это с охотниками над Коэвой?
Пока Миуко осматривала лес, выискивая признаки Туджиязая, волна холода пробежалась по ее телу. Кто-то внутри храмового ансамбля закричал.
Знаменосцы жреца испуганно обернулись, когда из Дома Ноября донеслись звуки борьбы. Сквозь деревья Миуко увидела, как жрецы перед пагодой нападают друг на друга, хватая любое оружие, которое попадалось им под руку: церемониальные урны, бечевки, кувшины с раскаленным маслом, которые летали по воздуху, задевая ветви деревьев и деревянные обители.
– Туджиязай! – крикнула Миуко главному жрецу. – Он здесь! Вы должны бежать!
Ногадишао подле нее разминал свои одеревеневшие руки и заскрежетал сломанными зубами.
– Неужели это оно, шаоха? Неужели это и есть то величайшее бедствие, которое нам суждено было предотвратить?
– Нет! – Миуко попыталась подтолкнуть его в сторону леса, подальше от храма, но его огромная туша не сдвинулась с места. Если Туджиязай смог превратить в убийц жрецов, что тогда сможет сделать с дайганой?
Ей не хотелось этого узнавать.
– Ты должен уходить отсюда! – Миуко снова толкнула его, на этот раз достаточно сильно, чтобы он, встревожившись, попятился назад. – Пожалуйста, Ногадишао, ты в опасности…
– ХА! Я И ЕСТЬ ОПАСНОСТЬ! – взревел он.
Миуко хотела возразить ему, но ее внимание привлек главный жрец и его прислужники, направлявшиеся к вратам духов.
– Нет! – прокричала она. – Остановитесь!
Но никто не послушал. Никто и никогда не слушал ее.
Оскалив зубы, Миуко сорвала одну из своих перчаток и бросилась к Ногадишао, ударив его тыльной стороной ладони. На секунду его жизненная сила потекла в нее, яркая, как кровь, и столь же сладкая, прежде чем она отодвинулась.
– БЕГИ! – закричала она.
Взвизгнув, лесной дух отшатнулся от нее, как побитая собака.
– Но, шаоха, ты ведь за этим и привела меня сюда, а? Мы должны…
Но она не позволила ему договорить. Переполненная новой живительной энергией, Миуко снова накинулась на него, ее пальцы изогнулись в холодные смертоносные крюки.
– Я СКАЗАЛА ТЕБЕ БЕЖАТЬ!
Окинув девушку последним растерянным взглядом, он галопом помчался подальше от храма, исчезая в лесу со страдальческим воем.
У Миуко не было времени убедиться, что он действительно ушел. Накинув заклинания жрецов на шею, как ожерелье, Миуко вновь натянула перчатку на руку и побежала к храму. Алые врата полыхали, защитные заклинания исчезали, пока чернила цвета индиго пузырились и растворялись в огне. Недолго думая, Миуко перепрыгнула через пламя и бросилась вверх по тропе, в то время как жрецы сражались вокруг нее, хватая и царапая друг друга голыми руками, а языки пламени все сильнее облизывали деревья и деревянные обители.
Она отыскала главного жреца, сражающегося со своими учениками перед вздымающимся идолом Накаталоу. Знамена превратились в удавки. Шесты превратились в пики. И только главный жрец, казалось, не попал под влияние демонической силы, оказался невосприимчив к силам Туджиязая, как и кякедзуя.
Миуко метнулась сквозь толпу бьющихся врукопашную послушников, оттаскивая жреца от своих слуг, что набросились друг на друга, как только главный жрец скрылся из виду.
– Слишком поздно! – закричала она, когда тот вырвался из хватки. – Ты должен уходить отсюда. Если хотя бы один из вас сбежит, вы сможете восстанов…
Но рев, вырвавшийся из леса, превратил ее слова в пепел на языке.
Ногадишао? Сердце сжалось. Неужели ей все-таки не удалось спасти его?
Но это была не дайгана.
Над верхушками деревьев взмыла огромная фигура духа – великан с каменной кожей, такой громадный, что отбрасывал тень на весь храм. В глазницах вместо глаз и вдоль покатых плеч полыхало пламя, воспламеняя лес, пока он мчался к Дому Ноября.
Земля содрогнулась, всколыхнув деревья и заставляя здания храмов раскачиваться на своих основаниях.
Главный жрец резко вдохнул.
– Это дух нашей горы, – произнес он. – Только теперь это яса [29].
Миуко с ужасом в глазах наблюдала, как создание разрушило расписной портик одним взмахом своих массивных передних лап.
Вот что силы Туджиязая делали с духами.
Они превращали их в демонов.
– Должно быть, он почуял беспорядки и пришел, чтобы остановить их. – Жрец перевел свои налитые кровью глаза на Миуко. – Какое зло ты навлекла на нас?
Она ударила его по лицу облаченной в перчатку рукой, поразившись своей жестокости. Действительно ли она хотела ударить его?
У нее не было времени размышлять над этим.
– У тебя сейчас есть дела поважнее, чем отчитывать меня, жрец, – прорычала она. – Гора превратится в ойю, если ты не успокоишься. А теперь слушай меня. Можешь ли ты связать горного ясу?
