Тысячелетняя битва за Царьград — страница 12 из 18

ВОЙНА 1877-1878 ГОДОВ

Глава 1ПРЕДПОСЫЛКИ К ВОЙНЕ

Летом 1875 г. в южной Герцеговине вспыхнуло антитурецкое восстание. Крестьяне, подавляющее большинство которых были христианами, платили огромные налоги турецкому государству. В 1874 г. натуральный налог официально считался 12,5% со сбора урожая, а с учетом злоупотреблений (с отступными и т.д.) — до 40%.

Ближайшим поводом к восстанию послужили притеснения христианского населения турецкими сборщиками податей, вызвавшие кровавые схватки между христианами и мусульманами. В дело вмешались оттоманские войска, встретившие неожиданное сопротивление. Все мужское население округов Нёвесинского, Билекского и Гачковского ополчилось, оставило свои дома и удалилось в горы. Старики, женщины и дети, чтобы избежать поголовной резни, искали убежища в соседних Черногории и Далмации. Усилия турецких властей подавить восстание в зародыше оказались безуспешными. Из южной Герцеговины оно скоро перешло в северную, а оттуда и в Боснию, христианские жители которой бежали в пограничные австрийские области, а те, что остались дома, также вступили с мусульманами в отчаянную борьбу. Кровь лилась рекой в ежедневных столкновениях восставших с турецкими войсками и с местными мусульманскими жителями. С обеих сторон появилось необычайное ожесточение. Не было пощады никому. Борьба велась не на жизнь, а на смерть.

Повстанцы имели поддержку в сопредельных с восставшим и областями странах, в Черногории и Сербии. Черногорцы не только давали приют семьям инсургентов, но и снабжали их продовольствием, оружием, порохом и другими припасами и даже сами нередко принимали участие в их боевых стычках с турками. Сербия начала поспешно вооружаться. Из всех славянских земель, не исключая и Россию, посылались герцеговинцам и боснякам щедрые денежные пособия от обществ и частных лиц, сочувствовавших делу их освобождения.

В Болгарии положение христиан было еще более тяжелым, чем в Боснии и Герцеговине. В середине 60-х годов XIX в. турецкое правительство поселило в Болгарии 100 тысяч «черкесов» — горцев-мусульман, эмигрировавших с Кавказа. Подавляющее большинство этих «джигитов» не хотело заниматься физическим трудом, а предпочитало грабить болгарское население. Естественно, что болгары последовали за жителями Герцеговины и тоже подняли восстание. Однако туркам удалось подавить его. Причем «черкесы» и башибузуки[56] вырезали в Болгарии свыше 30 тысяч мирных жителей.

Таким образом, просвещенная Европа получила традиционный повод вмешательства в Балканские дела — защита мирного населения. Разумеется, демагогическая болтовня была лишь дымовой завесой для прикрытия корыстных целей. Англия стремилась установить свое господство в Египте и Константинополе, но при этом не допустить усиления России.

Несколько упрощая проблему, можно сказать, что политика Австро-Венгрии на Балканах имела программу минимум и программу максимум. Программа минимум состояла в том, чтобы в ходе конфликта на Балканах не допустить территориального расширения Сербии и Черногории. В Вене считали, что само по себе существование этих государств несет угрозу «лоскутной империи», поработившей миллионы славян. Надо ли говорить, что Австро-Венгрия была настроена категорически против любого продвижения России к проливам.

Программа максимум предусматривала присоединение к Австро-Венгерской империи Боснии и Герцеговины. И, конечно, в Вене не отказывались от традиционной мечты — контроля за устьем Дуная. Императору Францу-Иосифу очень хотелось хоть чем-нибудь компенсировать себя за потери, понесенные в Италии и Германии. Поэтому он с большим сочувствием прислушивался к голосу сторонников захвата Боснии и Герцеговины. Тем не менее в Вене хорошо помнили 1859 и 1866 гг. и не торопились лезть в драку, прекрасно понимая, чем может кончиться война один на один с Россией.

Франция и Германия были практически лишены возможности участвовать в силовом разрешении Балканского кризиса. Франция лихорадочно перевооружалась и готовилась к реваншу. Националистическая пропаганда сделала возвращение Эльзаса и Лотарингии целью всей нации. В начале 1875 г. Германия решила прекратить рост вооружений Франции и пригрозила войной. В историю эта ситуация вошла как «военная тревога 1875 года». Против намерений Германии резко выступили Россия и Англия. Британский премьер Дизраэли[57] был чрезвычайно обеспокоен возможностью захвата Бельгии, появления Германии у берегов Па-де-Кале и перспективой нового разгрома Франции, поскольку английская дипломатия основывалась на наличии в Западной Европе нескольких соперничающих великих держав. Английская политика ввиду этого всегда стремилась к поддержанию «европейского равновесия» и к предотвращению гегемонии той или иной державы на Европейском континенте.

Подобно тому как Англия в свое время боролась вместе с Россией против Наполеона, так и теперь Дизраэли выступил против Бисмарка рука об руку с русским правительством. «Бисмарк — это поистине новый Бонапарт, он должен быть обуздан», — заявил Дизраэли. «Возможен союз меду Россией и нами для данной конкретной цели», — писал он.

В 1875 г. Германия вынуждена была отступить. Но целью германской внешней политики по-прежнему было уничтожение или существенное ограничение французской военной мощи, чтобы гарантировать неприкосновенность Эльзаса и Лотарингии. Не будем забывать, что в 1877 г. Германия напоминала питона, заглотившего гораздо больше, чем он мог переварить. Германии нужно было провести интеграцию Пруссии и многочисленных земель, присоединенных к ней в 1859, 1866 и 1870 г. В таких условиях для Германии было безумием затевать войну на два фронта — с Россией и Францией, и канцлер Бисмарк прекрасно это понимал. Бисмарк всеми силами пытался удержать Австрию от конфликта с Россией, а Горчакову заявил, что в случае военного разгрома Австрии Германия будет вынуждена вмешаться. Через германского посла в Петербурге Швейница Бисмарк посоветовал Горчакову на случай войны с Турцией купить нейтралитет Австро-Венгрии, предоставив ей захватить Боснию.

Только в одном случае Бисмарк готов был пожертвовать Австро-Венгрней. В инструктивном разговоре со Швейницем перед его отъездом в Петербург канцлер заявил, что согласен активно поддержать Россию в случае, если она гарантирует Германии обладание Эльзасом и Лотарингией. В интимной беседе с одним из приближенных Бисмарк еще откровеннее формулировал свои замыслы: «При нынешних восточных осложнениях единственной выгодой для нас могла бы быть русская гарантия Эльзаса. Эту комбинацию мы могли бы использовать, чтобы еще раз совершенно разгромить Францию».

Как видим, к 1877 г. в мире сложилась чрезвычайно благоприятная обстановка для активных действий России на Балканах, включая захват Константинополя. Перед российской дипломатией стояла сложная, но вполне достижимая задача, состоявшая из двух частей.

Во-первых, найти достойные компенсации Австро-Венгрии и Германии в качестве платы за нейтралитет при захвате Россией Проливов. Австрии можно было предложить Боснию, Герцеговину, ну а, в крайнем случае, свободный выход к Эгейскому морю через Салоники. Кстати, Австро-Венгрия итак захватила Боснию и Герцеговину, а Россия ничего не получила. Маленькая Греция и так была настроена крайне агрессивно по отношению к своему большому, но больному соседу. Достаточно было пообещать ей Крит и ряд островов Эгейского моря, чтобы Турция получила второй фронт на юге, а русские корабли — базы в Эгейском море.

Германии же на определенных условиях можно было гарантировать неприкосновенность Эльзаса и Лотарингии. С одной стороны, уже в 1877 г. было очевидно, что Франция никогда не смирится с потерей Эльзаса и Лотарингии и рано или поздно нападет на Германию, втянув в войну Россию. Русская гарантия на Эльзас и Лотарингию уничтожала бочку с порохом в центре Европы. Усиление же в этом случае Германии и охлаждение отношений с Францией были ничтожным фактором по сравнению с решением вековой задачи России. За хват Проливов существенно увеличивал военный потенциал России. который бы с лихвой компенсировал потерю столь опасного и сомнительного союзника, как Франция.

Второй же задачей русской дипломатии была жесткая политика в отношении с Англией, вплоть до разрыва дипломатических отношений и начала войны. Но такая позиция не исключала и компенсации Англии, например, передачу ей Кипра и Египта, которые ею также были захвачены в конце концов.

Постаревший канцлер Горчаков и не слишком разбиравшийся в политике Александр II поступили с точностью до наоборот. Они оба трепетали перед Англией и по-детски надеялись, что если будут действовать осторожно и с оглядкой на лондонскую воспитательницу, то им удастся дорваться до сладкого. В отношении же компенсаций Австро-Венгрии и Германии Горчаков был категорически против. Канцлер пытался обмануть Вену и Берлин, а на самом деле привел страну к поражению.

20 июня 1876 г. Сербия и Черногория, стремясь поддержать повстанцев в Боснии и Герцеговине, объявили Турции войну. Большая часть русского общества поддержала это решение. В Сербию отправилось около 7 тысяч русских добровольцев. Во главе сербской армии стал герой туркестанской войны генерал Черняев. Тем не менее в Петербурге все понимали, что одним сербам и черногорцам с турками не сладить. И действительно, 17 октября 1876 г. под Дьюнишем сербская армия была наголову разбита.

3 октября в Ливадии Александр II собрал секретное совещание, на котором присутствовали цесаревич Александр, великий князь Николай Николаевич и ряд министров. На совещании наряду с продолжением дипломатических усилий с целью прекращения конфликта на Балканах было решено начать подготовку к войне с Турцией. Основной целью военных действий должен был стать Константинополь. Для движения к нему будут мобилизованы четыре корпуса, которые перейдут Дунай у Зимницы, двинутся к Адрианополю, а оттуда — к Константинополю по одной из двух линий; Систово — Шипка или Рущук — Сливно. По последней в том случае, если удастся в самом начале овладеть Рущуком. Командующими над действующими войсками назначены: на Дунае — великий князь Николай Николаевич, а за Кавказом — великий князь Михаил Николаевич. Решение вопроса — быть или не быть войне — поставлено в зависимость от исхода дипломатических переговоров.

