мы? – взмолилась я. – Мне еще не доводилось бывать так далеко на востоке. Я и не знала, что эти земли обитаемы.
Более того, мне всю жизнь внушали, что они отрезаны от прочих территорий непроходимой чащей.
– Немудрено! – фыркнула Блайз. – Твой народ купается в роскоши. Какое вам дело до тех, кто прозябает в глуши.
Я выпрямилась и как бы невзначай шагнула к собеседнице:
– Ну а название у глуши есть?
– Замок Возино, – выпалила блондинка. – А сами края слывут безымянными.
Я медленно кивнула. Очевидно, наши карты сильно погрешили против истины, окрестив восточные территории Незанятыми.
– Вот как… И давно вы тут поселились? Почему не приведете в порядок единственное жилище?
– На замок мы наткнулись лет десять назад и латаем его по мере сил. Откуда прикажете брать средства на большее, ваше высочество? – Блайз отлепилась от стены и закружила по камере. – Любопытно, какую расправу тебе уготовили? – лениво протянула она. – Дыба уже много лет пылится без дела. – (Я мысленно содрогнулась, но виду не подала.) – Впрочем, королевская особа достойна чего-то не столь банального. Как считаешь?
– Затрудняюсь ответить. В Кадире, откуда я родом, хотя вы твердите про какой-то Дарейн, не истязают людей. Любое насилие отвратительно. – Мне очень хотелось сопроводить свою речь жестом, но цепь сковывала движения. Ощущение беспомощности угнетало.
– Хорошо бы сразиться с тобой один на один, – мечтательно протянула Блайз. – Ристалище у нас имеется, а ты, как оказалось, умеешь управляться с мечом. Как тебе такой вариант?
– У меня рука не поднимется убить женщину, – парировала я. – Да и твой командир, судя по поведению, скорее встанет на мою сторону, чем на твою.
Блайз в три шага пересекла камеру и влепила мне пощечину. С губ сорвался непрошеный всхлип. Ноги на секунду подкосились. Головная боль, возникшая после удара о стену, вспыхнула с новой силой.
– Будь моя воля, я бы привязала тебя к скале и стала ждать прилива.
– На ее счастье, решать не тебе, – раздался спокойный размеренный голос.
Мы обернулись. В дверях стоял Леннокс. Он успел умыться, зачесать назад длинные черные волосы и сменить испорченный камзол на новый, с узкими рукавами и застегнутыми пряжками. Как ни странно, метаморфозы сделали его облик более зловещим.
– Свободна, Блайз!
Блондинка застыла, скрестив руки на груди, но через мгновение развернулась и вышла.
Едва она скрылась из виду, Леннокс запер дверь на огромный универсальный ключ и, привалившись к стене, сложил руки на груди.
– Полагаю, ты Анника, – уверенно констатировал он.
Я тряхнула головой:
– Восхищаюсь твоей осведомленностью. Особенно если учесть, что вплоть до сегодняшнего дня я даже не подозревала о твоем существовании.
Он отвел глаза и, по примеру Блайз, принялся мерить шагами камеру.
– Я тоже не подозревал. Только догадывался. Мне доводилось слышать твое имя лишь однажды. – Он замер и буквально впился в меня взглядом, ожидая дальнейшей реакции. – Это последнее, что твоя мать сказала перед смертью.
Леннокс
Она потрясенно замолчала, напускная холодность испарилась, взгляд остекленел.
– Что?
– Должен признать, последние три года я думал, что «Анника» – это молитва на неведомом мне языке. Она произнесла твое имя с таким пылом, с такой надеждой, точно просила некое божество о милости или прощалась с миром.
– Мама была здесь? – прошептала она.
Я кивнул.
Ее грудь судорожно вздымалась, взгляд метался из угла в угол, в голове теснились вопросы.
– Так она мертва?
– Да, – не сразу ответил я, невольно тронутый отчаянием в ее голосе.
– И ты наблюдал ее последние минуты?
– Да.
– Она… – Анника сглотнула, стараясь совладать с собой. – Она сильно мучилась?
– Нет. – Тут я не покривил душой. – Она умерла мгновенно и безболезненно. Многие мечтают о такой смерти.
Одинокая слезинка скатилась по щеке, обезображенной алой ссадиной. Анника не заплакала, не лишилась чувств, не впала в ярость. Она хоть представляет, до какой степени похожа на мать?
– Спасибо за откровенность, – выдавила она и, морщась от боли в раненом предплечье, дотронулась до мокрой щеки.
– Пожалуйста. Надеюсь, ты ответишь мне тем же. Сядь. – Я кивнул на низенький табурет у стены.
Раздавленная известием о смерти матери, она безропотно повиновалась.
– Что тебя интересует?
– Цифры, принцесса. Сколько человек населяет украденное вами королевство, сколько кораблей в вашей гавани. Сколько…
– Постой! – Она возмущенно выставила ладонь. – Украденное королевство? Мы ничего не крали.
– Ошибаешься. Мне ваша история известна гораздо лучше, чем тебе, принцесса. Бьюсь об заклад, тебя с детства потчевали сказочками о доблестных предках, которые отважно боролись против захватчиков и победили. Угадал?
– Угадал, только никакие это не сказки, а чистая правда.
