– Значит ли это, что ты мне поможешь? – спросила Миуко.
Но прежде чем Найшолао успела ответить, внезапная боль пронзила руку Миуко. Она согнулась пополам, схватившись за запястье.
Кровь стекала по пальцам в перчатках, окрашивая ткань в красный цвет.
Удивившись, Найшолао оттянула рукав Миуко и осмотрела порезы, которые складывались в буквы.
Другое имя.
– Тебя вызывают, – сообщила она.
Миуко кивнула, чувствуя, что исчезает так же, как исчезала в Доме Ноября.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Нужно поспешить. Вы отвезете меня к Афайну, Найшолао-канай?
Ногадишао сердито защебетал с пола:
– Нет! Ты должна заплатить! Должна быть наказана!
Миуко поморщилась. Еще один порез. Очередная буква. До завершения имени призывающего осталось немного.
Богиня Января вложила ей в руку колокольчик из чистейшего серебра.
– Позвони в него, и появится мой посланник, Отори Миуко. Он отвезет тебя куда пожелаешь.
Сверчок-дайгана с писком накинулся на Миуко, щелкая нижней челюстью.
Когда боль последний раз обожгла руку, Миуко поклонилась богам, задаваясь вопросом, где окажется в следующую секунду: Удайва, Очиирокай, какой-нибудь отдаленный уголок Авары, о котором она никогда не слышала? Она с благодарностью прижала колокольчик к груди. Это не имело значения. Внезависимости от того, куда она попадет, Миуко стала на шаг ближе к возвращению на причал… и к Гейки.
С этой мыслью она исчезла, оставив после себя несколько капель красной крови.
16Отчаявшийся влюбленный
Где бы ни объявилась Миуко на этот раз, там было невыносимо жарко и одновременно кричали несколько человек. Громче всех вопила симпатичная девушка лет шестнадцати или семнадцати, полураздетая и нечленораздельно визжащая, прижавшись к крепкому (пусть и к невзрачному на вид) парню, тоже полураздетому. Он кричал на вторую девушку, чьи непослушные черные волосы то и дело падали на лицо, когда она замахивалась на него ножом, пока тот кричал на нее:
– УСПОКОЙСЯ, СЕНАРА! ПЕРЕСТАНЬ СЛИШКОМ ОСТРО РЕАГИРОВАТЬ!
Сенара, впрочем, не намеревалась поступать, как он хотел: она продолжала тыкать лезвием в его сторону, кровь по порезам на руке стекала на ее роскошные лепестково-розовые одежды.
– Слишком остро реагирую? Ты говорил, что любишь меня! Говорил, что женишься на мне! Обещал мне сыновей, помнишь? Розовощеких, здоровых! Я отдала тебе себя… погубила себя ради тебя… а теперь ты женишься на ней? Подаришь сыновей, которых обещал мне, ей? – Отчаянно жестикулируя, она тыкнула ножом в другую девушку, которая воспользовалась возможностью и завизжала еще громче, чем раньше. – НЕТ, ХАВИ! Что еще я должна делать?
Призрачные колени Миуко подкосились, и она рухнула на пол. Сквозь блеклые очертания бедер она разглядела ворох соломы в грязи. Она находилась в сарае? Миуко подняла голову и увидела одежду, брошенную среди мешков с зерном. Хави и крикливая девчонка, вероятно, предавались каким-то полуночным утехам, когда Сенара прервала их.
– Ты не должна пытаться убить меня! – взревел Хави. Затем, увидев Миуко, добавил: – АХ! Что это?
Миуко, сидя на земле, посмотрела на него в ответ.
Возможно, она была измотана подъемом во дворец Кулудрава и выбита из колеи призывом, но и без того стало ясно, что если Сенара переспала с этим мальчиком до брака – невзирая на те обещания, которые он ей давал, – то она, согласно обычаям аварского общества, была «испорченным товаром»; а будучи испорченным товаром, у нее теперь были весьма скромные перспективы выйти замуж и нарожать розовощеких сыновей, о которых она так мечтала. Если члены ее общины узнают о том, что она переспала с Хави, лучшее, на что она могла надеяться, это будущее в качестве обузы для своей семьи, пока она не умрет или не найдется родственник мужского пола, готовый ее содержать. Учитывая, что теперь ей предстояло либо жить в бесчестии, пока он женится на другой девушке, либо вызвать демона злобы для его убийства, Миуко не удивилась, что Сенара выбрала демона.
Обернувшись, Сенара заметила Миуко на полу.
– Давай! – крикнула она. – Это он! Прямо там! Убей его!
Какая-то часть Миуко ничего так сильно не хотела, потому что демонический инстинкт, который побудил ее броситься к пьяному лекарю Канаи, управлял ею и сейчас. Она слышала, как пульсирует в яремной вене кровь Хави. Ощущала в воздухе привкус его пота. Он благоухал так сочно, как мясистый бутон абрикоса, сладкий и желанный.
Но она была слишком слаба, чтобы нападать на него, и, что куда важнее, поклялась никогда больше не использовать свои силы подобным образом.
Когда Миуко не сдвинулась с места, Сенара кинулась к ногам Миуко в стремительном порыве розовой ткани и цветочных духов.
– Пожалуйста! – взмолилась она.
Схватив крикливую девушку за руку, Хави собрал их сброшенные одежды.
– Пойдем, – сказал он. – Давай убираться отсюда.