Наших генералов охватило шапкозакидательское настроение. Повсеместно передавалась фраза: «За Дунаем и четырем корпусам делать будет нечего». Поэтому вместо всеобщей была начата частичная мобилизация. Как будто воевать собирались не с огромной Оттоманской империей, а с Хивинским ханством.

Еще в конце сентября последовало Высочайшее повеление о подготовке к частичной мобилизации всех войск Одесского, Харьковского, Киевского и части войск Кавказского военных округов, а 12 октября — четырех дивизий Московского военного округа. Частичная мобилизация в ноябре 1876 л затянула 20 пехотных и 8 кавалерийских дивизий; 3 стрелковые и 2 саперные бригады, а также льготные казачьи части. Для доведения этих войск до штатного состава военного времени было призвано 225 тысяч запасных, 33 тысячи льготных казаков, а по конской мобилизации поставлено 70 тысяч лошадей. Из мобилизованных войск были составлены шесть армейских корпусов и особый Кавказский. Корпуса эти были: VII князя Барклая-де-Толли-Веймарна (15-я и 36-я пехотные, 7-я кавалерийская дивизии); VIII генерала Радецкого (9-я и 14-я пехотные, 8-я кавалерийская дивизии), которому была придана 4-я стрелковая бригада; IX барона Криденера (5-я и 31-я пехотные, 9-я кавалерийская дивизии); X князя Воронцова (13-я и 34-я пехотные, 10-я кавалерийская дивизии); XI князя Шаховского (11-я и 32-я пехотные, 11-я кавалерийская дивизии) — все в две пехотных и одну кавалерийскую дивизию, и XII генерала Банковского (12-я и 33-я кавалерийские дивизии). Кавказский корпус генерала Лорис-Меликова был в двойном составе (Кавказская гренадерская, 19-я, 38-я и 39-я пехотные, Кавказская кавалерийская и казачья дивизии).

VIII, IX, XI и XII корпуса образовывали Действующую армию, VII и X назначались для охраны Черноморского побережья (результат гнетущего воспоминания о высадке союзников в Крыму). Общая численность мобилизованных войск составляла до 390 тысяч человек, из них 130 тысяч назначено в Действующую армию, 60 тысяч — на Черноморское побережье, 40 тысяч — на Кавказ. Внутри страны осталось на мирном положении еще 730 тысяч. Иными словами, мобилизована была лишь третья часть вооруженной силы, и из этой трети опять-таки третья часть назначена в главные силы — Действующую армию.

Между объявлением мобилизации и объявлением войны прошло свыше пяти месяцев. Корпуса Действующей армии были перевезены по железным дорогам в долину Днестра и расположились постоем у местного населения, частично в Бессарабии, частично в смежных уездах Подольской и Херсонской губерний. Из-за скученности и антисанитарных условий этого постоя в войсках начался тиф.

В феврале 1877 г. было образовано помимо уже имевшегося Гвардейского корпуса еще девять армейских корпусов (Гренадерский, I — VI, XIII и XIV). Из них в марте — апреле мобилизовано и двинуто к Днепру три: IV генерала Зотова (16-я и 30-я пехотные, 4-я кавалерийская дивизии), XIII генерала Гана (1-я и 35-я пехотные, 13-я кавалерийская дивизии) и XIV генерала Циммермана (17-я и 18-я пехотные дивизии). Сверх того три дивизии (20-я, 21-я и 41-я) были мобилизованы на Кавказе. Таким образом, к моменту объявления войны для действий против Турции было мобилизовано 530 тысяч человек — около половины вооруженных сил России: 25 пехотных и 9 кавалерийских дивизий. Остальные 23 пехотных и 8 кавалерийских дивизий пока оставлены на мирном положении. В казачьих войсках было мобилизовано свыше двух третей всех частей и выставлено (помимо четвертых полков кавалерийских дивизий) еще 4 казачьих дивизии и 4 отдельные бригады.

К апрелю 1877 г. Турция сумела довести свою армию до 450 тысяч человек регулярных войск и 100 тысяч — иррегулярных. Из них на Балканах находилось 300 тысяч.

19 марта 1877 г. представители шести ведущих европейских держав подписали в Лондоне протокол, обязывающий Турцию заключить мир с Черногорией (Сербия уже вынуждена была заключить мир на условиях «status quo»), распустить иррегулярное ополчение, ввести реформы. Но Турция отказалась принять Лондонский протокол, высокомерно потребовав демобилизации русской армии и невмешательства России во «внутренние дел» Оттоманской империи. Черногория возобновила военные действия. Разрыв России с Турцией стал неизбежен. В предвидении его Турция потребовала от вассального ей Румынского княжества совместного участия в войне с Россией. Однако Румыния предпочла стать на сторону сильнейшего из двух вероятных противников. 4 апреля между представителями русского и румынского командования была заключена конвенция о пропуске русских войск на территорию княжества, пользования румынскими железными дорогами и устройстве в районе Бухареста главной базы действующей русской армии, Румынская армия (начавшая мобилизацию 6 апреля) должна была сосредоточиться у Калафата, защищая Малую Валахию и прикрывая правый фланг русского стратегического развертывания на Дунае. 12 апреля 1877 г. последовал Высочайший манифест о войне с Турцией.

Глава 2ТРУСОСТЬ «ЖЕЛЕЗНОГО КАНЦЛЕРА»

Мир, подписанный в Париже в марте 1856 г., был позором для России. Причем самым унизительным было запрещение России иметь военный флот на Черном море. Формально на бумаге все выглядело благопристойно — на Россию и Турцию налагались, вроде бы, одинаковые ограничения. Оба государства должны были ограничить свои военно-морские силы на Черном море шестью судами водоизмещением до 800 тонн и четырьмя судами водоизмещением до 200 тонн, и не должны иметь морских арсеналов на Черном море. Для турок это было пустой формальностью, ведь в целом на султанский флот не накладывалось никаких ограничений. И при необходимости весь турецкий флот за сутки мог проследовать из Мраморного моря в Черное. Россия же фактически лишалась с таким трудом созданного флота.

Отечественные публицисты в 50—60-х годах XIX в. и позднейшие историки раздули позорные статьи Парижского мира до размеров национальной катастрофы. И канцлер Горчаков, автор «Циркулярной депеши» от 19 октября 1870 г., где в одностороннем порядке Россия отказалась от ограничений Парижского мира, стал почти сказочным героем. Тогда, в 1871 г., ему посвящал стихи Ф И. Тютчев, в 1970-х гг. В.С. Пикуль написал «Битву железных канцлеров», да и сейчас вышло несколько книг, посвященных Горчакову

Увы, Горчаков был ограниченным дипломатом, прекрасно видевшим отдельные деревья в европейском лесу, но не обладавшим даром оценить состояние леса в целом.

Дело в том, что Парижский мир был действительно оскорбительным для России, но и тут не было худа без добра, поскольку он позволял разжигать реваншистские настроения внутри страны и представлять за границей Россию униженной. А фактически Парижский мир принес лишь небольшие неудобства российскому Морскому ведомству, и не более.

В 1854—1855 гг. русские моряки сами затопили корабли Черноморского флота. Обидно, да! Но зато этим они сэкономили казне миллионы рублей. В Крымскую войну все корабли Балтийского флота уцелели. Но после появления в 1855 г. броненосных судов они потеряли всякое значение для линейного боя и не годились для крейсерства. Но большинство балтийских парусных кораблей было исключено из состава флота лишь в 1863 г. Часть из них оснастили паровыми машинами, и они еще 10—15 лет коптили небо, не имея никакого боевого значения. Винтовые корабли «Цесаревич», «Николай I» и «Синоп» исключены в 1874 г., а «Ретвизан» — аж в 1880 г. Увы, никому из наших морских историков не пришло в голову выяснить, кому и зачем потребовалось держать их в строю.

Хуже всего то, что англичане блестяще выиграли психологическую войну 1854—1856 гг. В 1855 г. Малахов курган был взят французами, и в целом Крымская война была выиграна именно французами. Без Франции англичане никогда не посмели бы высадиться в Крыму. Зато англичанам удалось внушить Александру II и К°, что-де война выиграна именно англичанами, и на несколько десятилетий нагнать страху на царя и его министров.

Начнем с того, что огромные средства были затрачены на защиту с моря Санкт-Петербурга. Кронштадт был обращен в самую мощную в мире береговую крепость. Был построен мощный броненосный флот из плавучих батарей и мониторов, способных плавать лишь между Петербургом и Кронштадтом. Впрочем, они только для этого и предназначались. Были даже разработаны планы, по которым мониторы привязывались к тем или иным береговым батареям, то есть роль броненосного флота сводилась к усилению береговых батарей.

Бесспорно, береговые батареи в Кронштадте были нужны, но не в таком объеме. В 1870-1880 гг. береговые батареи Кронштадта и броненосцы береговой обороны способны были отразить нападение и вчетверо большего флота, чем английский.

А ведь с учетом мелководья восточной части Финского залива и с артиллерией, стрелявшей на дистанцию менее 8 км, британский флот даже при отсутствии батарей в Кронштадте не мог представлять опасности для Петербурга, не имея многотысячного десанта. А при наличии большого десанта было бы просто глупо соваться к Кронштадту, а можно было бы высадить его, например, на побережье Эстляндии. Таким образом, исход борьбы за Петербург всегда решали исключительно сухопутные силы. И если бы армия вторжения разбила бы русские войска в Эстляндии, то неприступный Кронштадт и все мониторы были бы просто обойдены.

