Хатты действительно приказали Джадаку сдать гонку. Они обещали помочь ему однажды с помпой вернуться в спорт, но он отлично понимал, что, даже если это случится, будет уже поздно спасать его репутацию и самоуважение. Так что ему оставалось лишь подчиниться и принять кредиты, предложенные хаттами в качестве компенсации, — либо ждать, когда убьют его и всех членов его семьи. Но ставить на собственный провал — это придумал отнюдь не Джадак; это придумали в обществе «Республика». Каким-то образом прознав о хаттских махинациях, представители общества подошли к нему незадолго до гонки и сообщили, что у них есть быстрый корабль, которому требуется умелый пилот, столь же недовольный режимом Палпатина, как и они сами, и что он, Джадак, идеально подходит на эту роль. Он не был удивлен. Он не умел держать свои политические взгляды при себе, особенно когда какая-нибудь миловидная журналистка подсовывала ему под нос микрофон. Но обществу «Республика» нужен был не столько союзник, сколько человек с подмоченной репутацией, способный, не вызывая подозрений, смешаться с галактической толпой информационных посредников. Он должен был сыграть роль «наемника на мели», который за деньги готов подрядиться на любую работу, но тем временем служил бы интересам общества «Республика» как шпион и курьер.
Сначала Джадак отклонил предложение. Конец карьеры гонщика не означал, что он не сможет найти работу пилота в полиции, охранных конторах или частных сыскных агентствах. Но поскольку могущество Палпатина все росло, а война казалась неизбежной, он передумал. По крайней мере он употребит свои способности пилота на доброе дело.
А тут еще этот сумасбродно-скоростной ИТ-1300, который где-то раскопали для него новые работодатели…
Он вспоминал предвоенные и военные годы — как он проникал на базы Метатеранского картеля и других преступных организаций, летал на далекие планеты, встречался с торговцами оружием, спайсобаронами, сторонниками КНС — чаще всего даже не подозревая, какой именно груз везет в трюме. Он лишь делал, что ему велели, веря, что служит на благо сенатской «Делегации двух тысяч» и Ордена джедаев, участвует в войне на свой собственный манер и в то же время заботится о своей разбросанной по Галактике семье. Вместе с Ризом — еще одним наемным пилотом — Джадак вел «Звездного посланника» в гущу самых яростных сражений войны — при Муунилинсте, Кейто-Неймодии и других планетах.
С каждым новым сеансом в бакта-камере его воспоминания были все ближе к тому, чтобы принять хронологический порядок. Но он так и не смог припомнить событий, приведших к аварии. В некоторых источниках ГолоСети утверждалось, что он погиб незадолго до официального завершения Войн клонов. Джадак не нашел ни единой подробности о том, как именно он умер, но факт его смерти в определенном смысле был неоспорим.
Часть сенаторов из общества «Республика», на которых он работал, дожила до того момента, когда Альянс за восстановление Республики — так называемый Альянс повстанцев — низверг Империю в пропасть, но сейчас все они уже умерли. Кто-то погиб еще в Горманской резне[9], другие оказались на Алдераане в тот момент, когда по нему выстрелила «Звезда смерти». Очень многие пали в затяжных сражениях с имперскими недобитками. И лишь некоторые скончались от естественных причин.
К концу своих сеансов бакта-терапии Джадак уже не был уверен в необходимости кровь из носу восстановить в памяти подробности аварии. Сейчас его терзал куда более насущный вопрос. Если все члены общества «Республика» мертвы, кто же так пекся о его здоровье все эти годы — и главное, зачем?
Глава 10
Хан и Лэндо обменялись энергичным рукопожатием и обнялись, похлопав друг друга по спине. Когда дело дошло до Леи, Лэндо задержал ее в своих объятьях на несколько долгих секунд. Затем озорно улыбнулся, когда та наконец высвободилась и неодобрительно закачала головой.
— В Галактике лишь одна постоянная, — заметила Тендра, кивнув на мужа. Они с Леей также обнялись.
— Неправда, — заявила Лея. — У меня тоже такая есть.
Калриссианы были одеты без лишней роскоши и официоза: в свободные брюки, простенькие свитера и туфли, — и, оказавшись в их компании, Лея, кажется, впервые в жизни ощущала, что переборщила с нарядом.
— Но кто же это обворожительное юное создание? — вопрошал между тем Калриссиан, опустившись на одно колено перед Алланой. — Только не говорите, что Амелия. Она не могла так вымахать всего-то за год!
— Кто-то же должен, — ответила Аллана, попав в объятия к дядюшке Лэндо.
— Эй, — наигранно воскликнул тот. — Уже разучила дурные привычки своего папочки?
— А вот и нет. Я сама их приобрела.
Лея рассмеялась вместе со всеми, обрадованная тому, что Аллану больше не раздирают противоречия при слове «папа». Калриссианы понятия не имели, кто ее настоящий отец, и, как и многие, считали, что Хан и Лея удочерили девочку, чтобы развеять печаль от потери второго по счету сына. Поначалу Аллане трудно было называть Хана и Лею папой и мамой, но со временем она привыкла и на людях обращалась к ним исключительно так.
— Амелия, ты помнишь юного Лэндо?
Трехлетний малыш с игрушечным драконом в руках был точной копией отца — да и одет был под стать Лэндо-старшему.
