– Где он? – перебил, не утерпев, Тарус.
Урхон оскалился, но не злобно, как рассерженный пес, а довольно:
– У Аргундорской гряды. Идет на юг, к руине.
Тарус спал с лица.
– На юг? К Драконьей Башне?
Песиголовец кивнул, совсем по-человечьи:
– Да. Недавно туда ходил орк-кондотьер… Он не вернулся.
– Яр далеко был от нее, когда ты пошел нам навстречу? – Тарус уже взял себя в руки и говорил спокойнее. Что толку убиваться, когда нужно выправлять происходящее?
– Думаю, что сейчас он как раз на подходе…
– Ваши стерегут его? Они пустят его в руину?
Урхон пошевелил ушами; видать это означало нечто вроде пожимания плечами у людей.
– Стеречь-то стерегут, но отчего же в руину не пускать? Анча будет ждать его у башни. А потом пойдет следом, куда бы Яр не направился.
– Упустим, чародей, – хмуро предрек Боромир, стоявший сбоку и внимательно слушавший песиголовца.
Тарус отмахнулся:
– Погоди, не каркай…
Вдруг подал голос Омут-Молчун.
– Там еще одна руина есть, чуть дальше. Так мыслю, что прежде чем идти назад, в долину Банерона, Яр и туда наведается.
– Точно, – подтвердил Урхон. – Он и перед Драконьей Башней по руинам шастал, где-то на севере. Мы его на обратном пути и перехватили.
– Значит, нечего языком молоть. Не хватало еще чтобы Книги достались…
Тарус умолк на полуслове, хотя каждый в отряде ждал: как же он назовет темного печенежского чародея-недруга? Тарус никак не назвал.
– Кто пойдет назад, на встречу с датами?
Он обвел глазами пестрый кондотьерский отряд.
– Похил?
Лойдянин сдержанно кивнул.
– И ты, Боград… Со своими.
– Добро, чародей, – отозвался венед.
Бело-голубые плащи венедов на равнинах Лореадора не вызовут никаких толков-пересудов, да и окрестности Тинзкого моста товарищи Бограда знают куда лучше остальных. А главное – Боград и сам немного чародей… Разберется, если что.
Боград с братом, двое уцелевших близнецов – Чеслав и Вавила, крепыш-Болеслав и решительный Похил тотчас же, не теряя ни секунды, направились на запад, вскинув на прощание руки.
– В замках всадников будут знать, куда мы направимся! – крикнул, обернувшись, Боград.
– Удачи! – отозвался Тарус. Но голос его был невесел.
– Интересно, – протянул Боромир, – Йэльм уже успел добыть сапфировый меч?
Тарус покосился на него:
– Хотел бы я знать! Однако, в путь, други. К Драконьей Башне…
Нацепив полоски скорого шага отряд заскользил на восток. К мосту через пролив.
За стрельчатым окном заунывно выл аргундорский ветер. Саят мерял шагами зал в Банероне, ожидая известий. Пора бы уже появиться яровому пучеглазу с новым словом. Несколько дней назад он стремительно влетел в открытое окно, пропищал «С-солото!» и вцепился в ткань Саятова плаща. Саят его напоил и отправил назад, к Яру. По времени мальчишка-кондотьер уже должен был достичь Драконьей Башни…
Бэйн еще вчера отбыл в Маликор. Видимо, поглядеть на свежий выводок грифонов. Саят усмехнулся: в случае необходимости он мог призвать кое-кого пострашнее, чем несколько грифонов, но зачем об этом твердить раньше срока?
Вновь зазвучали шаги в зале, отдаваясь от стен слабым эхом. Саят ждал…
Ближе к вечеру за окном мелькнула неясная крылатая тень. Саят насторожился, приблизив лицо к желтоватому стеклу. Так и есть, пучеглаз. Устало взмахивая крыльями носится у окна.
Окно тотчас распахнулось и крылатый скользнул внутрь. Миг, и он, шурша кожистыми перепонками, неуклюже свалился на стол. Похоже, он очень устал. Затворив окно Саят приблизился, всматриваясь. Удивленно поднял брови.
Это был не яров пучеглаз.
Крошечный вестник растопырил крылья и тоненько пропищал: «С-сфанн! С-сфанн!» А потом свалился без сил. Саят тотчас напоил его кровью и когда пучеглаз блаженно растянулся на столе, сел в кресло.
Это был вестник отряда, который Саят отослал в Суладор на разведку. Они добрались до Суладора, а потом словно растаяли под иллурийским солнцем. Саят искал их, но безуспешно. Если бы они нарвались на воинов Сириана или на эльфов, весть о стычке неизбежно дошла бы и до аргундорской долины. Но отряд исчез, словно его похитили призраки. И вот – вестник. Где он пропадал столько времени? Из Суладора лететь от силы день. Прошло же уже почти двадцать… И что значит принесенное им чужое слово? У Саята возникло нехорошее предчувствие, что никого из того отряда он никогда уже не увидит. Люди его волновали мало, но он очень рассчитывал на новости из Суладора. И что теперь делать? Посылать новых разведчиков? А вдруг они тоже сгинут без следа?
Думай, Саят, думай, Могучий…
Рука его сама потянулась к длинной курительной трубке. Приторный дым клубами взмывал к сводам, принимая самые причудливые формы. Саят шаманил.
Одурманенный, он мысленно потянулся к Яру. Тот был где-то недалеко, на болотах. Саят глазами одного из своих крылатых созданий, всегда паривших над Аргундором, ощупывал унылые топкие равнины, отыскивая слугу. Но вместо этого наткнулся на чужаков.