Интересен и другой момент. Большинство кораблестроителей в 70-х годах увлекалось броненосными башенными кораблями. На самом же деле башенные суда 1865—1885 гг. имели множество недостатков. Например, плохая мореходность, что недопустимо для кораблей, действующих в океане. Основным преимуществом башен был большой угол горизонтального наведения — от 180° до 350°, а в казематах орудия имели куда меньший угол поворота — от 50° до 90°. Зато скорость поворота орудий в каземате была на порядок больше, чем скорость поворота той же пушки в башне. Для большинства кораблей 1865—1885 гг. быстрее было сделать поворот корпуса корабля, чем поворот башни. Существенно хуже была и точность горизонтальной наводки у башенных орудий, чем у казематных. Наконец, в 1865— 1885 гг. системы артиллерийских орудий абсолютно устаревали за 5— 10 лет, а иногда и за меньший срок. Замена орудий в каземате происходила сравнительно легко, а вот замена башенных орудий была крайне сложным и дорогим делом. В частности, в русском флоте замена казематных орудий происходила постоянно, а башенные же орудия не менялись ни разу. Строго говоря, в башне меняли лишь стволы орудий на такие же по весу, габаритам, отдаче и т.п. тела орудий, но принципиально новые орудия не ставились. А, к примеру, в казематы плавучих батарей «Первенец» и «Кремль», на которых первоначально стояли гладкоствольные пушки, к 1900 г. были установлены новейшие 152-мм патронные пушки Кане.

Таким образом, Россия много бы выиграла, если бы с 1863 г. по 1890 г. строила исключительно мореходные казематные броненосцы с орудиями калибра от 203 до 305 мм.

В конце концов, но очень поздно, это поняли наши адмиралы. В 1870 г. английский башенный низкобортный броненосец «Кэптэн» перевернулся и погиб со всем экипажем и при небольшом волнении. И у нас близкий по типу к «Кэптэну» башенный фрегат «Минин», достраивавшийся на плаву, начали переделывать в казематный. В результате «Минин» начал ходовые испытания лишь осенью 1878 г.

Наши морские историки превозносят башенный броненосец «Петр Великий». Но почему же тогда Морское ведомство не продолжило постройку таких кораблей, а выжидало, и лишь в 1886 г. заложило броненосцы «Александр II» и «Николай I». Все три броненосца были полуказематного типа. Лишь два 305-мм орудия были в башне или барбете, а остальные четыре 229-мм и восемь 152-мм орудий — в каземате. Аналогично был устроен и броненосец «Гангут», заложенный в 1889 г.: одно 305-мм орудие в барбете, четыре 229-мм и четыре 152-мм орудия — в каземате.

В начале 90-х годов были созданы тяжелые 305-мм пушки длиной в 35 и 40 калибров и эффективные, но громоздкие системы подачи боекомплекта, а главное, совершенная гидравлика и электрические приводы, обеспечивающие быстрое вращение башен. И только тогда стало целесообразным помещать орудия главного калибра в башни. Причем точной наводки башенных орудий в России удалось добиться лишь в 1910—1912 гг. с введением муфты Дженни (электрогидравлических редукторов скорости приводов наведения орудия).

Поэтому строительство многочисленных башенных кораблей в России в 1865—1867 гг. было принципиальной ошибкой. Если бы громадные средства, затраченные на них, пошли на строительство мореходных казематных броненосцев и небронированных океанских крейсеров, то исход войны 1877—1878 гг. был бы совсем иным.

Возвращаясь к статьям Парижского договора, отметим, что они были сравнительно мягки, в отдельных случаях расплывчаты. Не было предусмотрено никакого контроля на местах за исполнением статей договора. Попробуем сравнить Версальский и Парижский договоры. По Версальскому договору Германии было запрещено иметь танки, самолеты, зенитные пушки, тяжелую артиллерию, подводные лодки и т.п. Ей разрешили построить шесть броненосцев береговой обороны водоизмещением до 10 тысяч тонн. По всей Германии колесили всяческие контрольные комиссии. Англия и Франция бдительно следили за выполнением статей Версальского договора. Тем не менее, немцы ухитрились, используя различные приемы, создать лучшие в мире танки, самолеты, подводные лодки, зенитную и тяжелую артиллерию. В день, когда Гитлер денонсировал ограничения Версальского договора, у Германии уже была первоклассная армия. Кстати, вместо броненосцев береговой обороны немцы построили карманные мониторы» водоизмещением 16 тысяч тонн с огромной дальностью плавания.

Александр II и его министры, запуганные Англией, стали скрупулезно выполнять все статьи Парижского мира, даже при том, что Турция нарушила несколько его статей.

Ни Александр II, ни дипломат Горчаков не понимали в полном объеме, что уже к 1857 г. ситуация в Европе кардинальным образом изменилась. Император Франции Наполеон III страстно желал территориальных приобретений в Европе и нуждался в союзе с Российской империей. В Европе произошла серия войн. В 1859 г. Франция и Сардинское королевство начали войну против Австрийской империи. В 1866 г. Пруссия и Италия воюют против Австрийской империи. В 1867 г. Франция осуществляет интервенцию в Италии и вводит войска в Папскую область.

Назревал серьезный конфликт между Францией и Пруссией за господство над мелкими германскими государствами. Австрия также стремилась восстановить там свою власть, в значительной степени утерянную в 1866 г.

Для действий России на Черном море сложилась наиболее благоприятная обстановка со времен наполеоновских войн. Все конфликтующие государства Европы искали союза с Россией. Участие России в войне гарантировало успех любой стороне. Если бы, к примеру, Александр II в 1859 г. послал армию на помощь Австрии, то французам и итальянцам пришлось бы туго.

Александр II и Горчаков мудро поступили и не ввязались в европейские конфликты 1859 г. и 1866 г. Но вместо того, чтобы начать строить флот на Черном море, стали вымаливать у Наполеона III согласия на денонсацию статей Парижского мира. Наполеон III то обнадеживал царя, то отмалчивался. Он рассматривал статьи договора как приманку для России в его большой политической игре. Теоретически можно допустить, что Наполеон III объявил бы в 1859—1870 гг. войну России, если бы русские каким-либо чудом овладели Царьградом. Но ни Наполеон, ни дважды побитая (в 1859 г. и в 1866 г.) Австрия никогда не пошли бы на войну из-за нарушения статей Парижского мира. Ну что бы было, если бы Россия заложила в Николаеве шесть разрешенных договором корветов. Но из-за ошибок кораблестроителей водоизмещение корветов оказалось бы не 800 тонн, а 4000 тонн, а в бронированных казематах корветов размещалось бы от четырех до восьми 15-дюймовых гладких пушек Александровского завода, а в конце 60-х годов их бы заменили на 9-дюймовые пушки обр. 1867 г., как на балтийских мониторах. Такие броненосцы легко замаскировать под корветы, поставить ложный рангоут, и с дистанции в несколько километров они вполне могли выглядеть как 800-тонные корветы. Кстати, Бисмарк в беседе tete-a-tete сказал Горчакову, что вместо громких стенаний об отмене статей Парижского договора лучше тихо начать строить флот.

Да что броненосцы, русское правительство не делало даже того, что было разрешено договором. Например, железные дороги на юге России строились очень медленно. Так, железная дорога Москва — Лозовая — Севастополь вошла в строй лишь в 1875 г., да и то до 1880 г. ее пропускная способность была низка. А ведь именно по железной дороге самые тяжелые береговые и корпусные орудия, мины, минные катера, и главное, сухопутные силы, могли быть за 3—5 суток переброшены из Петербурга в Одессу и Севастополь. Гораздо быстрее поезда стали ходить в торговые порты — в Одессу (1867 г.), Таганрог (1869 г.) и Ростов-на-Дону (1869 г.).

Кто мешал нашим адмиралам создать на Черном море вместо РОПИТа[58] или в дополнение к нему торговую судоходную компанию, владевшую двумя десятками пароходов водоизмещением 4000—8000 тонн и развивавшими скорость 14—15 узлов? Палуба и ватерлиния их могли иметь легкую броню толщиной 25—30 мм, кроме того, частичная защита производилась бы расположенными по бортам угольными ямами, что уже делалось в других странах. Пароходы могли быть оснащены креплениями под орудийные станки, зарезервированными местами под артиллерийские погребай механизмы подачи боекомплекта, и т.п. В мирное время эти пароходы возили бы грузы из Одессы в порты Средиземноморья, а их пушки, станки и боекомплект хранились бы на складах Одессы и Николаева. В день «X» численность их экипажей доводилась бы до штатной, и происходила бы установка орудий. А через 10—20 дней в море выходил бы мощный крейсер с 203-мм или даже 229-мм орудиями обр. 1867 г. Естественно, такие малозащищенные крейсера не годились для боя с британским флотом, но смело могли вступить в бой с любым турецким броненосцем в 1877 г.

Глава 3ОПЕРЕТОЧНЫЙ ФЛОТ ЧЕРНОГО МОРЯ

К марту 1856 г. все боевые суда Черноморского флота были уничтожены. На стапелях Николаевского адмиралтейства находились паровые линейные корабли «Синоп» и «Цесаревич», винтовой корвет «Волк» (водоизмещением 1820 т и мощностью машин 250 номинальных лошадиных сил), пароход-фрегат «Тигр» и винтовые шхуны «Дон» и «Салгир» (водоизмещением по 360 т и мощностью машин по 50 номинальных лошадиных сил).

Корабли «Синоп» и «Цесаревич» в 1859 г, без машин через Босфор прошли на Балтику. Корвет «Волк» в 1859 г. был переклассифицирован в транспорт. В 1871 г. «Волк» был вновь переклассифииирован в корвет и в начале 1875 г. был вооружен одной 8-дюймовой, пятью 6-дюймовыми и двумя 9-фунтовыми пушками обр. 1867 г.

Россия на Черноморском флоте не имела даже положенных по Парижскому договору шести судов водоизмещением по 800 тонн. Поэтому в 1857—1858 гг. с Балтики были переведены шесть корветов «Удав», «Рысь», «Зубр», «Волк», «Вепрь» и «Буйвол». Водоизмещение их составляло 885 тонн, мощность машин 200 номинальных лошадиных сил. Первоначально все корветы, кроме «Рыси», были вооружены одной 36-фунтовой пушкой № 1 и десятью 36-фунтовым и пушко-карронадами, а «Рысь» — двумя 68-фунтовыми пушками и девятью 36-фунтовыми пушками № I.[59] Все пушки, разумеется, были гладкоствольными.

