Анника
Семнадцать раз я пропела про себя гимн Кадира. За ним последовали все известные мне гимны соседних стран. За ними – все известные танцевальные мотивы, баллады и застольные песни, выученные втайне от отца. Медленно тянулись часы, монотонный шум дождя навевал дрему.
Чтобы не заснуть, я терзала себя вопросами. Сколько времени минуло после боя? Оправился ли после ранения Эскал? Помог ли кто-нибудь ему вернуться на корабль? Глаза наполнились слезами, стоило мне задаться самым страшным, самым сокровенным вопросом: отныне я единственный ребенок? Прямая наследница престола?
– Когда в детстве тебя укладывали спать против воли, как ты боролась со сном? – нарушил молчание Леннокс.
– Похоже, мы с тобой в одной лодке. – Я вымученно улыбнулась. – Отрадно слышать.
– Рано или поздно мы вырубимся, – констатировал Леннокс. – Дождь зарядил надолго. – Он снова обернулся, чтобы удостовериться.
Снаружи бушевал настоящий ливень, каких до сей поры не бывало в Кадире. Реки наверняка вышли из берегов, у деревьев размыло корни.
– Никогда не видела ничего подобного, – призналась я. – Не думала, что стихия бывает такой… жестокой.
– Много ты смыслишь в жестокости! – фыркнул Леннокс. – Зато я хлебнул ее в избытке. – Он полоснул по мне свирепым взглядом.
– Оно и видно, – парировала я. – Тебе убить человека – все равно что отнять у ребенка конфетку.
– Правильно, много сладкого вредно.
Я возмущенно подскочила:
– А знаешь, ругань с тобой очень бодрит. Затей со мной спор, тогда мне точно не сомкнуть глаз.
– Ненавижу склоки. А ты?
– Терпеть не могу!
– Интересно почему? У тебя явно талант к препирательству.
Смутившись, я потупила взор:
– Мне редко удается одержать верх в споре. А потом я несколько дней кряду размышляю, где допустила ошибку. Теряю всякий сон. Поэтому вперед, оскорби меня!
– Ладно, сама напросилась, – воодушевился Леннокс. – Хм… С чего бы начать?.. Придумал. По сравнению с братом ты полное ничтожество. Ну как?
Он довольно ухмыльнулся, уверенный, что задел меня за живое.
– Совершенно верно, – вздохнула я.
Мой оппонент поник:
– Такими темпами скандал не раздуть. Ты должна не соглашаться, а в ответ оскорбить меня. Скажи, что у меня много комплексов, например. У меня ведь получилось нащупать твои слабые места. Уверен, ты тоже меня кое в чем раскусила.
– Безусловно, – солгала я, глядя на него поверх пляшущих языков пламени. – Просто пока не подобрала нужных слов. Но тем не менее ты прав. Мне никогда не сравниться с Эскалом. Это не секрет ни для меня, ни для отца, ни для всего королевства. Если он умрет… – Мне было страшно даже вообразить подобный исход, не говоря уже о том, чтобы озвучить. – Я изначально готовилась во всем помогать ему. Ради этого согласилась даже выйти замуж за Николаса. Но теперь… – Я осеклась, запоздало сообразив, что и без того наболтала лишнего.
– Ты про это жалкое подобие мужчины, который бросил тебя в лесу?
– Про него, – со вздохом покаялась я.
Леннокс расхохотался:
– Ты всерьез пойдешь за него после такого? Не лучшая партия для столь… благородной особы.
– Он глубоко раскаялся в своем поступке, – возразила я. – А у меня нет оснований не доверять его словам.
– Еще как есть! – с жаром воскликнул Леннокс. – О человеке судят не по словам, а по поступкам. Он предал тебя раз, предаст и второй. Эгоисты вроде него трясутся лишь за свою шкуру. Тебе хватило мозгов дважды улизнуть от меня, так не совершай чудовищную глупость, не связывай себя узами брака с предателем.
– Не тебе читать мне нотации, – прищурилась я. – Учитывая… – Я покачала головой и отвернулась. Губы у меня дрожали. Нет, он не увидит моих слез. Много чести! – Если человека судят по поступкам, охарактеризовать тебя будет нетрудно. Убийца. Монстр. Трус.
Леннокс даже не пытался опровергнуть первые два обвинения, только чуть слышно произнес:
– Я не трус.
Меня окатила волна стыда. Я словно нарушила негласное правило. Было совестно даже смотреть на Леннокса.
– А скажи-ка, – с вызовом начал он, – как отреагирует дражайший Николас, узнав, что ты провела ночь наедине со мной?
Я отважилась поднять глаза. Леннокс ухмылялся во весь рот, довольный, что сумел вогнать меня в краску.
– Никак, – с улыбкой откликнулась я. – Только один из нас выберется отсюда живым. И это будешь не ты.
Ничуть не обескураженный моим заявлением, Леннокс смотрел на меня в упор. Судя по его физиономии, ему искренне нравилось меня дразнить.
– Я достаточно тебя раззадорил? Спать больше не тянет?
– Достаточно, благодарю.
Леннокс встал, потянулся. Оглядел потолок, выбитые в камне узоры, непрекращающийся дождь. Потом сокрушенно вздохнул и, обогнув кострище, уселся буквально в паре футов от меня.
Я насторожилась.
– Просто хочу отдохнуть. Не паникуй. – Он обессиленно привалился к стене. – Или продолжим грызню?