Он должен был бояться ее – и, возможно, боялся, – но пощечина, похоже, пробудила в нем дух воина, который она заметила в нем раньше, потому что тот кивнул.
– Могу. Что ты будешь делать, шаоха?
Миуко сжала в кулак заклинания, которые висели на шее.
– Я собираюсь найти Туджиязая и положить этому конец.
После своих слов она бросилась вверх по склону, направляясь к пагоде. Она не могла почувствовать принца-демона из-за невероятного холода, наполнявшего территорию, но с вершины хребта она смогла бы заметить его, где бы он ни находился среди разрушений.
Когда она достигла ступеней пагоды, храм сотрясло очередное землетрясение. Обернувшись, она увидела, как горный яса сносит идола Накаталоу, размахивая своими пылающими руками, пока жрецы, как десятки жалящих муравьев, врезаются в его каменные ноги.
Затем Миуко заметила вспышку алого цвета. Главный жрец в своем ярком поясе бежал к упавшей статуе, вокруг него сражались и умирали послушники. Добравшись до ног ясы, он прикрепил листок бумаги к лодыжке великана.
Заклинание.
Со своего наблюдательного пункта в пагоде Миуко видела, как главный жрец поднимает что-то в ладонях – миску для риса, подумала она, обычную миску для риса, – и горный яса с ревом начал исчезать, его втягивало обратно, вниз, как в водосток, огромная фигура уменьшалась, становясь ниже дерева, крыши, столба ограды, кувшина для воды, грейпфрута…
Земля затихла.
Краем глаза Миуко заприметила знакомую фигуру, высокую и элегантную, безмятежно прогуливающуюся по внутреннему двору в самом сердце храма.
Туджиязай?
Но прежде чем она успела приглядеться получше, возле разбитой статуи Накаталоу что-то зашевелилось. Главный жрец прижимал миску с рисом к своей груди, когда один из его учеников, с подбитым глазом и в окровавленных одеждах, выбрался из-под обломков. С криком он бросился на главного жреца и пронзил того кухонным ножом.
Лезвие входило и выходило, снова и снова, сверкая в утренних лучах солнца.
На склоне холма закричала Миуко.
Во дворе остановился Туджиязай, оглядываясь по сторонам, будто искал ее.
Тогда, в замке Огава, Миуко считала его одиноким, но теперь, видя его в окружении разрушений, в которых он даже не раскаивался, она поняла одну вещь: он никогда не был одиноким, потому что не желал компании.
Нет, он желал повиновения, а это означало, что он всегда будет один, возвышаться над остальными.
Если только она не остановит его.
Рядом с разрушенной статуей пал на землю главный жрец, а миска с рисом, в которой был заключен горный дух, вылетела из его безжизненных рук. С истошным воплем убийца выронил нож и, спотыкаясь, зашагал прочь с места преступления.
Холод пробрал Миуко до костей, пока она мчалась по ступеням пагоды. Туджиязай, должно быть, отозвал свою силу. В садах и среди деревьев, разбросанные на порогах и свисающие с окон, жрецы Накаталоу лежали мертвые и умирающие.
Она могла бы остановиться ради них. Какая-то часть хотела этого.
Но было уже слишком поздно.
Однако она еще могла успеть спасти жрецов в Доме Декабря.
Подойдя к поверженному идолу Накаталоу, она сдернула алый пояс с тела главного жреца. Если она успеет передать заклинания жрецам Амьюнаса до конца недели, они будут знать, как защититься от Туджиязая, когда он доберется до Зубцов Бога.
Натянув на себя покрывало, она направилась во двор, где последний раз видела принца-демона. Сейчас стояла тишина, не считая пламени, что жадно пожирало храмовые постройки, разрушало стены, крыши и даже стоящую на холме пагоду.
Миуко пробиралась через руины, ее чувства обострились в предвкушении погони, пока она не увидела его в пылающем молитвенном зале. Он блуждал по одной из дорожек, наблюдая, как вокруг него потрескивает огонь, словно опера, захватывающая и великолепная, а он – ее единственный слушатель.
Вытащив цилиндр с заклинанием изгнания демона, Миуко последовала за ним сквозь дым.
Затем заметила движение на дорожке.
Ученик, что ранее убил главного жреца, выжил. Ошеломленный, он ковылял к принцу-демону.
– Доро-канай, что вы делаете? Вы знаете, что здесь произошло? У меня случились самые ужасные видения… Я думаю… – Всхлип застрял у него в горле. – Думаю, возможно, я совершил ужасный поступок… – Не в силах идти дальше, он рухнул вперед, приземлившись лицом в ноги Туджиязая.
Опустившись на колени, доро ягра улыбнулся, почти благожелательно, и одним плавным движением провел ножом по горлу жреца. С каким-то нежным любопытством он наблюдал, как из раны на гравий вытекает кровь.
«Он отвлекся», – прошептал тихий голосок.
У нее появился шанс.
Миуко выскочила из тени, не обращая внимания на то, что создает много лишнего шума. Подлесок затрещал вокруг нее, когда она бросилась к присевшей на корточки фигуре Туджиязая. Она была почти у цели. Оставалось только добраться до него прежде, чем он…
Резкая боль заставила ее споткнуться. На коже проявились слова, вырезанные словно невидимой рукой.
«Нет,