«Рысь» исключена из боевого состава в 1866 г., а остальные корветы — в 1869 г. Корветы типа «Удав» были построены на Охте в 1855— 1856 гг., то есть были кораблями «военного времени» и уже к середине 60-х годов пришли в негодность.

На смену корветам типа «Удав» в Николаеве было построено пять корветов. В 1859 г. был спущен «Сокол», а в следующем году — «Ястреб» и «Кречет». Их водоизмещение составляло 1016 тонн, мощность машин 220 номинальных лошадиных сил. Первоначально «птички» вооружались гладкоствольными орудиями: «Сокол» - одной 60-фунтовой пушкой № 1 и десятью 36-фунтовыми пушками № 3, а «Ястреб» и «Кречет» — девятью 36-фунтовыми пушками № 1 и одной 8-фунтовой карронадой. «Ястреб» был исключен из списков в 1870 г., «Кречет» — в 1871 г., а «Сокол» — в начале 70-х годов был перевооружен двумя 6-дюймовыми и шестью 9-фунтовыми пушками обр. 1867 г. «Сокол» был исключен из боевого состава лишь в 1893 г.

Два корвета, «Память Меркурия» и «Львица» были спущены в 1865 г. в Николаеве. Их водоизмещение составляло 880 тонн, номинальная мощность машин 382 и 411 лошадиных сил, а максимальная скорость хода 8 узлов. Первоначально эти корветы были вооружены гладкоствольными орудиями: одной 36-фунтовой пушкой № 1, восемью 36-фунтовыми пушко-карронадами и двумя 10-фунтовыми единорогами. К 1875 г. они уже имели по три 6-дюймовые и шесть 9-фунтовых пушек обр. 1867 г.

Все эти корветы не имели брони. Артиллерия корветов была сравнительно мощной для их водоизмещения, но слишком слабой, чтобы пробить броню турецких броненосцев. Скорость хода под парами очень мала — ни один из них не мог развить и 10 узлов. Таким образом, эти корветы не годились ни для боя с броненосцами противника, ни для крейсерских действий.

Проектирование же броненосных судов на Черном море было парализовано страхом перед Англией. Еще в 1862 г. Морское министерство предложило разработать проект броненосного корвета с водоизмещением 800 т. (А кто их проверять бы стал, если бы корветы оказались водоизмещением 1500 или даже 4000 т!). Понятно, что создать корабль водоизмещением 800 т со 114-мм броней и сильной артиллерией — абсолютно нереальная затея.

Вопрос о броненосных кораблях для Черноморского флота вновь возник в июне 1863 г. В «весьма секретной» записке военного министра Д. А. Милютина на имя управляющего Морским министерством Н. К. Краббе говорилось, что, по донесению командующего Одесским военным округом, надежная оборона Керченского пролива силами одних только береговых батарей, далеко еще не законченных, не может быть гарантирована. Полностью защитить его от прорыва вражеского флота можно лишь при сочетании береговых и бронированных плавучих батарей. Во избежание обвинений в нарушении условий Парижского договора Милютин предлагал строить такие батареи в виде сугубо «оборонительных береговых средств, лишенных необходимых для мореходных судов качеств».

В 60-х годах было разработано с десяток проектов броненосных плавучих самоходных батарей и мониторов для Черного моря. Наконец, в 1869 г. контр-адмирал А. А. Попов предложил построить два круглых броненосца, которые сразу окрестили «поповками». Вместо того чтобы переутомленному непосильными трудами адмиралу предоставить годичный отпуск для лечения Морское ведомство восприняло его проект всерьез.

Русь всегда славилась курьезами — Царь-пушка, никогда не стрелявшая; Царь-колокол, никогда не звонивший. Теперь Александр II позабавил свет — в 1871—1876 гг. было построено две «поповки». Первая, «Новгород», имела водоизмещение 2671 т, диаметр 30,8 метра, машины мощностью 2000 индикаторных лошадиных сил, две 11-дюймовые пушки обр. 1867 г. и две 4-фунтовые пушки обр. 1867 г. Вторая, «Вице-адмирал Попов», имела водоизмещение 3550 т, мощность машин 3000 индикаторных лошадиных сил, две 305-мм пушки обр. 1867 г. и шесть 4-фунтовых пушек обр. 1867 г.

Скорость «Новгорода» не превышала 6 узлов, «Попова» — 8 узлов. В свежую погоду она падала до 5 узлов.

Поворотливость была в 10 раз хуже, чем у обычных судов. «Поповки» не слушались руля, а управлялись только машинами.

Весной 1877 г. в ходе учений у Очакова «поповку» «Новгород» начало сносить ветром и течением, с которыми не могли справиться ее машины. Про плавание на «поповке» можно снять не менее забавную комедию, чем «Волга, Волга», а пароход «Севрюга» покажется куда более надежным плавсредством.

15 ноября 1876 г. при пробе 305-мм орудий на «Попове» после двух выстрелов возникли повреждения в обшивке корпуса и в надстройке. После этого из орудий было запрещено стрелять полным зарядом. При самом слабом волнении круглые суда сильно качало, что резко ухудшало прицеливание. Стрелять из орудий можно было лишь залпами. При одиночном выстреле «поповка» начинала вращаться. Рассказ об анекдотичных свойствах «поповок» можно продолжать и далее. Но почему русские высококвалифицированные офицеры и инженеры не могли все это заранее предвидеть? Причина одна — трусость. Александр II и Горчаков боялись Европы, которой, как мы уже говорили, было совсем не до России, а чины морского ведомства патологически боялись начальства и абсолютно не разбирались во внешней политике. Да и вообще» вести разговоры о политике офицерам и адмиралам было запрещено уставом.

В апреле 1870 г. управляющий Морским министерством писал: «Избрание этого типа для броненосцев на юге России не только избавит нас от значительных денежных затрат на сооружение судов прежних типов, которые по местным условиям не могут вполне удовлетворять требованиям современной обороны, но и лишит иностранные державы повода делать нам какие-либо возражения и протесты... Круглые суда без всякой натяжки могут быть причислены к разряду плавучих крепостей и не войдут в список судов флота». Насчет «значительных денежных затрат» — вранье чистой воды, так как предварительная стоимость первой «поповки» была определена в 4,14 млн. рублей. На эту сумму можно было изготовить 67 самых мощных 11-дюймовых береговых пушек обр. 1867 г. с лафетами или 2510 полевых 4-фунтовых пушек обр. 1867 г. и 1877 г. Можно лишь гадать, сколько жизней русских солдат было бы спасено, если бы деньги на две «поповки» пошли на полевую и осадную артиллерию. Главное было в другом — не дай бог будут «возражения и протесты» Англии.

Знаменитым циркуляром Горчакова Россия сняла с себя ограничения в военном кораблестроении на Черном море, но «поповки» по инерции продолжали строить. Никаких других броненосных судов с 1870 по 1877 г. на Черном море даже не заложили.

В итоге к 1877 г. наш флот фактически не имел боевых кораблей. За неимением лучшего, Морское ведомство решило вооружить несколько судов РОПИТа и создать флотилию катеров с шестовыми минами.

Суда РОПИТа стали называться «пароходами активной обороны».

Среди них к началу войны были:

«Владимир», вооруженный одной 6,03-дюймовой пушкой, двумя 4-фунтовыми пушками и одной 6-дюймовой мортирой. (Все обр. 1867 г., за исключением отдельно указанных: «гладкоствольные» и т.п.)

«Великий князь Константин», вооруженный одной 9-фунтовой, двумя 4-фунтовыми пушками, двумя 6-фунтовыми гладкоствольными пушками и одной 6-дюймовой мортирой;

«Эреклик», вооруженный двумя 9-фунтовыми пушками и двумя 4-фунтовыми пушками;

«Аргонавт», вооруженный одной 6-дюймовой мортирой.

В мае 1877 г. была вооружена яхта «Ливадия» двумя 6,03-дюймовыми, двумя 9-фунтовыми, двумя 4-фунтовыми пушками и одной 6-дюймовой мортирой.

В июне 1877 г. пароход «Веста» был вооружен пятью 6-дюймовыми мортирами, двумя 9-фунтовыми и одной 4-фунтовой пушками.

В ноябре 1877 г. пароход «Россия» был вооружен шестью 8-дюймовыми, тремя 6,03-дюймовыми, двумя 9-фунтовыми пушками и двумя 6-дюймовыми мортирами.

Все пароходы имели более-менее приемлемую скорость — от 11,5 до 13 узлов. Вооружение составляли пушки обр. 1867 г. Заметим, что на вооружении всех пароходов активной обороны были 6-дюймовые крепостные мортиры обр. 1867 г. Вероятность попадания из такой мортиры в движущийся корабль была равна нулю. Прок от мортир мог быть только при стрельбе по наземным целям и, в крайнем случае, при длительной стрельбе по близко (до 2 км) и неподвижно стоящему кораблю. Вместо них можно было бы поставить 6- и 8-дюймовые корабельные или береговые пушки, благо их на Балтике было в избытке. Но, увы, мышление наших адмиралов не поддается рациональному объяснению.

В ходе Гражданской войны в Америке в 1863—1864 гг. южане несколько раз пытались атаковать корабли северян на паровых катерах с шестовыми минами. После нескольких неудачных попыток 27 октября 1864 г. был потоплен «Albemarle». В 1876 г. наше Морское ведомство решило реанимировать эту идею. В том же году в Англии у фирмы «Торникрофт» было приобретено два минных катера. Оба катера были доставлены зимой 1876/77 г. в Одессу, где «состояли при обороне этого порта» под № 1 и № 2.

