У нее вырвался протяжный вздох.
– Да, но… Не хочу пропустить момент, когда он очнется. Я так боялась, что меня прогонят. – Ноэми покосилась на Эскала в надежде, что тот очнется, узнав, какая угроза нависла над его избранницей.
– Посмотри на меня. Если кто-нибудь попытается тебя выдворить, смело ссылайся на меня. Воспользуйся моим именем. Распоряжайся им по своему усмотрению. Никто не позаботится об Эскале лучше тебя.
Ноэми тихонько всхлипнула:
– Только бы он открыл глаза. Не важно, что будет потом. Я все стерплю… во благо Кадира, разумеется. Только пусть он очнется поскорее.
– Очнется, не сомневайся, – заверила я, стараясь убедить не столько ее, сколько саму себя. – Эскал обещал, что никогда меня не покинет. Он не бросит меня на произвол судьбы.
Леннокс
Превозмогая боль в стертых до крови руках, я выкопал могилу для Олдрика. Яма получилась неглубокая, но на большее у меня не хватило сил. Каван палец о палец не ударил ради преданного солдата, а отрывать от работы других не позволяла совесть. Кроме того, мне хотелось побыть одному и подумать.
Не помню, сколько я простоял перед могилами отца и матери Анники, которые магнитом влекли меня к себе. Я возложил привезенную с Острова ветку на место упокоения королевы, однако от разговора воздержался. Столько всего вертелось на языке, но я не знал, с чего начать. Поэтому до сих пор не сказал ей ни слова, не задал ни единого вопроса.
И чувствовал себя как никогда одиноким.
Рами не будет предана земле. Ее тело смыло за борт во время урагана. Может, оно и к лучшему. Нам едва хватило лодок, чтобы перевезти выживших обратно в Возино. Стихия лишила нас возможности похоронить многих товарищей, и это усугубляло горечь утраты, в особенности для Гриффина.
Спустившись по каменистой тропе, ведущей к побережью, я застал Гриффина, в одиночестве плетущего венок из молодняка. Рядом кучкой лежало платье Рами. Гриффин успел развести костер и уже заканчивал подготовку к обряду.
– Не ожидал, что ты выберешься, – на удивление радушно поприветствовал он меня. – Говорят, у тебя своих забот полон рот.
– Заботы потерпят. – Я методично ковырял гальку носком сапога. – Я не мог не проститься с Рами. И еще хочу извиниться за случившееся на борту. Прости, что ничем не помог.
– Тебе не за что извиняться, – отмахнулся Гриффин. – Да и потом, если бы не ты, Рами никогда не заговорила бы со мной.
Нахмурившись, я подошел ближе:
– В каком смысле?
Гриффин искренне улыбнулся:
– Я сидел в обеденном зале, а за столом позади устроилась компания девушек. Невидимая обладательница чарующего голоса жаловалась на высокого воина с темными волосами. Якобы он настоящий зверь, – со смехом поведал Гриффин. – Швырнул в какого-то бедолагу палкой и рассек ему бровь. Разумеется, я сразу сообразил, о ком речь. Подскочил к сладкоголосой сирене и заявил, что ты самый отпетый негодяй на свете и лишний раз думать о тебе – себя не уважать. Она улыбнулась, и что-то во мне… – Он осекся, не в силах подобрать слова.
– Понимаю. Можешь не продолжать.
Гриффин кивнул:
– В общем, спасибо, что был таким редкостным засранцем. Иначе не познать бы мне любви.
После смерти Рами Гриффина одолевали самые противоречивые чувства. Гнев, отчаяние, даже черный юмор. И вот теперь – умиротворение. Странно было наблюдать столь разительную, но, вне всяких сомнений, приятную метаморфозу.
За спиной послышались шаги. К берегу направлялись Блайз, Иниго, Шервин, Андрэ и еще несколько человек, по-видимому друзей Рами. Все вместе мы выстроились полукругом у погребальной ладьи.
– Спасибо, что пришли, – произнес Гриффин. – Мне бы хотелось, чтобы каждый из присутствующих поделился своими воспоминаниями о Рами. Уверен, всем она запомнилась по-разному. А после мы развеем память о ней по ветру.
Рука Блайз взметнулась вверх.
– Можно мне начать?
Гриффин кивнул, и Блайз расплылась в улыбке:
– В Рами меня всегда восхищала ее доброта. Казалось бы, откуда ей взяться при нашей собачьей жизни? Однако Рами обладала поистине неисчерпаемыми запасами тепла и милосердия. Она вдохновляла меня своим примером. За что я ей несказанно благодарна.
Потом слово взяла подруга Рами:
– Рами была очень щедрой. Мы с ней попали сюда одновременно. Нас приютили, накормили, однако мы никак не могли насытиться. Тогда Рами отправилась на берег и наловила целый сачок крабов. Крохотных, на один зуб. – Она засмеялась. – Даже Рами не могла бы ими наесться, но вместо этого она принесла улов в комнату, которую я делила с пятью девушками, развела огонь, сварила крабов и поделилась ими со всеми. – Подруга Рами покачала головой. – Ничего вкуснее на тот момент я не пробовала. Варево вышло пресным и скудным, но зато было приготовлено с любовью и съедено в компании друзей. И во всем этом заслуга Рами.
