льцу. Те же, услышав голос, воротились снова к нему. И пока они были там, сказал один: “Стоя там, я видел в окно князя, как шел он с крыльца вниз”. И воскликнули все: “Ищите его!” — и бросились все взглянуть, нет ли князя там, где, убив его, бросили. И сказали: “Теперь мы погибли. Скорее ищите его”. И так, запалив свечи, отыскали его по кровавому следу. <…> Заговорщики долго искали его — и увидели сидящим [за лестничным столбом], подобно непорочному агнцу. И тут проклятые подскочили и прикончили его. Петр же отсек ему правую руку[21]. А князь, на небо взглянув, сказал: “Господи, в руки Тебе предаю душу мою”, — и умер. Убит был с субботы в ночь, на рассвете, под утро уже воскресенья — день памяти двенадцати апостолов»[22].
Подводя итоги правления Андрея Боголюбского (1157—1174), нельзя не отметить, что вся его деятельность была направлена на: а) возвышение Владимиро-Суздальского княжества на Руси и одновременно б) на принижении роли исторической столицы Руси, Киева. Андрей Боголюбский не участвовал ни в одном общерусском антиполовецком походе, подобно своему великому деду, зато не раз приводил половцев на Русь. Он учреждал собственные церковные праздники и пытался отделить Залесские епископства от Киевской метрополии. Он более остальных своих современников способствовал княжеским усобицам, возмущению против великого князя киевского. Он первым из удельных князей начал титуловаться великим князем, что раньше было прерогативой только киевских князей. Стремясь к единовластию, Андрей Боголюбский вел себя заносчиво с другими князьями, чем заслужил от летописца эпитет «умник», а в итоге потерял союзников — смоленских Мстиславичей — и Киев. Фактически за время своего правления Андрей Боголюбский обособил (сепарировал) Залесскую Русь от Киевской Руси, превратив ее в самостоятельное государство. Как отметил российский историк Н.М. Карамзин, «…ослепленный пристрастием к северо-восточному краю, он хотел лучше основать там новое сильное государство, нежели восстановить могущество древнего на юге».
После Боголюбского о претензиях на самостоятельное великое княжение заявили и черниговские Ольговичи, после — смоленские Мстиславичи… Русь как федеративное государство Рюриковичей прекратило свое существование. После 1169 г. Русь — это уже конфедерация только южнорусских князей (смоленских, черниговских и волынских). Именно в таком составе в 1219—1221 гг. русские «конфедераты» отразили венгерское нашествие, а в 1223 г. в том же составе вышли против монголов. Однако после Калкского побоища и это объединение приказало долго жить…
Но вернемся к Андрею Боголюбскому, вернее, ко времени сразу после его смерти. Жители Боголюбова, едва заслышав о смерти князя, бросились грабить княжий терем. Труп князя остался лежать на улице на съедение псам, и только какой-то киевлянин по имени Кузьма (очевидно, из мастеровых, строивших храмы в Залесье) подобрал тело и отнес его в притвор, где оно пролежало два дня. И лишь на третий игумен Арсений отпел заупокойную службу над погибшим князем. На шестой день тело отвезли во Владимир-на-Клязьме. Интересно, что встречные владимирцы, увидев тело князя, причитали: «…оужели (к) Киеву поеха господине в шоу церковь (с) теми Золотыми вороты, га же делать послалъ…» («Уже ли к Киеву поехал господин в ту церковь с теми Золотыми воротами, что их ты послал был делать?»)
После смерти Андрея Боголюбского в самом Владимиро-Суздальском княжестве возникла усобица, которую его братьям, Михалку и Всеволоду, стоило многих трудов подавить. Как гласит предание, Всеволод Юрьевич приказал схватить главных виновников, Кучковичей, зашить в короб и бросить в озеро Пловучее.
Сын Андрея Боголюбского Юрий (другие сыновья, в том числе и Мстислав, «покоритель Киева», к тому времени умерли) незадолго до смерти отца был выгнан из Новгорода и впоследствии стал изгоем. Лишь в 1185 г. его дядя Всеволод сжалился над племянником и устроил тому шикарный династический брак с грузинской царицей Тамарой. Но Юрий оказался сексуальным извращенцем, за что был изгнан. Известия о нем теряются в глубине веков…
Глава 6.ЯРОСЛАВ ВСЕВОЛОДОВИЧ: ИЗ ГРЯЗИ В ВЕЛИКИЕ КНЯЗИ
8 февраля 6698 г. от сотворения мира (1191 г. от Р.Х.) в семье великого владимиро-суздальского князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо и чешской королевны Марии Шварновны (Ивановны) родился третий сын[23], в святом крещении названный Федором. Однако практически все знают его (если, конечно, знают) под другим, «мирским», именем — Ярослав.
О деяниях Ярослава Всеволодовича широкому кругу мало что известно — разве что, напрягши память, вспомнят, что речь идет об отце Александра Ярославича (Невского). Не оценила деятельность Ярослава Всеволодовича и высокая комиссия, готовившая список кандидатов для памятника «Тысячелетие России», поэтому его скульптурного изваяния или даже горельефа на монументе нет. Однако именно Ярослав Всеволодович определил развитие Северо-Восточной Руси на многие столетия вперед, и его (более знаменитые и обласканные вниманием историков) преемники, включая и сына Александра, часто-густо просто шли по его стопам.