За неимением в России минных катеров специальной постройки на Черное море по железной дороге были переброшены с Балтики паровые катера с кораблей и императорских яхт. В большинстве своем они назывались именами их «родных» кораблей — «Первенец», «Не тронь меня», «Адмирал Грег», «Адмирал Спиридов», «Генерал-адмирал», «Варяг», «Джигит», «Опыт», «Держава», «Царевна». Катер с броненосца «Петр Великий» был переименован в «Красотку», с парохода «Олаф» — в «Ксению». Все корабельные катера развивали скорость не более 6 узлов. Несколько более быстроходными были катера «Шутка» и «Мина». «Шутка» был построен из стали на заводе «Торникрофта» и предназначался для прогулок наследника-цесаревича. «Мина» был построен из меди на заводе Берда.

По инициативе С. О. Макарова пароход активной обороны «Великий князь Константин» в дополнение к артиллерийскому вооружению был оснащен устройством спуска и подъема четырех минных катеров. В декабре 1876 г. на «Константин» прибыли катера «Синоп» (бывший гидрографический катер), «Чесма» (с медным корпусом постройки завода Берда), «Наварин» (катер с яхты «Держава») и «Минер» (со шхуны «Полярная Звезда»).

Все эти катера снабжались шестовыми минами различных типов. Вес заряда мины колебался от 3,2 до 57 кг. Мины снаряжались пироксилином или черным порохом. Подрыв мины производился или «автоматически» с помощью ударного взрывателя, или дистанционно при замыкании цепи электрической батареи на катере.

11 марта 1876 г. Морское ведомство подписало контракте австрийской фирмой Уайтхеда на изготовление 100 торпед[60] его конструкции к 1 января 1878 г. и передачу России технической документации на их изготовление. Кстати, Уайтхед предложил продать России торпеды еще в 1873 г., но Морское ведомство тянуло время, надеясь на работы И. Ф. Александровского, а еще больше — на русский «авось». Из 100 торпед Уайтхед обещал к 1 января 1877 г. передать 50. Первые две торпеды были переданы русским представителям в Фиуме в конце марта 1876 г. Торпеды первой партии имели калибр 38 см, длину 5,73 м, вес 350 кг. Боевая часть содержала 25 кг влажного пироксилина. Средняя скорость торпеды на первых 400 метрах составляла 26 узлов.

В марте 1878 г. был выдан второй заказ Уайтхеду на 150 торпед, из которых 90 сдавались в 1878 г., а остальные 60 — в 1879 г. Изготовление первой отечественной торпеды в Кронштадской мастерской закончилось осенью 1878 г.

^{Кормовой минный шест, предложенный С.О. Макаровым}

К началу боевых действий в Бендеры для действия на Дунае было доставлено пять торпед. Для обучения русских торпедистов из Фиума прибыл капитан Цорн.

Большое значение русское командование придавало минным заграждениям. К 1877 г. морскими минами заграждения располагали Морское и Военное ведомства. Да, да, пусть не удивляется читатель, армия имела собственные морские мины. Разумеется, речь идет не о полевых войсках, а о береговых крепостях, подчиненных Военному ведомству. Крепости даже имели собственные пароходы — минные заградители. А после войны 1877 года крепости обзавелись береговыми торпедными аппаратами, а с 1886 по 1914 г. береговые крепости, то есть армия, имели и сверхмалые подводные лодки.

К 1877 г. в России на вооружении состояли мины двух типов: гальваноударные (их часто называли автоматическими) и гальванические[61]. Обе мины ставились на глубине 0,9—0,1 метра с помощью чугунных якорей весом от 9 до 16 пудов (130—260 кг). Постановка мин была возможна лишь на мелководье, где глубина не превышала 40 метров.

Гальванические мины приводились в боевое положение с берега с помощью кабеля («магистрального проводника»), подключенного к электрической батарее. К одному магистральному проводнику присоединялось десять гальванических мин. Основным преимуществом гальванических мин была возможность прохода собственных судов по минам, находящимся в небоевом положении. При необходимости минер замыкал контакт, и мины становились гальваноударными, то есть могли взрываться при ударе о корпус корабля.

Гальванические мины имели форму цилиндра, корпус их был оцинкован. Вес заряда составлял 5—7 пудов (82—115 кг) взрывчатого вещества (обычно черного пороха).

Гальванические мины системы Герца были закуплены Россией в Германии. С ноября 1876 г. по июль 1878 г. Морское и Военное ведомства получили из Германии 4035 мин (2100 и 1935 соответственно). Из них на Черное море и Дунай было направлено лишь 860 мин Герца, а остальные начальство, убоявшись англичан, оставило на Балтике.

Гальваноударные мины были сфероконическими, за что их прозвали грушевидными. Мина содержала заряд весом от 16 до 25 кг. В качестве взрывчатого вещества использовались динамит, влажный пироксилин, реже — черный порох.

Кроме того, крепостная артиллерия располагала донными гальваническими минами (фугасами). Донные мины имели цилиндрическую форму корпуса. Заряд мины составлял 30—50 пудов (491—819 кг). Подрыв мины производился по проводам с берега.

Обычно на берегу размещалось два наблюдательных пункта. Когда корабль противника проходил через пересечение линий визирования обоих наблюдателей, цепь замыкали, и производился взрыв.

В конце 1876 г. у Одессы, Севастополя, Балаклавы и Очакова было выставлено 1218 мин, из которых 1175 мин якорных гальванических, 35 мин Герца и 10 донных гальванических мин.

Глава 4БЕРЕГОВАЯ ОБОРОНА ЧЕРНОМОРСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ

Береговые крепости Кинбурн и Анапа были упразднены еще в ходе войны. Севастопольская крепость была официально упразднена в 1864 г. Зато уже в следующем году был тайно организован склад Керченской крепостной артиллерии (78 970 пудов (1293,5 тонны) пороха и 143 тысячи снарядов).

В 1876 г. в Севастополе началось интенсивное строительство береговых батарей. К 15 октября 1876 г. на Северной стороне было установлено четыре 9-дюймовые пушки, четыре 24-фунтовые пушки и шесть 6-дюймовых мортир. На Южной стороне: восемь 9-дюймовых пушек, шесть 24-фунтовых пушек и четырнадцать 6-дюймовых мортир.

В мирное время Одесса до 1917 г. никогда не имела береговых батарей, которые сооружались лишь непосредственно перед войной или же после ее начала.

К 27 октября 1876 г. в Одессе было установлено и устанавливалось береговых орудий: 11-дюймовых пушек— 3; 9-дюймовых пушек — 17; 8-дюймовых пушек— 8; 6,03-дюймовых пушек— 20; 24-фунтовых пушек — 18; 6-дюймовых мортир — 26.

Крепость Керчь в 60-х и 70-х годах не только не разоружали, но и постоянно укрепляли. К 19 сентября 1876 г. в состав ее берегового вооружения входило: 11-дюймовых пушек — 15; 9-дюймовых пушек — 12; 8-дюймовых пушек — 33; 24-фунтовых пушек — 19; 6-дюймовых нарезных мортир, заряжаемых с дула — 20.

Как видим, уже к концу 1876 г. русские береговые крепости имели мощное вооружение, и каждая из них вполне могла противостоять всему султанскому флоту. Все береговые орудия были новыми, изготовления 1867—1876 гг., лучшей в мире прусской системы (обр. 1867 г.), за исключением 6-дюймовых мортир, заряжаемых сдула. Мы указали орудия калибра 152 мм и выше, а кроме них в каждой крепости было по несколько десятков 12-фунтовых (122-мм) крепостных пушек, и 9- и 4-фунтовых полевых пушек, гладкоствольных мортир и т.п. Основным предназначением этих орудий была защита крепости с суши, но в крайнем случае они могли стрелять и по кораблям.

В ходе войны огневая мощь русских береговых батарей непрерывно возрастала.

Артиллерия береговых крепостей к концу войны

Следует отметить, что к концу войны на вооружение крепостей Черного моря прибыли от Круппа новейшие 11-дюймовые пушки обр. 1867 г. В Одессу было доставлено 4 таких пушки, в Севастополь — 3 и в Очаков — 3.

Глава 5ЛЮБИМОЕ ДИТЯ СУЛТАНА

После Крымской войны турецкий флот во время правления султана Абдул-Меджида пришел в упадок. Но его наследник Абдул-Азиз, взойдя на престол, ревностно взялся за восстановление турецкого флота. Естественно, что новый султан обратил свои взоры к ведущим мировым державам. Из Англии в Турцию были приглашены сотни специалистов — кораблестроителей, морских офицеров и даже матросов.

В 1864—1865 гг. в Глазго были спущены четыре первых турецких броненосных корабля — фрегаты «Азизие», «Османие», «Орхание» и «Махмудие». Их водоизмещение составляло 6400 тон, мощность машин 800/3735 номинальных/индикаторных лошадиных сил, один винт, скорость на испытаниях 12—12,5 узла. Экипаж 640 человек. Корабли несли парусное корветное вооружение, поэтому их иногда называли корветами.

Фрегаты имели броневой пояс по ватерлинии 127—133—114 мм[62]. На палубе были установлены две 9-дюймовые пушки (на носу и на корме), а в каземате четырнадцать 7-дюймовых пушек. Толщина брони каземата 114—127 мм.

В 1869 г. в Англии для Турции были спущены на воду два броненосных корвета «Авни-Иллах» и «Муини Зафр». Окончательно их ввели в строй в 1870 г. Водоизмещение корветов составляло 2400 тонн, машины мощностью 2200 индикаторных лошадиных сил развивали скорости 11 и 12 узлов соответственно. Корабли имели два винта. Экипаж 219 человек. Корабли имели парусное корветное вооружение. Вдоль ватерлинии был броневой поястолщиной 127 — 152 — 127 мм. Такая же броня была и в каземате. Четыре 9-дюймовые пушки были установлены в каземате. Орудия имели устройства для перевода с борта на борт, и при необходимости все четыре пушки могли стрелять на один борт.