Вошедший в зал стражник в черных доспехах увидел расслабленного кондотьера, едва различимого в клубах сладковатого дыма. Дым принимал самые причудливые формы: то всадника, то чудовищной хищной птицы, то неведомого когтистого страшилища сплошь в броне. Отшатнувшись, стражник выскользнул за дверь. Последнее, что он слышал, был глухой голос Саята. Наверное, Могучий творил заклинания.
Чужаки в разноцветных кондотьерских плащах явно шли по следу Яра. Что же, им нужно устроить хорошую встречу! Саят вызвал гнездящихся в болоте небольших созданий, чья злоба не шла ни в какие сравнение с их размерами. Но эти без подмоги с кондотьерами не справятся, подумал Саят. Нужно вызвать кого-нибудь посильнее.
И он окунулся во тьму, где обитали духи и призраки. Там он найдет помощь.
Однако, как быстро колдун урусов добрался до Аргундора! Признаться, Саят не ожидал увидеть его здесь так скоро. Впрочем, ладно, если враг сам идет в руки, почему бы не воспользоваться случаем?
Из тьмы выползал кто-то, похожий на гигантскую змею.
«Пошлю еще крыланов… И пехотинцев. Добьют, если что…»
Воды пролива отражали небо, а солнечные блики сверкали на поверхности подобно россыпи рубинов. Коек-скальд легонько ткнул Хокана локтем.
– Гляди, орм, какой дивный цвет! У нас море таким бывает только весной и в хорошую погоду.
В родных фиордах даты привыкли видеть воду цвета свинца.
– Сложи об этом песню, – усмехнулся Хокан. – Только будь готов, что тебе не поверят дома…
Коек хитро улыбнулся.
– А когда скальдам верили? Их просто слушают, не задумываясь над тем, правда их песнь или выдумка. Чаще всего выдумка так переплетается с правдой, что и не различить…
Хокан еще раз полюбовался синевой.
Даты миновали Ильнир, замок у двух мостов. Один соединял Лореадор с северо-восточной оконечностью Суладора, другой – с землями орков. Севернее, за косым гребнем сбегающих к проливу гор, лежали равнины всадников. А еще севернее, за полосой леса – их цель, Тинзкий мост.
Хокан вспоминал Оракула. Неясная фигура, видимая, словно в тумане, похожая на Одина и Мунира одновременно, говорила с датами совсем недолго. Теперь у Бролина есть карта, а у датов – задание. Йэльм вел отряд на встречу с южанами, с Тарусом, колдуном из колдунов, потому что Бролин в одиночку не решился сунуться к развалинам Гриффинора, ведь неподалеку замки гномов… Среди южан же были гномьи кондотьеры.
Оракул согласился указать руину, где крылся меч, зовущийся Ледяным Жалом. Но за это даты должны были пробраться в замкнутую горную долину, где когда-то стоял Гриффинор, гномья твердыня, проникнуть в лежащую в стороне руину, в которой обитал кто-то из нечисти и стерег заклинание Возрождения. А потом с помощью этого заклинания поднять разрушенный замок из руин. Гриффинор издавна принадлежал гномам, именно здесь выводились самые сильные грифоны Иллурии, и если бы замок восстановили кондотьеры другого народа, гномы наверняка разорвали бы мир с людьми и эльфами. Поэтому Бролин и сказал Йэльму: надо искать южан. И только потом лезть в долину Гриффинора.
Хокан с Коеком поглазели на бело-голубые флаги над башнями Ильнира и направились вдогонку отряду. Йэльм уводил датов по восточному склону гор.
Облачное небо Аргундора нависало над самыми головами; то и дело начинал накрапывать мелкий дождь. Идти приходилось обычным шагом, не скорым: земля была рыхлой и водянистой, сказывалась близость болот. Впрочем, Драконья Башня теперь совсем недалеко, вот-вот покажется.
Слева стеной высились горы, подернутые туманной дымкой. За ними – долина Банерона, логовище Черных Людей Аргундора. Где-то здесь проходила тропа к перевалу. Тарус стремился побыстрее проскочить открытое место и скрыться в предгорьях, потому что посыльные Черных и орков то и дело спешили на север или юг по делам своих хозяев. Тогда отряд залегал, укрывшись эльфийскими накидками-невидимками. Только Славуте накидка была без надобности: зеленый кондотьерский плащ и так прятал его на ровной, как убранный стол, равнине.
Вишена заметил, что его белоснежный плащ совсем не пачкается в походе. Вернее, за день появляются на нем пятнышки грязи, но к рассвету он вновь сияет нетронутой белизной, как декабрьский снег. И греет куда надежнее, чем можно ожидать: запахнись поплотней, и никакие холода не страшны.
Когда добрались до первых отрогов, Тарус вздохнул спокойнее. Здесь отряд труднее обнаружить, можно хорониться меж гребней, в узких, похожих на овраги, щелях.
Серая свеча Драконьей Башни открылась взгляду неожиданно; чуть обогнули застывшую не дороге глыбу, тут же ее и увидели. Это и вправду была башня, настоящая, только совсем непохожая на следящие башенки с переменчивым флагом над тесом или черепицей. Она давным-давно была заброшена, камень выщербился и кое-где обвалились стены, в основном сверху; кровля просела и рухнула, так что внутри было так же сыро и холодно, как и снаружи. Даже обычный в этих местах плющ не льнул к этим угрюмым стенам. В слепых провалах окон-бойниц клубился плотный мрак.