— Привет, Лэндо, — поздоровалась девочка. — Это дракон из «Замка ужасов»?
Карапуз застенчиво кивнул:
— Перисталь.
— Я тоже смотрю этот мультик! Перисталь — твоя любимая игрушка?
— У меня есть принц Готик.
— Класс! А у меня был плюшевый тонтон.
Малыш подбежал к отцу и обхватил его за колени. Лэндо, лучась от счастья, поднял сына и прижал к себе:
— Мы прозвали его Шансом. — Папаша взъерошил курчавые волосы ребенка. — Он — мой талисман удачи.
Хан ухмыльнулся, и это не ускользнуло от внимания Лэндо.
— Не надо!
— Да брось, даже Боба Фетт теперь дедушка, — пожал плечами кореллианин.
Лэндо опустил сына на ноги, и малыш поспешил к маме.
— Привет, Трипио, — поздоровался хозяин, распрямившись. — Рад видеть и тебя.
— И я вас, сэр, — ответил дроид. — Если позволите заметить, сэр, ваш дом очень изыскан.
— Этот — да, особенно, — хмыкнул Хан. — У него их шесть. Или уже семь?
— Вообще-то восемь, с тех пор как мы прикупили квартирку на Куате, — подсчитал Лэндо. — Но этот — наш любимый.
С ним трудно было поспорить. Луджо — не планета, а настоящий рай, особенно ее экваториальный пояс, где круглый год лето и лазурные воды океана переливаются в золотистых лучах солнца. Вилла Калриссианов — несколько опрятных домиков, соединенных дорожками, — располагалась всего в сотне метров от берега, где вечерний бриз дарил прохладную свежесть.
Если не считать короткой встречи годичной давности, в последний раз Лея и Хан проводили время в обществе Лэндо еще в войну Альянса с Конфедерацией. Лея тогда как раз потеряла обоих телохранителей — ногри Кахмаима и Миуолх — а «Сокол» попал под обстрел звездного разрушителя «Энакин Соло» и лишился обеих огневых турелей и нескольких крупных сегментов брони. На ремонтно-заправочной станции «Тендрандо» в системе Джиндайн Лэндо за собственный счет помог восстановить «Сокола», после чего отправился вместе с Ханом и Леей выполнять задание на Кореллии и расстался с ними лишь тогда, когда получил известие, что Тендра беременна[10].
— А где твоя трость? — пожелал знать Хан.
Лэндо стрельнул взглядом в сторону Тендры:
— Кое-кто убедил меня, что она чересчур претенциозна. И что с ней я выгляжу старше своих лет.
— По крайней мере усы тебе разрешили оставить, — заметил Хан.
Они опять рассмеялись. При прошлой встрече на Корусканте о Джейсене старались не говорить вообще, как не говорят о веревке в доме повешенного. Боль от гибели сына и его поступков во время войны была еще слишком свежа, и они говорили о чем угодно, только не о том, что произошло каких-то два года назад. Сейчас все было по-другому. Они свыклись с потерей, и это одновременно и обнадеживало, и пугало.
— Что привело вас на Луджо? — спросил Лэндо.
— Приключение! — объявила Аллана.
— В самом деле? И какое же?
— Мы ищем всех, кто летал на «Тысячелетнем соколе».
Лэндо повернулся к Хану:
— Да ну?
Тот кивнул:
— Я давненько обещал себе это сделать, и сейчас как раз пришло время.
— Что ж, приключеньице знатное, — протянул Лэндо, вновь поворачиваясь к Аллане. — А папа рассказывал тебе, что я тоже когда-то владел «Соколом»?
— Ага. Он сказал, что выиграл корабль в карточную игру!
Лэндо потер языком внутреннюю сторону щеки:
— Более или менее. Но главное здесь то, что я знал, как сильно твой папа любит «Сокола», и у меня было много других яхт, так что я позволил ему оставить корабль себе.
Хан задрал бровь.
— Даже представить боюсь, где бы мы сейчас все были, если бы не твой папаня и его «Сокол», — как ни в чем не бывало продолжал Лэндо. — И, к слову, очень сильно сомневаюсь, что без «Сокола» он смог бы жениться на принцессе и стать героем Галактики.
Хан уже собирался дать своему другу отповедь, когда их разговор прервал ступивший на порог веранды серебристый протокольный дроид:
— Все готово, капитан Калриссиан.
— Капитан? — удивился Хан.
— О да, капитан славного корабля — «Ловца ветра», — ответил ему Лэндо.
— Ты что, сбагрил кому-то своего «Ловеласа»?
— «Ловец ветра» не звездолет, старина. — Лэндо выудил из широкого кармана брюк треуголку и, лихо заломив, надел на седеющие волосы. — Мы отправляемся в плавание!
Обхватив старомодное рулевое колесо, Лэндо сидел бок о бок с Ханом на мостике катамарана. Охлажденные льдом напитки плескались в стаканах, закрепленных на подставках. Ветер раздувал паруса, и корабль на полной скорости прорезал прозрачные воды океана, пронизанные золотистыми лучами солнца, уже клонившегося к закату. Мимо бежали островки, опоясанные кольцами белых песчаных пляжей, от которых ввысь уходили отвесные склоны, поросшие буйной растительностью.