– Боюсь, я не в состоянии. Слишком устала. К твоему сведению, у меня нет ни малейшего желания умирать. По крайней мере, сегодня.
Леннокс старательно подавил улыбку:
– Сказать по правде, у меня тоже.
– Предлагаю заключить перемирие. Как только распогодится, смело нападай, мсти мне за отнятое королевство и прочие лишения. – Я сделала непринужденный жест, словно речь шла о каких-то пустяках. – Но, пожалуйста, позволь мне поспать.
Пронзительно-синие глаза смотрели на меня не мигая. Вынуждена признать, этот негодяй довольно привлекателен. Растрепанные волосы, алые губы. Что-то в нем приковывало взгляд и не отпускало.
– Кем бы ты меня ни считала, я джентльмен, и мое слово нерушимо. – Леннокс снял перчатку и протянул мне руку. – Обещаю, что не трону тебя, пока ты спишь.
Его тон изменился. Казалось, Леннокс глубоко уязвлен моим недоверием. Вполне вероятно, оправданным… однако интонации, с которыми он произнес свое обещание, не вызывали ни малейших сомнений.
Мы опасливо обменялись рукопожатиями. Его огромная, с заскорузлыми мозолями ладонь полностью поглотила мою.
– Обещаю не нападать вероломно. Слово принцессы и леди.
Леннокс
Пробуждение сопровождалось ноющей болью в спине. Впрочем, ничего удивительного, если спишь спиной к стене. Каменной стене.
Дождь и не думал прекращаться. Прежде убаюкивающий стук сейчас служил беспощадным напоминанием, что я в ловушке. Небо сделалось угольно-черным. Значит, наступила ночь. Мы провели в пещере не так уж много времени. Мы… Будто в подтверждение своих мыслей, я ощутил, как Анника прижала ступню к моей ноге.
В попытке согреться принцесса свернулась калачиком у затухающего, но еще теплившегося огня. С минуту я наблюдал за ней. Во сне ее лицо дышало умиротворением. Точно такое же выражение было у ее матери, и оно преследовало меня все эти годы. С губ Анники сорвался едва различимый стон. Она была прекрасна, как рассвет. От такой красоты захватывает дух, поэтому любоваться ею можно считаные секунды, иначе ослепнешь.
Однако за красивой оболочкой таился омут страстей, где злость перемежалась с решимостью и странной, непостижимой тоской. Чтобы постичь все загадки принцессы, понадобятся годы. К счастью для нас обоих, этого никогда не произойдет.
Понадобится не более секунды.
Не более секунды на то, чтобы свернуть ей шею. Она даже ничего не почувствует, а я совершу самый благородный из своих поступков.
Впрочем, я поклялся не трогать ее во сне. Вынужден признать: из всех отнятых мной жизней ее вызовет самые томительные угрызения совести, ведь до сих пор я убивал только тех, с кем не был знаком.
Словно почуяв, что я вздумал вероломно нарушить данное обещание, Анника приподнялась на локте и с изумлением огляделась. Сообразив, где находится, она села, пригладила растрепанные кудри.
– Готов к смерти? – сонно пробормотала она.
Я невольно улыбнулся и помотал головой:
– Не очень.
– Аналогично.
Анника встала и направилась к входу в пещеру. Своды нависали так низко, что если бы она встала на цыпочки, то могла бы дотронуться до них рукой.
– Льет как из ведра, – мрачно констатировала она. – Не видно ни зги.
Я осторожно высунулся из-под навеса. Если приглядеться, можно различить скопление деревьев неподалеку. Да и то смутно. Деревья – и более ничего: ни облаков, ни травы и, самое главное, ни одной живой души.
Анника будто прочла мои мысли:
– Надеюсь, остальные в порядке.
– Не хочется тебя расстраивать, но, если они не спрятались в укромном месте, их шансы уцелеть равны нулю.
– Не смей так говорить! Не смей даже думать о плохом! – с жаром воскликнула она. – Неужели во всей армии нет человека, который тебе дорог?
– Есть, целых два! – выпалил я. – А у тебя?
Анника погрустнела.
– Двое. Нет, трое. Точнее, три с половиной, – со вздохом добавила она.
Сказать, что число меня поразило, – значит не сказать ничего.
– Под первым номером явно идет твой брат, не отрицай. Его ранило на моих глазах. Поэтому можешь смело сократить количество до двух с половиной.
Она судорожно сглотнула:
– Эскал гораздо сильнее, чем ты думаешь. Мне угадать будет сложнее, но уверена, среди двоих избранных присутствует твоя девушка.
Мазнув по ней взглядом, я уставился на пелену дождя:
– У меня нет девушки.
– Да ладно! – хмыкнула Анника и выразительно коснулась своей щеки. – Блондиночка разукрасила меня, решив, что ты мне симпатизируешь. – С этими словами она подбросила хвороста в почти потухший костер.
– Так вот откуда у тебя синяк, – пробормотал я; выходит, Блайз ревновала гораздо сильнее, чем мне чудилось. – Своего бесценного жениха ты посчитала?
– Во имя Кадира… – Не докончив фразы, Анника пошевелила тлеющие угли. – Он и есть «с половиной». Кто второй?
– Иниго, – сознался я.
– Тот, со шрамом? – (Я кивнул, про себя отдав должное ее наблюдательности.) – Ясно. Надеюсь, твой лучший друг жив.