Я покачал головой:
– Они действительно отогнали тех, кто посягал на целостность семи кланов, а после украли корону у моего народа, клана Дарейн. Почти все обитатели замка – выходцы из Дарейна, и единственная причина, по которой не мы восседаем на отнятом вами троне, состоит в том, что твои прадеды истребили половину нашего клана, а вторую половину обратили в бегство, присвоив себе то, что принадлежит нам по праву.
Ей хватило дерзости ухмыльнуться мне в лицо.
– Ты глубоко заблуждаешься. Территорию, ныне занимаемую Кадиром, некогда делили между собой не семь, а шесть кланов. И мои предки владели большей частью этих земель. Как можно незаконно захватить то, что и без того наше.
Я коротко хохотнул:
– Тебя обманули. Земли, где стоит твой маленький замок, в котором у тебя красивая кроватка, принадлежат моему народу, дарейнианцам. Многие десятилетия мы томились в изгнании, но пора восстановить справедливость. И ты нам в этом поможешь. Или умрешь. – (Она недоверчиво смотрела на меня, явно сомневаясь в истинности моих слов.) – Поверь, я говорю правду.
Она презрительно фыркнула:
– Даже если и так, сути это не меняет. Я не располагаю нужной тебе информацией. И погубленные вами гвардейцы вряд ли бы вам помогли. Отец хранит все цифры в тайне. По поводу солдат и кораблей… такими сведениями наверняка обладают приближенные. Но я не из их числа. Младший ребенок, да еще и женского пола. Поэтому извини.
Я встал перед ней и посмотрел прямо в глаза. О боги, до чего знакомый взгляд, проникающий в самую душу! Словно ее мать восстала из мертвых, чего, разумеется, быть не могло.
– Кое-что тебе известно. Уверен, юная особа, прочно сидящая в седле и владеющая мечом не хуже рыцаря, знает гораздо больше, чем думают окружающие.
Она сглотнула. Попалась! До сих пор никто не принимал ее всерьез. Однако под этими растрепанными кудрями и струящимся платьем я угадывал отважное сердце и острый ум, которые она прятала за семью печатями. Оставалось лишь подобрать ключ.
Я задумчиво расхаживал по камере. Иногда молчание действовало узникам на нервы, и они принимались петь соловьем, только бы заполнить гнетущую паузу. Пытки тоже хорошо развязывали язык, но у меня этот метод не вызывал ничего, кроме отвращения. В конце концов, мне нужны не страдания, а победа.
Чем взять спесивую принцессу? Взаимовыгодным обменом.
– У меня к тебе предложение. Скажи, сколько охранников во дворце, а я открою тебе страшную тайну.
– Какую еще тайну?
– Как умерла твоя мать.
На секунду ее взгляд смягчился.
– Ты и впрямь присутствовал при этом?
– Да.
Она отрешенно уставилась в пол, но потом вскинула голову и, не открывая глаз, заговорила:
– Замок круглосуточно охраняют шестьдесят восемь человек. – Веки у нее подрагивали. – По праздникам и торжествам их число увеличивается, но редко превышает сотню.
Мои брови поползли вверх. Какая лаконичность, какая четкость изложения! Если так пойдет и дальше, считай, Дарейн у меня в кармане.
– Благодарю, принцесса. – Я снова шагнул к ней вплотную. – Мне поручили добыть информацию у твоей матери. Я пытался разговорить ее добрых двадцать минут, однако она отказалась делиться сведениями. По крайней мере, такими, которые представляли для нас ценность. И тогда ее обезглавили. – (Короткая пауза.) – Это сделал я.
Ее глаза потемнели.
– Ты?
– Да.
– Как ты посмел?
Я отступил назад:
– Она была обречена. Надеюсь, ты понимаешь почему.
Ее глаза… точно бушующее море, где под гладью светского воспитания зреет настоящая буря. Грудь пленницы сердито вздымалась и опускалась, а воображение восполняло отсутствующие фрагменты в общей картине.
– Включи логику, – посоветовал я. – Увидев тебя в лесу, я мгновенно сообразил, кто передо мной. Ведь ты точная копия матери. Но ведь и ты меня узнала. Ну же, Анника, угадай, кто я.
Осознав весь ужас происходящего, она часто и судорожно задышала:
– Ты сын того монстра Яго.
Я отвесил ей короткий поклон:
– Как видишь, все справедливо. Вы обезглавили моего отца.
– Моей вины здесь нет. Не я выносила ему приговор, не я приводила его в исполнение, хотя, видит бог, твой отец заслужил наказание за свое преступление. Но он хотя бы удостоился справедливого суда.
– А после его труп швырнули в телегу и выпустили лошадь в лес. Мы наткнулись на него по чистой случайности. По-твоему, это благородный поступок?
– Мама… – Ее голос сорвался. – Ее тело погребено здесь?
– Да.
Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Я деликатно молчал.
– Если в тебе есть хотя бы капля достоинства, развяжи мне руки, дай меч и сразись со мной один на один. Я одолею тебя в честном поединке.
– Не одолеешь! – отрезал я. – Задатки у тебя недурные, не спорю, но опыта маловато. А слепой гнев – плохой советчик, он неизменно ведет к ошибкам. Так или иначе, победа будет за мной.
Принцесса тряхнула головой. То ли в знак протеста, то ли в попытке привести мысли в порядок, то ли от досады. А может, из-за всего сразу.