С каждой новой историей Рами раскрывалась через многогранную призму оценочных суждений. Окружающие воспринимали ее по-разному, однако красной нитью через все повествования шли хвалебные оды ее доброму сердцу.
Мало-помалу высказались все, кроме нас с Гриффином. К моему величайшему смятению, настал мой черед произнести речь о девушке, с которой мы не были толком знакомы. Взгляды присутствующих обратились ко мне. Мной овладела паника. Когда не знаешь, что говорить, лучше сказать чистую правду.
Я прочистил горло и уставился в землю:
– Признаться, я почти не знал Рами. Но мне доподлинно известно одно: в разгар сражения Рами, видя мое замешательство, вернула меня в реальность. Вдохновила на бой. Укрепила волю.
Приглушенные всхлипы сделались громче, какие-то переросли в сдавленные рыдания.
– Вот то немногое, что я успел узнать о Рами, однако и этой малости достаточно, чтобы осознать всю невосполнимость утраты. Сколькие из вас восхищались отвагой Рами. Она и впрямь была отважнее многих, меня, например, точно. Теперь благодаря вам достоинства Рами предстали передо мной во всей красе. Жаль, мне не удалось получше познакомиться с ней при жизни.
Глаза Гриффина наполнились слезами, однако в них безошибочно угадывалась признательность. С трудом сглотнув тугой комок, Гриффин обратил взор к морю.
– Рами, – сипло проговорил он, – я столько всего хотел тебе сказать, но так и не сподобился, не успел. На прощание позволь признаться тебе в том, о чем ты, надеюсь, всегда догадывалась: ты любовь всей моей жизни.
Помолчав, он бережно водрузил платье возлюбленной на венок, достал из костра горящую головню и по пояс зашел в воду. Подпалив импровизированную ладью, он пустил ее по волнам.
Гриффин повернулся ко мне, и в его взгляде читался тот же самый вопрос, которым с момента нашего возвращения задавались все: Леннокс, что ты намерен предпринять?
Долгие годы я жаждал одного – отвоевать свое королевство. Обрести свободу. Вырваться из-под гнета Кавана. Не ждать милостей от матери. Жаждал не зависеть ни от кого. Не испытывать никакой привязанности.
Однако, почувствовав, каково это – набраться смелости и открыть свое сердце для любви, я испытал умиротворение, не шедшее ни в какое сравнение со страхом. Будто лопнул невидимый обруч, до сей поры сдавливающий мне грудь. Мир вспыхнул яркими красками. Все прочее утратило смысл.
С ранних лет меня переполняла ненависть к Кадиру.
И лишь сейчас я осознал, как сильно люблю свой народ. Ради них стоило свернуть горы.
– Уверен, вы согласитесь, что метод, которым мы рассчитывали возвратить свое королевство, никуда не годится, – начал я. – Должен быть иной способ.
– Верно, – незамедлительно отозвался Иниго.
– К несчастью, я пока не понимаю какой. Кроме того, нельзя списывать Кавана со счетов. Если он прознает, как глубоко мы в нем разуверились, он убьет нас всех до единого.
Я ждал, пока остальные проникнутся смыслом сказанного, ощутят, насколько велик риск никогда не увидеть Дарейна.
– Впрочем, если наши дни сочтены, лучше потратить их на противостояние Кавану, нежели на бессмысленную войну с кадирианцами. Если вы солидарны со мной… тогда у меня есть план. И я готов привести вас к победе.
Анника
Ради подданных за ужином я сияла улыбкой.
Хотя информация о состоянии здоровья моих близких хранилась в строжайшем секрете, многие вельможи чувствовали: ситуация серьезная. Иначе меня бы не назначили регентом. Оставалось надеяться, что все наладится прежде, чем правда выплывает наружу. Восседая в кресле отца, я решила, что дальше тянуть некуда, и сама затронула животрепещущую тему.
– Николас… – (Тот встрепенулся, всем видом выражая услужливость.) – Думаю, нам пора заняться приготовлениями к свадьбе.
Судя по реакции, мои слова стали для герцога приятной неожиданностью.
– Сейчас? В свете… гм… сложившейся обстановки?
– Именно поэтому нам нужно поторопиться. И обставить все с большой помпой. Сообщи всем, что подвенечное платье уже шьется, а золото для обручальных колец ты заказал напрямую из Налка. Говори об этом на каждом углу. Когда отец с братом поправятся, у нас будет официальный повод для торжества. А если… – Я осеклась, не в силах озвучить чудовищную альтернативу. – В общем, что бы ни случилось, мы должны укрепить власть и успокоить свой народ.
– Хорошо, – кивнул Николас. – Понимаю, все складывается совсем не так, как нам того хотелось бы, однако в твоих рассуждениях есть резон. Я согласен. Может, заодно назначим день?
– Главное – создать впечатление, что свадьба не за горами. С датой определимся, когда появится хоть какая-то ясность относительно здоровья моих близких.
– Разумно, – одобрил Николас. – Ты не передумала поселиться вдали от замка?
Я обвела взглядом присутствующих, которые ели, смеялись, даже не подозревая, какая опасность нависла над всеми нами. В глубинке куда сложнее держать руку на пульсе. Безусловно, нам с Николасом требовалось уединение, чтобы получше узнать друг друга, но сперва необходимо уладить первостепенные вопросы.