В 1870 г. в Англии был спущен на воду еще один броненосный корвет — «Фехти Буленд», а однотипный корвет «Микадем Хаир» был спущен в 1872 г. в Константинополе. Это был первый броненосный корабль, построенный в Турции.

Водоизмещение корветов составляло 2760 тонн. Мощность машин одинакова — 500/3250 номинальных/индикаторных лошадиных сил, но скорость «Фехти Буленд» на пробе составляла 13,5 узла а «Микадем Хаир» — 12,5 узла. Экипажи по 219 человек. Толщина броневого пояса по ватерлинии 102 — 229 — 152 мм.

^{Броненосный корвет «Фехти Буленд»}

Четыре 9-дюймовые пушки были помещены в оконечностях каземата, угол их горизонтального наведения составлял 90°, но фактически ни одно орудие не могло стрелять ни вперед, ни назад по оси корабля.

Самым мощным турецким кораблем был фрегат «Мессудие», спущенный в Англии в 1874 г. В декабре 1875 г. он прибыл в Константинополь. Водоизмещение фрегата составляло 9140 тонн. Машины мощностью 1250/7430 номинальных/индикаторных лошадиных сил позволяли развивать на пробе 13-узловую скорость. «Мессудие» имел барковое парусное вооружение. Броневой пояс по ватерлинии имел толщину 178 — 305 — 127 мм. Двенадцать 10-дюймовых орудий[63] расположены в каземате, защищенном 254-мм броней. На верхней палубе установлено три 7-дюймовых и шесть 20-фунтовых пушек.

Несмотря на преклонение перед морской мощью Англии, Абдул-Азиз заказал Франции и Италии несколько кораблей.

Так, в 1868 г. во Франции был спущен монитор «Хивзи уль Рохман» водоизмещением 2540 тонн. Его иногда классифицировали как двухбашенную канонерскую лодку. Машина в 2000 индикаторных лошадиных сил дала на пробе 12-узловой ход. Экипаж 219 человек. Броневой пояс по ватерлинии только в середине. Его толщина 115 мм. Толщина вертикальной башенной брони 76 мм.

В передней башне помещались две 7-дюймовые пушки, а в задней — две 9-дюймовые пушки. На палубе размещалась одна 40-фунтовая пушка. Обе башни имели только ручной привод. Для поворота башни требовалось усилие не менее 40 человек.

^{Монитор «Хавзи уль Рахман»}

^{Броненосец «Ассари Тевфик» (вид на 1877 г.)}

В том же 1868 г. во Франции был спущен монитор «Люфти Джелиль» водоизмещением 2500 тонн, скорость на пробе — 12 узлов. Бортовая броня 127 мм. Вооружение: две 9-дюймовые пушки и три мелкокалиберных орудия на палубе.

В 1868 г. во Франции было спущено три броненосных корвета: «Ассари Шевкет», «Неджили Шевкет» и «Ассари Тевфик». Первые два корвета были однотипными: водоизмещение 2080 тонн, мощность машин 1750 индикаторных лошадиных сил. На пробе корветы дали 10 и 11 узлов соответственно. Броневой пояс по ватерлинии 121 — 150 — 121 мм, каземат— 121 мм.

Две 9-дюймовые пушки были помещены в барбете со 114-мм броней, расположенном впереди грот-мачты. В каземате размещены четыре 9-дюймовые пушки.

Корвет «Ассари Тевфик» имел водоизмещение 4690 т. Машина мощностью 750/3560 номинальных/индикаторных лошадиных сил на пробе дала 13-узловой ход. Экипаж 640 человек. На ватерлинии броня только в центре, толщиной 203 мм. Броня каземата 102—152 мм. В барбете две 9-дюймовые пушки и шесть 9-дюймовых пушек в каземате.

Корвет «Иджлалие» водоизмещением 2227 т был спущен в 1871 г. в Триесте (Италия). Машина мощностью в 300/1800 номинальных/ индикаторных лошадиных сил на пробе дала 11,1 узла. Броневой пояс по ватерлинии 121 — 152— 121 мм. Броня каземата 114— 121 мм.

Одна 7-дюймовая пушка находилась в барбете, прикрытом 102-мм броней, а две 9-дюймовые и две 7-дюймовые пушки были в каземате.

Ряд броненосных судов был построен специально для реки Дунай. Среди них были два монитора «Физбер» и «Сельфи», спущенные в 1875 г. в Англии. Их водоизмещение 404—410 т, ход 7—10 узлов. Бортовой броневой пояс 102 мм. Первоначально они были вооружены пушками Амстронга. Возможно, уже в ходе войны были перевооружены двумя 4,75-дюймовыми (121-мм) пушками Круппа.

В 1864—1866 гг. во Франции были спущены пять речных броненосных канонерских лодок водоизмещением 330—380 т («Фетх-уль-Ислам», «Беквирдилен», «Семендия», «Искодра» и «Подгорица»). Машины мощностью 290/418 номинальных/индикаторных лошадиных сил развивали ход 8—9 узлов. Экипаж 168 человек. Броневой пояс по ватерлинии 76 мм. Орудия помешались в неподвижной восьмиугольной башне с вертикальной броней 76 мм. Артиллерия на этих канонерских лодках постоянно менялась. Первоначально стояли четыре гладкие 68-фунтовые пушки, позже на некоторых установили по две 7-дюймовые пушки Амстронга, а «Искобра» и «Подгорица» имели две 24-фунтовые нарезные пушки, заряжаемые с дула, переделанные из гладкоствольных.

Кроме того, в турецком флоте имелось и большое число паровых деревянных судов. Среди них было шесть двухдечных кораблей, шесть фрегатов и тринадцать корветов (все винтовые).

Четыре винтовые деревянные шхуны патрулировали Дунай. Вооружение шхун составляло четыре гладкоствольных (12- и 19-фунтовых) орудия. Экипаж 70 человек.

Транспортный паровой флот состоял из 57 судов, часть из которых была вооружена. Всего на транспортных судах имелось 162 орудия, в основном гладкоствольных.

На момент начала войны личный состав турецкого флота насчитывал 18 129 человек. Подготовка турецких офицеров и матросов была очень слабой. На султанском флоте служило несколько сот английских офицеров, занимавших наиболее ответственные посты.

Бедствием для турецкого флота стало принятие на вооружение в 60-х годах английских пушек системы Амстронга. Опомнились турки слишком поздно, лишь в 1876 г. они стали получать пушки Круппа. Увы, к 1877 г. все тяжелые пушки (9- и 7-дюймовые) на турецких броненосцах были системы Амстронга. Значительная часть малокалиберных орудий также была британского производства. Непосредственно перед войной турки закупили большую партию мин заграждения в Англии и приняли на службу несколько английских офицеров — специалистов по минному делу. Турки приготовились выставить минное заграждение в Дарданеллах на случай подхода кораблей Балтийского флота и были крайне удивлены, когда наши корабли позорно бежали из Средиземного моря и Атлантики. Забегая вперед, скажем, что за всю войну турки выставили минные заграждения в двух местах— у Батума и у Сулина. В частности, у Сулина ставил мины английский лейтенант Сандман. Русским удалось там поднять и разоружить одну турецкую гальваническую мину, управляемую с берега. Мина имела цилиндрическую форму и была снаряжена 14 пудами (230 кг) черного пороха.

Глава 6КАК СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ СТАЛО ТУРЕЦКИМ ОЗЕРОМ

Как уже говорилось, Морское ведомство чересчур увлеклось постройкой немореходных мониторов и башенных фрегатов. Тем не менее, к 1877 г. Россия обладала и довольно приемлемыми крейсерскими силами. Непосредственно перед войной в Атлантическом океане и частично в Средиземном море находилась крейсерская эскадра контр-адмирала Бутакова 2-го. В ее состав входили броненосный фрегат «Петропавловск» (двадцать 8-дюймовых и одна 6-дюймовая пушка), фрегат «Светлана» (по шесть 8- и 6-дюймовых пушек), корветы «Богатырь» и «Аскольд» (по восемь 6-дюймовых и по четыре 4-фунтовых пушки на каждом) и клипер «Крейсер» (три 6-дюймовых и четыре 4-дюймовых пушки).

На Тихом океане находился отряд контр-адмирала Пузина в составе корвета «Баян», клиперов «Всадник», «Гайдамак», «Абрек» и четырех транспортов. Всего 38 орудий — 6-дюймовых, 9- и 4-фунтовых. На всех кораблях, находившихся в плавании, были установлены новые пушки обр. 1867 г.

На Балтике находились два броненосных фрегата «Князь Пожарский» и «Севастополь», один фрегат, семь корветов и семь клиперов. В высокой степени готовности были достраивающиеся на плаву броненосные фрегаты «Минин» и «Генерал-адмирал».

Этих сил вполне бы хватило для крейсерской войны, как в Атлантике, так и в Средиземном море. Хотя «Петропавловск» и «Светлана» были в состоянии потягаться с любым турецким броненосцем, за исключением, возможно, «Мессудие», но нужды искать встречи с боевыми кораблями султана не было. Достаточно было крейсерскими действиями парализовать как внешнюю, так и внутреннюю торговлю Турции. Бомбардировка с моря турецких городов на Средиземном море вызвала бы панику в Турции и восстания угнетенных народов, например, греков на Кипре, арабов в Аравии и т.п. В этом случае русские крейсера могли бы доставлять оружие повстанцам и при необходимости поддерживать их огнем.

Надо ли говорить, что Тихоокеанский отряд контр-адмирала Пузина мог наделать много шума на берегах Красного моря и Персидского залива.

Офицеры и матросы эскадр рвались в бой. 6 апреля 1877 г. из порта Антверпен в Турцию вышел бельгийский пароход «Fanny David» с грузом крупповских орудий. Фрегат «Петропавловск» был готов перехватить пароходе военной контрабандой, но Морское ведомство прислало срочную телеграмму «о неудобстве подобного образа действий».

А 29 апреля последовал приказ всем кораблям из Атлантики и Средиземного моря возвращаться в Кронштадт.

Генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, уже не заикаясь о Средиземном море, попросил разрешение у Александра II послать пару крейсеров в Атлантику в район Бреста. Ему ответил Управляющий Морским министерством: «Государь не согласен на Ваше предложение, он опасается, чтобы оно не создало неприятностей и столкновений с англичанами по близкому соседству с Брестом».

Повторяю, это все происходило в момент, когда Англия была изолирована дипломатически, она оказалась бессильной повлиять на войны 1858—1870 гг. в Европе. Все же государства континентальной Европы не хотели или не могли вести войну с Россией.

Поначалу Турция очень боялась русской Атлантической эскадры. Турки готовились начать минные постановки в районе Дарданелл. Переброска войск из Египта в Стамбул шла лишь под конвоем броненосцев. Но вскоре страх сменился удивлением и смехом. Конвои были отменены. Наконец к июлю 1877 г. турецкая эскадра Гуссейн-паши в составе двух броненосцев и шести паровых судов, базировавшихся в порту Суда на Крите, начала охоту за русскими торговыми судами в Средиземном море. Турки не боялись «неудобства» и «неприятностей». Россия ответила на захваты своих судов... энергичными нотами и протестами. Но Гуссейн-паша пренебрег протестами канцлера Горчакова.

Глава 7БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА ЧЕРНОМ МОРЕ

С самого начала войны турецкий флот предпринял активные действия у Кавказского побережья. Русское командование предвидело это, и в Приморском районе — долине Риона, и на батумском направлении была сосредоточена почти половина Кавказской армии (32 тысячи человек и 68 полевых орудий).

29 апреля 1877 г. турецкая эскадра высадила 1000 хорошо вооруженных горцев у селения Гудауты. К десанту присоединилась часть враждебно относившегося к России населения.

2 мая 1877 г. пять турецких броненосцев из эскадры Ахмет-паши бомбардировали Сухум в течение 2,5 часа. 5 мая турки возобновили обстрел Сухума, вследствие чего русские войска были вынуждены покинуть город и отойти за реку Машкара. 7—8 мая турецкие корабли крейсировали вдоль 150-километрового участка русского побережья от Адлера до Очемчир и обстреливали побережье. С турецких пароходов было высажено 1500 горцев. К 8 мая все побережье от Адлера до реки Кодор было охвачено восстанием. С мая по сентябрь турецкие корабли постоянно поддерживали огнем турок и абхазов в районе восстания. Основной базой турецкого флота был Батум, но часть кораблей с мая по 20 августа базировалась в Сухуме.

Действия турецкого флота можно оценить как удачные. Но это был тактический успех на второстепенном театре военных действий. Исход войны решался на Балканах, и турецкий флот должен был любой ценой, даже ценой собственной гибели, помочь своим войскам на Балканах.

Однако турецкий флот был пассивным и не предпринимал активных действий против Одессы, Днепро-Бугского лимана, не пытался проникнуть в Азовское море и учинить там погром, как в 1855 г.

Лишь в конце войны турецкие корабли попытались проявить активность, по-видимому, чтобы избежать обвинений в бездеятельности и трусости. 30 декабря 1877 г. корвет «Ассари Тевфик» и фрегат «Османие» под командованием англичанина Монторп-бея подошли к Евпатории и выпустили по городу 135 снарядов. В городе было разрушено несколько домов. Часть турецких снарядов не разорвалась, один такой снаряд и по сей день находится в Евпаторийском музее. Затем турки решили захватить на рейде Евпатории два коммерческих парохода, но попали под огонь полевой батареи. Монторп-бей струсил и увел корабли, отказавшись от ценных призов.

1 января тяжелые броненосцы Монторп-бея подошли к Феодосии и в течение 2 часов 15 минут выпустили 152 снаряда. В городе было разрушено десять домов и убит один солдат.

2 января турецкий броненосец в течение двух часов обстреливал Анапу.

Русские корабли также вели себя очень пассивно. Фактически все операции свелись к пяти попыткам атаки турецких кораблей с помощью минных катеров с парохода «Великий князь Константин» и крейсерским действиям пароходов «активной обороны».

Первый раз «Великий князь Константин», которым командовал С. О. Макаров, атаковал турок на Батумском рейде в ночь с 30 апреля на 1 мая 1877 г. Атака не удалась, но все четыре минных катера остались целы.

^{Схема минного вооружения парохода «Великий князь Константин»}

Вторую атаку Макаров произвел в ночь с 28 на 29 мая на Сулинском рейде. На этот раз «Великий князь Константин» не только нес на борту четыре минных катера, но и вел на буксире две миноноски № 1 и № 2. Из всех минных судов лишь миноноске № I (командир лейтенант Л. П. Пушин) удалось взорвать мину вблизи корвета «Иджлалие». При этом миноноска № 1 была потоплена, а Пущин попал в плен. Ряд русских, а позже советских авторов утверждает, что «Иджлалие» «был поврежден настолько основательно, что вышел из строя на все время войны»^{58}.

В июне 1877 г. на пароход «Великий князь Константин» доставили две торпеды Уайтхеда. Торпеду помещали под килем катера «Чесма» в специальной спусковой трубе. Для остальных катеров «Константина» подкильная установка оказалась слишком тяжелой, и Макаров предложил установить спусковую трубу на плотике, который мог бы буксировать любой из катеров. Перед выстрелом плотик подтягивали к борту для прицеливания, а после выстрела — бросали.

В следующее крейсерство «Великий князь Константин» уже вышел с двумя торпедами Уайтхеда. Одна размещалась в подкильной трубе катера «Чесма», а другая — на плотике, поднятом на шлюпбалках «четверки» (лодки). Но торпеды так и не удалось применить. Во время шторма в районе Ялты плотик сорвало, и торпеда утонула, а из второй торпеды при спуске «Чесмы» был выпушен сжатый воздух. Поэтому 12 августа при походе в Сухум-Кале катера были вооружены только шестовыми минами и «крылатками» (т.е. буксируемыми минами).

Четыре минных катера «Минер», «Синоп», «Наварин» и «Чесма» на Сухумском рейде атаковали корвет «Ассари Шевкет». У борта корвета было взорвано три мины. По донесению полковника Б. М. Шелковникова находившиеся на берегу у Сухума турки три дня ремонтировали корабль, а затем на буксире отправили его в Батум. По донесению же турецкого адмирала англичанина Гоббарт-паши «Ассари Шевкет» никаких повреждений не получил.

После этого рейда Макаров решил отказаться от применения шестовых и буксируемых мин, а использовать только торпеды. В ночь с 15 на 16 декабря 1877 г. на Батумском рейде с парохода «Великий князь Константин» было спущено четыре катера. Катер «Чесма» имел торпеду в подкильной трубе, а «Синоп» буксировал торпеду на плотике. Катера «Наварин» и «Сухум» прикрывали их. С расстояния 50—60 метров катер «Чесма», а за тем и «Синоп» выпустили свои торпеды по видневшемуся «темному силуэту с тремя мачтами и трубой». Но, как впоследствии выяснилось, И. М. Запаренный в темноте принял три стоявших к нему носом корабля за один, и торпеды прошли между ними. Одна из них выскочила на берег, а вторая, ударившись об якорную цепь, потеряла зарядную камеру, которая от удара о грунт взорвалась, не причинив вреда туркам. Вернувшись в Севастополь, Макаров доложил о повреждении фрегата «Махмудие», а русские газеты «утопили» этот корабль.

В ночь с 13 на 14 января Макаров отправился в очередной поход на Батум. Катера «Чесма» и «Синоп» подходят к ближайшему турецкому кораблю на 60 метров и выпускают торпеды. Обе торпеды попали в корабль, нб взорвалась лишь одна. Но и этого оказалось достаточно для 163-тонной небронированной канонерской лодки «Интибах»[64]. В русской и советской литературе «Интибах» был возведен в класс авизо, а его водоизмещение увеличено до 700 тонн. Тем не менее, потопление даже столь малой канонерской лодки стало историческим событием. Впервые в истории корабль был потоплен торпедой.

В течение всей войны велись действия пароходов «активной обороны». «Активная оборона, — говорилось в инструкции, предназначенной для командиров вооруженных пароходов, — организуется для действий на морских сообщениях неприятеля с целью нанесения ему возможно большего вреда и уничтожения его транспортов с войсками и военными принадлежностями, а также его военных и коммерческих судов».

2 мая 1877 г. пароход «Аргонавт» в ходе рекогносцировки подошел к Сулину, но, увидев там турецкие корабли, повернул назад. За ним погнались два турецких броненосца. «Аргонавт» со страху дал 13 узлов, оторвался от преследователей и 3 мая благополучно вернулся в Очаков.

11 июня «Аргонавт» опять ходил на разведку к Сулину и опять за ним погнались четыре турецких корабля, но и тут «Аргонавт» ушел на всех парах.

Через пять дней «Аргонавт» вновь подошел к Сулину. На этот раз турецкий броненосец подошел довольно близко к «Аргонавту» и на предельной дистанции открыл огонь. «Аргонавт» ответил из своей единственной 6-дюймовой мортиры. Два часа длилась погоня с перестрелкой, после чего броненосец стал отставать. Турки палили в белый свет, как в копеечку, а из 6-дюймовой мортиры, как уже говорилось, попасть в движущийся корабль можно только чудом. Так что команды обоих кораблей отделались легким испугом.

Пароход «Владимир» в мае 1877 г. крейсировал между Варной и Констанцой. В 35 милях от Варны он захватил турецкий бриг и, взяв его на буксир, 9 июня вернулся в Одессу 18 и 26 июня пароход «Владимир» вновь выходил в крейсерство, но не встретил ни одного судна.

