– Еще бы знать, чего опасаться, – проворчала Блайз. – Любого корабля на горизонте?
– Именно, – подтвердил я.
– Никого, – раздраженно объявил Иниго. – Может, мы ошиблись с датой?
– Нет, – покачал я головой. – Нас нарочно пытаются выманить на открытую местность. Они где-то неподалеку.
Обогнув скалистый обрыв, мы увидели три громадных фрегата. Их оснащение лишь подтвердило мои худшие страхи: нас собирались раздавить, как тараканов.
– Оружие к бою! – рявкнул я. – Вражеские корабли на порядок больше, но по скорости и маневренности им за нами не угнаться. Вряд ли нас заметили, но скоро это произойдет. Будьте наготове. Не известно, какими ресурсами они располагают. Так или иначе, прикрывайте друг друга, мы должны сохранить численное преимущество.
– Так точно, сэр! – хором ответил отряд.
Иниго уже разворачивал паруса навстречу попутному ветру. Блайз и Рами выстраивали незажженные факелы аккуратными рядами вдоль бортов.
В развевающемся отцовском плаще я думал о матери, о той недосказанности, которая омрачала наши отношения, и боялся, что грядущая битва навсегда лишит нас возможности все исправить.
Стараниями Иниго мы вырвались вперед, без труда опережая другие суда. С носа шхуны я наблюдал за противником. Вот-вот они сообразят, что мы у них на хвосте. Оставалось ждать, пока нас засекут. Я оглянулся удостовериться, что отряд готов к бою, и в третьем от нас судне по правую сторону заметил мать. Она цеплялась за мачту и чуть ли не с гордостью смотрела на меня. Секунду спустя она вопросительно указала на свою бровь, как бы спрашивая, что случилось. Я пожал плечами и изобразил подобие улыбки. Пусть думает, что я упал или получил травму на тренировке. Лишние волнения ей сейчас ни к чему. В ответ на мой кивок мать поощрительно наклонила голову, и я вновь сосредоточился на фрегатах.
Не прошло и минуты, как дозорный заметил нас и поднял крик. Даже плеск волн не мог заглушить суматоху, возникшую на борту.
– Зажечь факелы! – скомандовал я.
Мы почти нагнали королевские корабли. Еще немного. Все внутри трепетало от мысли, что этот огромный, великолепный фрегат скоро пойдет ко дну. Вслед за ним будет низвергнут весь флот. Монархия. Замок. В считаные дни мы завоюем Дарейн.
Внезапно корабли развернулись.
С поразительной маневренностью для такой громадины фрегат обратил к нам левый борт, исполинской стеною преградив путь нашей жалкой флотилии.
– Рассредоточиться! – (Каван безмолвствовал, поэтому мне пришлось взять командование на себя.) – Бросайте!
Нам удалось порядочно сократить дистанцию, и часть факелов угодила на палубу. Половина отскакивала от бортов, и древесина не успевала заняться. С моего наблюдательного пункта было не понять, насколько велик причиненный нами урон.
Корму стремительно окутывала дымовая завеса. Я мстительно улыбнулся, а в следующий миг над ухом просвистела пуля.
– Какого дьявола? – пригнувшись, взвизгнула Блайз.
– У них мушкеты! – воскликнул я.
Кто бы сомневался.
Очередная пуля ударила в шхуну, повредив обшивку.
– Пригнитесь! – скомандовал я и, вопреки собственному приказу, вскочил, чтобы оценить ущерб. Два-три судна опрокинуло волной от расходящегося кильватера, люди барахтались в воде и взывали о помощи. В лодке неподалеку раненый исступленно хватался за окровавленную руку.
Я вертел головой в поисках матери и вскоре обнаружил ее на прежнем месте, в нескольких шхунах от нас. Обливаясь слезами, она сыпала проклятиями и швыряла факелы во вражеский фрегат, словно пыталась отомстить за годы скорби и лишений.
Меня всегда восхищали ее стойкость и мужество. Но сейчас ею руководил не банальный инстинкт самосохранения, а нечто потаенное, звериное.
Вдохновленный ее примером, я повернулся к команде:
– Зажигайте факелы! Попробуем достать их отсюда.
Рами передала мне факел.
Я вспомнил лицо отца – и бросил первый.
Вспомнил выстуженную комнату – и бросил второй.
Вспомнил напрасно пролитую кровь – и бросил третий.
Вспомнил все перенесенные из-за них невзгоды – и бросил четвертый.
Но вдруг застыл как вкопанный, когда какофонию криков, залпов, оглушительного плеска волн и грохота перекрыл пронзительный голос:
– Анника, назад!
Она здесь.
Но почему? Ведь Белый Флаг – Колман – уверял, что принцессу будут держать подальше от военных действий. И тем не менее…
Взгляд выхватил знакомый силуэт. Анника стояла на корме, вся в белом.
Я замер, не в силах отвести от нее глаз. Она тоже не шелохнулась, копна волос развевалась на ветру.
Анника пристально всматривалась в нашу флотилию, точно искала кого-то.
Наконец ее взор упал на меня – и остановился.
Как будто только этого и ждал.
Не знаю, сколько времени мы простояли, глядя друг на друга, двумя живыми мишенями, подвергая себя ненужной опасности.
– Леннокс! Леннокс, возьми факел!
Оклик Рами вывел меня из оцепенения.
– Что?
Она выпрямилась:
– Возьми фа…
Внезапно Рами откинуло на спину, вокруг живота расплылась алая лужа. Девушку сразили сразу две пули – смертельная комбинация.