Судьба сыграла с Ярославом Всеволодовичем злую шутку, дав ему возможность родиться лишь третьим сыном в семье могущественного владимиро-суздальского князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо (это о нем сказал автор «Слова о полку Игореве», что он может веслами Волгу «раскропити», а Дон «шеломы вылъятиъ). Старшим братьям — Константину и Юрию — по определению доставались более значимые уделы: Ростов и Владимир-на-Клязьме. Подросшего же Ярослава Всеволод отправил искать свою судьбу в далекий Переяславль-Русский.
Ранее Переяславль-Русский (его еще называют Переяславль-Южный, чтобы не путать с одноименным городом в Залесье) был третьим по значимости городом на Руси после Киева и Новгорода. В Переяславле обычно сидел предполагаемый преемник киевского князя; а Ярослав Мудрый, деля между сыновьями волости, приложил к Переяславлю-Южному довесок в виде Ростова и Суздаля. Теперь же Переяславль-Русский был довеском к Ростово-Суздальскому (иначе Владимиро-Суздальскому) княжеству.
Уже в 1205 г. юный князь отправляется с другими русскими князьями в поход на половцев и, как пишет Лаврентьевская летопись, «…взяша Роускии князи полону много и стада ихзаяша, и возратишась во своя си с полоном многимъ». Правда, это не помешало Ярославу Всеволодовичу вскоре жениться (уже традиционно для линии ростово-суздальских Мономаховичей) на дочери сильнейшего половецкого хана Юрия Кончаковича (имя ее неизвестно).
После убийства в том же году в Польше Романа Мстиславича Галицкого на вакантный галицкий стол стали претендовать многие князья. И — удивительно! — среди них оказался и Ярослав Всеволодович (его пригласил венгерский король). Видно, небольшое Переяславльское княжество, постоянно подвергающееся половецким набегам, не сильно прельщало юного князя — особенно в сравнении с богатым Галицким княжеством. Примечательно еще и то, что Ярослав решил бороться за столь далекие от Ростово-Суздальского княжества земли, даже не посоветовавшись с отцом.
«…Бяше бо король с Галичаны здумавъ переже послалъ в Переяславль по Ярослава Всеволодича и ждаша его 2 недели. Ярослав же гна ис Переяславля к Галичю. И слышавъ, (что) уже Володимеръ (Игоревич) въехалъ в Галичь пред ним за 3 дни, възвратися в свои Переяславль вспять».
Итак, в борьбе за Галич Ярослава Всеволодовича опередил один из черниговских князей, сын героя о «Слова о полку Игореве» Игоря Святославича — Владимир Игоревич. Но это было еще полбеды. Как далее сообщает Лаврентьевская летопись, «…и потом Всеволодъ Чермныи посла в Переяславль къ Ярославу Всеволодичю, река ему пойди ис Переяславля къ отцю своему в Суздаль, а Галича не ищи подъ моею братею. Пакы ли не Пойдешь добром, иду на тя ратью. Ярославу же не бъсть помочи ни от кого же. Ярослав же посла к нему, пути прося у него. Всеволод же целова крестъ и да ему путь. Ярослав же выде ис Переяславця, иде къ отцю своему. Всеволодъ же посади сына своего в Переяславки».
Обратим внимание, что выгнал Ярослава Всеволодовича из его отчины не кто иной, как черниговский князь Всеволод Чермный.
Отец Ярослава, Всеволод Юрьевич, в утешение дал сыну другой Переяславль — Залесский; сам же вознамерился идти на Русскую землю против обидевших его сына черниговцев.
В 1207 году он уже собрал войска, но тут до великого князя владимирского дошла весть, что против него замышляют рязанские князья — также потомки Ольговичей, родственники нынешних черниговских князей. Всеволод разбил рязанцев, а на следующий год дал Ярославу Рязань в удел. Но «…рязанцы изимаша люди его и исковаша, а иныхъ в погребах засыпавше измориша». Потому Всеволод Юрьевич Большое Гнездо вновь пришел под стены Рязани. Как пишет дальше Лаврентьевская летопись: «…и прислаша Рязанци буюю речь по своему обычаю и непокоръству. И повели великий князь всем людем изити из града и с товаром. Ияко изидоша ecu, повеле зажещи град и оттуду иде к Белу городу. И повели и тъ зажещи и възвратися в Володимерь великий князь Всеволодъ со всеми своими полки и с сыномъ своимъ Ярославом, поимъ по собе все Рязанци и епископа ихъ Арсения». К слову сказать, рязанцы отстроили Старую Рязань[24] только к Батыеву нашествию, но, видно, напрасно старались. А пленных рязанцев отпустил уже после смерти отца Юрий Всеволодович…
Ярослав же снова остался без серьезного удела. После смерти отца он поддержал среднего брата Юрия против старшего Константина — и Юрий стал великим князем владимирским, а Константину остался Ростов. Но и Ярослав ничего существенного не поимел с этого, а потому с 1215 г. он включается в борьбу за Новгород — благо предыдущий князь новгородский Мстислав Мстиславич Удалой (из смоленских Мстиславичей) отъехал на Русь помогать братьям. Мстислав Мстиславич пользовался большим авторитетом у новгородцев, а потому те с радостью приняли его зятя Ярослава (к тому времени Ярослав был уже женат на дочери Мстислава Удалого Ростиславе; что случилось с его первой женой-половчанкой — неизвестно).