Девушка шмыгнула носом, указывая на Сенару.
– А с ней что?
Он пожал плечами.
– Что с ней?
От его слов Сенара, казалось, поникла, свернувшись калачиком, как обожженный солнцем цветок. Даже растрепанные волосы, казалось, немного потускнели.
Вместе с голосистой девушкой Хави добрался до дверей и вытянул их в ночь, где они скрылись по широкой грунтовой дороге, оставив Миуко и Сенару в сарае одних.
– Мне жаль, – прошептала Миуко, покачав головой. – Я просто не могла этого сделать.
– Все в порядке. – Сенара позволила ножу выскользнуть из пальцев. – Я даже не знаю, хотела ли этого на самом деле. Просто… не хотела, чтобы ему сошло это с рук, понимаешь?
Миуко кивнула. Подняв колокольчик Найшолао, который показался ей тяжелее, чем несколько минут назад, она поднялась на ноги.
– Куда ты идешь? – спросила Сенара.
– Остановить демона и спасти друга.
– Не знала, что у демонов злобы есть друзья. – Снова воспрянув духом, Сенара подхватила одежды и последовала за Миуко в огороженный двор, из которого открывался вид на залитую серо-голубой тенью долину. В деревне вдоль дороги собирались огни, а в тихом воздухе слышались встревоженные голоса.
– Это был крик?
– Кажется, доносится из амбара!
С большим усилием Миуко тряхнула колокольчиком Найшолао, чей звон разнесся по долине, ледяной, как звездный свет, отбрасывавший блики на замерзшее море.
Сенара удивленно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, как будто могла уловить отражающееся от гор эхо.
– Что это было?
– Перевозка… надеюсь.
Над головой светил полумесяц, возвещая о шестой ночи после того, как Миуко поцеловала себя на Старой Дороге. Где-то там, в лесах над Коэвой, кякедзуя охотился за ее прошлой сущностью. Где-то там Туджиязай скакал к ней на своем громадном черном коне. Где-то там Гейки запер себя в кубе с головоломкой.
Искала ли его сейчас Канаи, приближаясь к обретению своей свободы?
Миуко надеялась на это.
Пока она разглядывала небо, еще один перезвон эхом прокатился по небесам. Из высоких и пушистых облаков к земле устремился большой белый горностай размером с лошадь и в три раза длиннее. С неземной грацией он спустился во двор и, не издав ни звука, скользнул перед Миуко и Сенарой.
Задыхаясь, Сенара бросилась на четвереньки, ее одеяние мягко колыхалось вокруг.
Не обращая на нее внимания, Миуко поклонилась горностаю.
– Тебя послала Найшолао?
Сенара присела и откинула волосы с лица.
– Что ты имеешь в виду, говоря Найшолао? Что ты вообще за демон такой?
Миуко, однако, не ответила, как и горностай, потому что не умел говорить. Вместо этого он передними лапами взял колокольчик у Миуко из рук и прикрепил к шелковой ленте на шее. Присев на корточки, он ободряюще защебетал, словно призывая ее забраться на спину.
Она колебалась. Миуко не знала, чего ожидать: вероятно, чего-то мгновенного, вроде телепортации, но – учитывая ее призрачное тело, более чем наполовину прозрачное, – она не думала, что у нее хватит сил добраться до Афайна верхом на спине гигантского горностая… пусть даже волшебного.
Повернувшись к Сенаре, Миуко изучила простые ниспадающие одежды девушки и завязанный узлом на талии пояс служилого сословия. Дочь фермера. Как и у Миуко, возможности Сенары всегда были ограничены: выйти замуж, вести домашнее хозяйство, рожать и воспитывать детей, но ее недозволенный роман с Хави еще больше сократил шансы.
Огни на дороге становились все ближе, а голоса – громче. Скоро жители деревни доберутся до амбара.
– Сенара, – тихо позвала Миуко. – Ты хочешь пойти со мной?
Удивленная девушка подскочила на ноги.
– Покинуть деревню? Я не могу! Здесь моя семья, все мои друзья…
– Ты вызвала демона, чтобы убить своего любовника. Как думаешь, что случится, когда они узнают?
Сенара застонала, спрятав лицо за волосами.
– Пожалуйста… Мне бы пригодилась твоя помощь.
– Зачем демону моя помощь?
Вместо ответа Миуко подняла руки в перчатках, едва различимые в тусклом свете.
– Я становлюсь слабее, – сообщила она. – Не знаю, сколько времени займет путешествие, но если оно продлится больше суток, то не знаю, смогу ли удержаться здесь.
– Куда ты идешь?
– Разве это имеет значение?
Сенара прикусила губу, оглядываясь на деревню.
На холме показалась фигура. В свете фонаря было заметно, как кто-то, прищурившись, осматривает двор.
– Сенара? Это ты?
– Это демон! – закричал кто-то, присоединяясь к первому.
– И гигантский горностай! – отозвался другой.
Посланник Найшолао возмущенно пропищал, словно говоря: «Я гораздо больше, чем гигантский горностай, большое вам спасибо».
Миуко забралась ему на спину и повернулась к Сенаре, протягивая той руку.
– Идем. Там столько всего интересного.
Глаза девушки заблестели: то ли от слез, то ли, возможно, от восторга.
– Для девушки?
– Для любого, у кого хватит смелости взглянуть.
Жители деревни уже перепрыгивали через забор, крича и размахивая фонарями, но Миуко не дрогнула.