– Рами! – Гриффин склонился над возлюбленной, губы у него тряслись, тело содрогалось от спазмов.
Рами не ответила, ее затухающий взор оторвался от облаков, скользнул по каждому из нас… и остановился на Гриффине.
– Ты… – прошептала она, пока он судорожно стискивал ее руку. – С тобой я познала счастье.
– Прекрати! – перебил ее Гриффин. – Мы обязательно поставим тебя на ноги. А пока зажми хорошенько рану.
Однако все было тщетно. Несмотря на старания Иниго, кровь лилась ручьем.
Рами не отводила глаз от Гриффина.
– Ты… наполнил… мою жизнь… смыслом.
– Пожалуйста, – бормотал Гриффин единственную мольбу. – Пожалуйста.
– Люблю тебя. – На лице Рами промелькнула тень улыбки.
– Ну еще бы, – сквозь слезы пошутил Гриффин; превозмогая слабость, Рами улыбнулась. – Я тоже тебя люблю. И буду любить до последнего вздоха, – пообещал Гриффин.
– Да, – побелевшими губами произнесла Рами. – До последнего… вздоха.
Она потянулась, провела пальцем по щеке возлюбленного – и уронила безжизненную руку на палубу. Гриффин издал утробный вопль, затронувший самые потаенные струны моей души. Всегда хладнокровная и рассудительная, Блайз рыдала, прикрывая рот ладонью. Иниго встал возле нее с намерением утешить, приобнять, но, взглянув на свои окровавленные руки, передумал и застыл в скорбной позе.
Я почти не знал Рами, но все внутри сжималось при мысли о ее короткой, напрасно загубленной жизни. В груди вновь вспыхнула ярость, я выпрямился и устремил взгляд на фрегат.
Анника исчезла, теперь на корме маячил тот слизняк из леса, ее жених.
Пора менять тактику.
– Назад! – гаркнул я. – Назад! Иниго, взять курс на Остров! Поквитаемся с ними на суше.
Обагренными кровью руками Иниго споро развернул штурвал, направив судно к берегу.
– Эй! Ты чего раскомандовался? – донесся с ближайшей шхуны разъяренный оклик Кавана.
Не удостоив его ответом, я отыскал взглядом мать. Внешне она не пострадала, но призраки прошлого продолжали терзать ее изнутри.
Убедившись, что мать цела и невредима, я обратился к Кавану:
– Опытный солдат перезарядит мушкет за двадцать секунд. В разгар перестрелки страх притупляет реакцию, и процесс может затянуться секунд на тридцать, а то и на минуту. Тридцать секунд на острие наших с Иниго мечей, тридцать секунд на наконечниках стрел Гриффина и Блайз… такими темпами мы одолеем целую державу. Прикажи армии плыть к берегу, добудь нам это время.
Поразмыслив, Каван кивнул.
Гриффин меж тем поцеловал Рами в лоб, убрал с лица выбившиеся пряди и всю дорогу держал ее в объятиях.
Завораживающее зрелище – наблюдать, как любовь сглаживает острые углы, делая человека в чем-то мягче, а в чем-то – тверже скалы. Подобная метаморфоза внушала благоговейный трепет. Воистину, любовь – чувство неоднозначное.
Но вместе с тем неумолимо прекрасное.
Анника
Никому, ни единой живой душе я не рассказала о том, что видела. Даже Эскалу. Потрясение оказалось слишком велико. Одно дело переживать, что кто-то погибнет, и совсем другое – наблюдать их смерть воочию.
Мы развязали самую настоящую войну.
Вместо обещанных даров два фрегата были под завязку набиты солдатами. Отец и не думал заключать мир. Он нарочно выманил дарейнианцев на Остров, чтобы перебить их вдали от королевства. Нам даже не хватило духу заявить об этом в открытую. Мы фактически загнали противника в угол.
– Госпожа? – (От прикосновения Ноэми я вздрогнула.) – Простите, госпожа, – пробормотала Ноэми, вырастая прямо передо мной.
Я прижала ладонь к сердцу в попытке унять его лихорадочный стук.
– Сегодня просто «Анника». Что стряслось?
– Мы почти на месте. Корабли не пострадали, жертв нет. По словам его высочества, мы изрядно превосходим их в численности. Легкая и быстрая победа нам гарантирована.
Я кивнула. Разве это не предел наших – моих! – мечтаний? Если выбирать, кому умереть, пусть лучше они, чем я. А если не я, то хотя бы Эскал. Эскал должен жить.
– Ты догадывалась? – спросила я. – Догадывалась о нападении?
Ноэми покачала головой, в ее глазах, как и в моих, застыл ужас.
– Я поднимаюсь на палубу. Мое место там. Подле Эскала.
– Королю это не понравится, – шепотом предупредила Ноэми.
– Ну и пускай. – Я поднялась и решительно отправилась наверх.
На палубе царило затишье, солдаты сновали вдоль бортов, чистили мушкеты, пополняли запасы патронов. На поясе у меня болтался меч – красноречивое свидетельство моих намерений. На горизонте уже маячил Остров с просторным заливом. Бо́льшую часть суши покрывал лес, поросший неведомыми мне деревьями. Вдалеке вырисовывались горные хребты. Опасения внушали только грозовые тучи, надвигавшиеся с северо-востока. Изначально мне рисовался враждебный клочок земли, однако кроны зеленели так приветливо, а небо было таким ясным, что на ум невольно пришло сравнение с райским уголком.