Я переступила порог, и звук моих шагов эхом отражался от сводов. Здесь царило иное, мрачное настроение.
Обернувшись, я увидела, как Леннокс уставился на отца и, потрясенный зрелищем, судорожно сглотнул. Картина и впрямь была ужасающей.
Кивнув докторам, я пересекла комнату и села на краешек кровати. Присутствующие деликатно отступили в сторону.
– Не уверена, слышишь ли ты меня, – зашептала я, наклонившись к самому его уху, – но боюсь, наше время на исходе. Просто знай, я не держу на тебя зла. Теперь мне известно, что творит с человеком любовь. И что творит горе. Ведь горе возникает, когда у тебя отнимают того, кого любишь.
Видишь юношу позади меня? Я люблю его. Люблю настолько, что готова на самые отчаянные поступки. А его утрата… толкнет меня на вещи куда более опасные и отчаянные… Нет, я не сержусь за то, что ты строго контролировал нас. Не сержусь, что ты пытался навязать мне свою волю. Ты лишь пытался по-своему защитить то немногое, что у тебя осталось. Я прощаю тебя за все то, что произошло между нами… Надеюсь, и ты простишь меня за то, что вот-вот произойдет, – собравшись с духом, закончила я.
Леннокс
Если у постели ее брата я подслушивал без зазрения совести, то сейчас подобное поведение казалось кощунственным. Пусть Анника выговорится вдали от посторонних ушей. Мне не хватило духу сказать, что после всех виденных мной смертей, я мог безошибочно распознать беду.
Королю не суждено подняться с одра.
Однако было бы поистине бесчеловечным лишить Аннику надежды. Куда насущнее сейчас вычислить союзника Кавана. Поскольку на Острове присутствовали многие, круг подозреваемых был слишком велик. Под подозрение попадал всякий, побывавший на Острове.
Как ни печально, все улики указывали на Николаса. Вспоминался его заносчивый тон, манипуляции с целью выставить Аннику виноватой. Для окончательных выводов, конечно, маловато, но лучшей кандидатуры не сыскать. Николас был на Острове, а статус жениха обеспечивал ему беспрепятственный доступ к принцессе…
Впрочем, нельзя отрицать некоторую субъективность моих доводов. Ненависть к Николасу ослепляла, лишала возможности мыслить здраво.
Анника наклонилась и, не дрогнув, поцеловала отца в покрытый липкой испариной лоб. Частое и поверхностное дыхание короля предвещало скорый конец.
Я не отрываясь смотрел на человека, который приговорил моего отца к смерти, а после приказал вывезти обезображенный труп в лес на растерзание диким зверям.
Однако именно этот человек дал Аннике жизнь. Он воспитал дочь отважной и благородной, решительной и милосердной. Все это в совокупности не позволяло мне возненавидеть его, как того требовал сыновний долг.
Улучив момент, я украдкой поклонился распростертому на ложе королю.
Анника встала и повернулась ко мне. В ее глазах блестели слезы. Очутившись в коридоре, Анника вдруг замерла:
– Он обречен, да?
– Время покажет, – туманно откликнулся я. – Главное – не опускай руки и продолжай править страной. Ради отца.
Анника посмотрела на меня в упор. Во взгляде читалась потаенная грусть – грусть не только от неминуемой потери отца, не только от груза государственных забот, но и от чего-то, чему я не находил объяснения. Когда она смотрела на меня так, хотелось схватить ее в охапку и бежать куда глаза глядят. Мы могли бы обосноваться в каком-нибудь тихом месте, вдали от всех, жить счастливо.
Если нам удалось выжить в пещере, на лоне природы нас ждал рай земной.
Наконец Анника кивнула:
– Следуй за мной.
Держась на расстоянии двух шагов, я покорно двинулся за ней. Мы шли по большим коридорам, и некоторые из них вели в отделанные позолотой залы. Картины, роскошная мебель, статуи приковывали взор. Повсюду сновали слуги, на каждом углу застыли навытяжку караульные, горделиво шествовали вельможи в напудренных париках и пышных одеяниях.
Презрение, которое мне полагалось испытывать к этим людям, вытеснялось тем, с каким обожанием они относились к Аннике. Знатные дамы замирали в низких реверансах, вопросы о ее здоровье сыпались со всех сторон. Интересно, догадывались ли эти люди, что король одной ногой в могиле?
Часть меня недоумевала: почему все так благоговеют перед ней?
А другая, главенствующая часть вторила: разве может быть иначе?
Мы углублялись все дальше в лабиринт коридоров. Последние отголоски разговоров и суеты стихли. Анника остановилась у двойных дверей и повернулась ко мне:
– Это наша библиотека, служившая мне укрытием на протяжении многих лет.
Моя принцесса и ее тайны!
– Позволь тебе кое-что показать.
Я кивнул. Анника распахнула высокие двери. Зрелище превзошло мои самые смелые ожидания. Огромное пространство было уставлено стеллажами такой высоты, что к ним прилагалась лестница, от количества книг разбегались глаза. Я еще не разучился грамоте… однако уже давно не имел возможности насладиться чтением.
– Опять ты здесь? А кто правит королевством? – раздался голос.
Покоробленный чересчур панибратскими интонациями, я обернулся и увидел перед собой молодого человека с золотистой копной кучерявых волос и лучезарной улыбкой, стоящего у большого стола.
– Пять минут королевство потерпит. Мне нужно кое-что проверить. Со мной охрана, поэтому не трудись меня сопровождать.
– Уверена? – спросил парень, задетый столь явным пренебрежением. – Если верить офицеру Палмеру, чем больше народу тебя окружает, тем лучше.
Анника изобразила самую любезную и дипломатическую улыбку, отточенную годами тренировок:
– Мой спутник стоит десятерых. А сейчас извини, я очень тороплюсь. Как ты верно подметил, королевство нельзя оставлять без присмотра. Надолго мы не задержимся.
Не дожидаясь ответа, она устремилась вглубь библиотеки. Я поспешил следом, не удостоив назойливого юношу взглядом.
У стеллажа с прикованными к нему фолиантами Анника остановилась, сняла с полки книгу и зашуршала страницами.
– Кто это был? – спросил я.
– Ретт.
– По-моему, он ничуть не лучше Николаса.
Анника улыбнулась, на сей раз непритворно, и заговорщически понизила голос:
– Не сердись на Ретта. Благодаря его урокам мне удалось вырваться из лап крайне опасного человека.
– В самом деле?
– О да, – кивнула Анника, – и я очень ему признательна. Ведь если бы не мой побег, у меня бы не было возможности преподнести этому опасному человеку поистине королевский подарок.
– Какой еще подарок? – недоверчиво хмыкнул я.
Она протянула мне открытую книгу:
– Генеалогическое древо.
Моему взору предстал пожелтевший пергамент с эмблемой, украшавшей воротник отцовского плаща. Нет, не эмблемой – гербом, рядом с которым значилась фамилия, подозрительно похожая на мою.
На глаза невольно навернулись слезы.
– Анника… Анника, как это понимать?
– Это собрание мифов, – извиняющимся тоном пояснила она. – Мне доводилось видеть прикованные книги и прежде. В монастыре в Налке и во дворце в Киаленде. Редкие сочинения намертво крепили к полкам, чтобы не допустить кражи. Другой вопрос: зачем хранить бесценные книги на самом видном месте? Неужели затем, чтобы никто из любопытствующих не ускользнул от бдительного ока библиотекаря, не мог их забрать или показать кому-нибудь?
Я слушал вполуха, завороженный гербом и собственной фамилией.
– Согласись, довольно странно, что из всего многообразия книг кто-то в замке посчитал самыми ценными собрания мифов, – со вздохом продолжала Анника. – Правда, их содержание напоминает тщательно замаскированные факты. Имена, даты, гербы. Но больше всего поражает это. – Она кивнула на верхний угол страницы.
– Да, поразительное совпадение, – выдавил я.
– Нет, Леннокс. Посмотри сюда. – Анника ткнула пальцем в слово рядом с моей давно забытой фамилией.
Вождь.
Взор заволокло пеленой, дыхание перехватило.
– Теперь понятно, почему Каван так ликовал, отыскав вашу семью. Понятно, почему он так старался, чтобы правда не выплыла на поверхность. Ручаюсь, он единственный знал, кто ты есть на самом деле. Поэтому и держал тебя под колпаком. Если бы кто-нибудь докопался до истины и осознал, что Каван унижает тебя нарочно, уверена, ему бы не поздоровилось. Ведь, как ни крути, ты подлинный правитель.
Комната завертелась перед глазами. Я пошатнулся и, вцепившись в стеллаж, попытался унять сердцебиение. Сознание наконец прояснилось, но понимания это не добавило.
– Правитель?
Анника кивнула:
– Думаю, шесть кланов возвели твоих предков на престол, а все прочие вожди отреклись от своих титулов. Ну… почти все, – с горечью прибавила она.
– К чему ты клонишь? – пробормотал я.
В голове не укладывалось одно: если в моих венах текла королевская кровь, почему всю жизнь я провел на соломе?
– К тому, что твой отец имел полное право притязать на корону. А ты единственный, кто вправе претендовать на мое место.
Усилием воли я оторвался от созерцания герба и перевел затуманенный взгляд на Аннику. Она не проронила ни слезинки, даже когда говорила, что ее королевство должно принадлежать мне.
– Ты отрекся от всего, приехал, чтобы защитить меня. Вражеская армия вот-вот явится штурмовать эти стены, и когда это произойдет, ты должен знать правду. Рано или поздно тебе придется сделать выбор, и каким бы ни было твое решение, я приму его без тени осуждения.
В горле встал комок.
– Я выбираю…
Анника прижала ладонь к моим губам, не дав мне закончить. Эта рука с одинаковой ловкостью управлялась с иглой и мечом, манила меня, перебирала мои волосы. И безгранично властвовала надо мной.
– Молчи! Если ты сейчас выберешь меня, а после не сумеешь сдержать слово, то причинишь мне невыносимую боль. Но если промолчишь и в конечном итоге предпочтешь мне корону, никто не посмеет тебя упрекнуть, ведь ты ничего не обещал.
Спасовав перед ее доводами, я машинально кивнул:
– Мы можем забрать книгу? Мне не терпится ее прочесть!