11 августа из Очакова в крейсерство отправилась бывшая царская яхта «Ливадия». В районе Варны ей удалось захватить и уничтожить четыре небольших турецких судна. Но вскоре «Ливадия» напоролась на корвет «Ассари Тевфик». Временами расстояние между кораблями доходило до 30 кабельтов (5556 метров). Турок не мог вести огонь в носовом секторе и норовил повернуться к «Ливадии» бортом, чтобы она вошла в сектор обстрела 9-дюймовых пушек барбета и каземата. За счет каждого поворота корвета «Ливадия» увеличивала дистанцию. Чтобы увеличить ход, с яхты выбросили уголь и вылили волу. Погоня длилась 18 часов, пока «Ливадия» не укрылась в Севастопольской бухте. Турки увлеклись погоней и вошли в зону действия береговых 9-дюймовых пушек. Но наши артиллеристы открыли огонь с предельной дистанции и, естественно, не попали. «Ассари Тевфик» не остался в долгу и тоже не попал. Не желая испытывать судьбу, турки развернулись и ушли полным ходом. Это была единственная стрельба нашей береговой артиллерии по морским целям за всю войну. .

21 июля пароход «Эльборус» у Пендераклии сжег парусную шхуну с грузом пшеницы.

В то же время пароход «Великий князь Константин» крейсировал у самого Босфора, где сжег четыре небольших судна. Макаров приблизился на 20 миль к входу в пролив.

Наибольший же успех из всех пароходов «активной обороны» достался пароходу «Россия», который вступил в строй последи им, 1 декабря 1877 г. В свой первый боевой поход «Россия» вышла из Одессы 11 декабря. На следующий день у азиатского берега Турции «Россия» встретила пароход «Мерсина», перевозивший 800 турецких солдат. На борту «Мерсины» были две пушки, но первая же бомба, выпушенная «Россией», заставила турок сдаться. «Мерсина» была доставлена в Севастополь, где ее переклассифицировали в пароход «активной обороны» и назвали «Пендераклией». Она должна была нести две 6-дюймовые и три 9-фунтовые пушки и две 6-дюймовые мортиры. Однако до конца войны ввести в строй «Пендераклию» не удалось.

^{Черноморский железный пакегпботный пароход «Эльборус»}

Наибольшая же известность выпала пароходу «Веста». 17 июля, находясь в крейсерстве в 35 милях от Констанцы (турецкое побережье), «Веста» встретилась с корветом «Фехти Буленд». Завязался бой. Согласно докладу капитана «Весты» лейтенанта Н.М. Баранова бой длился 5 часов. Средняя дистанция боя составляла около 2200 м, но временами корабли сближались до 700 м, и тогда турки вели даже винтовочный огонь, а русские отвечали из 44-мм (1,75-дюймовых) скорострельных орудий Энгстрема.

Противнику удалось вывести из строя одну 6-дюймовую мортиру, но остальные мортиры действовали успешно. В частности, мичману Рожественскому удалось попасть из мортиры в башню корвета и вывести ее из строя. Затем на корвете возник сильный пожар. В конце концов, поврежденный «Фехти Буленд» ретировался. «Веста» имела серьезные повреждения, было убито 3 офицера и 9 нижних чинов, ранено 4 офицера и 17 нижних чинов.

За бой с корветом «Фехти Буленд» лейтенант Баранов был произведен в капитаны 2-го ранга и флигель-адъютанты, а также награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Российская печать подробно расписывала подвиги Баранова, обратившего в бегство турецкий броненосец.

В ответ в лондонской газете «Тайме» от 3 сентября 1877 г. было напечатано письмо турецкого адмирала Монторп-бея. Там говорилось, что на «Фехти Буленд» не только башен, но и вообще орудий на палубе не было. Не было и ружейной пальбы, пожара на корвете и прочего, что «происходило только в воображений господина Баранова». На самом же деле «Веста», рискуя взорваться на собственных котлах, развила скорость 13 узлов (на пробе она дала 12 узлов) и в течение пяти часов удирала от «Фехти Буленда». Четыре 9-дюймовые пушки корвета расположены по углам каземата, и стрелять вперед фактически не могло ни одно орудие. Под небольшим углом к оси корвета по «Весте» могла стрелять лишь одна 9-дюймовая пушка. О качестве же дульнозарядных орудий Амстронга читателю уже известно. Это и спасло «Весту» от уничтожения. Потерь в людях на «Фехти Буленде» не было, хотя и имелись небольшие повреждения, в частности было попадание в трубу.

В ноябре 1877 г. заведующий минной частью контр-адмирал К.П. Пилкин предложил пароходам «активной обороны» «разбросать несколько мин... перед входом в порты, занятые или посещаемые неприятельскими судами», то есть впервые в мире начать активные минные постановки. Предложение Пилкина было отвергнуто из-за отсутствия ответа на вопрос «как выловить... мины при заключении мира». Именно по этой причине генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич «не счел возможным решиться на предлагаемую меру». И опять боязнь — а что-де скажут в просвещенной Европе.

Глава 8БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА ДУНАЕ

Как и в предыдущих войнах, победа над Турцией была невозможна без форсирования Дуная. В силу специфики боевых действий на Дунае и чтобы не допустить повторов, автор решил рассказать о них в главе, посвященной операциям флота.

Турки прекрасно понимали значение Дуная как естественной преграды для русской армии и с начала 60-х годов приступили к созданию сильной речной флотилии и модернизации цепи дунайских крепостей. К 1877 г. наиболее мощными крепостями на Дунае были Видин, Никополь, Рущук, Туртукай и Силистрия.

Турки рассредоточили корабли Дунайской флотилии на расстоянии свыше 500 км. Ряд советских историков считает это принципиальной ошибкой. На самом же деле это было единственным разумным вариантом. Ведь Дунайская флотилия создавалась не для генерального сражения с флотилией противника, а для предотвращения переправы русских через Дунай.

К началу войны в Сулине находились мониторы «Хизбер» и «Сельфи». В Тульчине — корветы «Люфти Джелиль» и «Хивзи Рах-ман» и броненосная канонерская лодка «Семендрия». В Мачине — колесные пароходы «Килиджи Али» и «Аркадион». В Габрово — броненосная канонерская лодка «Фетх-уль-Ислам», деревянная канонерская лодка «Аккия» и колесный пароход «Хайредан», В Силистрии — колесный пароход «Ислахат». В Рущуке —броненосные канонерские лодки «Беквирделен» и «Искодра», деревянные канонерские лодки «Варна» и «Шефкет-Нулса». В Видине — броненосная канонерская лодка «Подгорица», железная канонерская лодка «Сунна» и колесный пароход «Нузретие».

Кроме того, в составе Дунайской флотилии было 9 транспортных пароходов и 17 мелких судов. Всего во флотилии было 46 судов с 77 орудиями и 946 членами экипажа. Командовал флотилией Гуссейн-паша.

Без уничтожения или, по крайней мере, нейтрализации турецкой флотилии о форсировании Дуная нечего было и думать. Русское командование решило сделать это с помощью мин заграждения, катеров с шестовыми и буксируемыми минами и тяжелой артиллерии. Кроме того, на тяжелую артиллерию возлагалась задача подавления вражеской артиллерии и разрушения турецких крепостей.

Подготовка к минной войне и форсированию Дуная началась еще осенью 1876г. С ноября 1876 г в Кишинев по суше было доставлено 14 паровых катеров и 20 гребных судов. Большая часть паровых катеров была снята с кораблей Балтийского флота. Зимой 1876/77 г. катера были вооружены шестовыми минами и оснащены тонкой (1,6 мм) броневой зашитой. Весной 1877 г. на Днестре проводились учения катеров.

Перед войной Морское ведомство тайно купило в Галаце два частных румынских парохода, которые были включены в состав русских сил на Дунае под названиями «Взрыв» и «Заграждение». Румынское правительство передало России колесные пароходы «Стефан» и «Романия», железную канонерскую лодку «Фульджируль» и паровой катер «Риндуника». Пароход «Стефан» был вооружен двумя 6-фунтовыми и четырьмя 4-фунтовыми пушками; «Романия» — четырьмя 6-фунтовыми пушками; канонерская лодка «Фульджируль» получила название «Великий князь Николай» и две 9-фунтовые пушки; катер «Риндуника» был переименован в «Царевич» и оснащен шестовыми и буксирными минами.

Кроме этих плавсредств на нижнем Дунае было реквизировано четыре баржи и 250 частных лодок. 35 деревянных понтонов было доставлено Военным ведомством.

Еще до войны капитан 1-го ранга Новосильский под видом купца прибыл в Австрию и купил там два парохода — «Ада» и «Клотильда». Оба парохода были отправлены вниз по Дунаю в Румынию. Но турки как-то узнали об этой секретной операции, и турецкие корабли перехватили оба парохода. Командам удалось спастись на румынском берегу Дуная.

Забегая вперед, скажем, что 7 мая 1877 г. у села Фламунды русские захватили английский пароход «Аннета» (водоизмещение 270 т), буксировавший по Дунаю две баржи. 12 мая турецкий броненосец обнаружил «Аннету» и потопил ее вместе с баржами. С 9 по 11 июля русские подняли «Аннету», и уже к 14 июля она была введена в строй.

12 апреля 1877 г. в действующую армию было доставлено осадных орудий: 24-фунтовых дли иных пушек —25; 24-фунтовых коротких пушек — 35; 8-дюймовых мортир — 16; 6-дюймовых мортир —32. Кроме того, в состав осадной артиллерии за неимением достаточного числа осадных пушек были включены 32 — 9-фунтовые полевые пушки.

Для борьбы с турецкими броненосцами из Кронштадта и других крепостей к Дунаю были доставлены и береговые орудия: 8,5-дюймовых пушек — 8 и 6,03-дюймовых пушек — 20. Заметим, что кронштадские артиллеристы избавились от ненужных им орудий. Так, 6,03-дюймовые пушки были заменены более мощными 9- и 11-дюймовыми пушками, а 8,5-дюймовых пушек в России имелось всего восемь, поскольку эти орудия были сделаны из неудачно нарезанных стволов 8-дюймовых пушек. Естественно, начальство постаралось снять с себя заботу об орудиях нестандартного калибра.

Тела осадных пушек были медные, а береговых — стальные. Все орудия имели канал обр. 1867 г.

Перед началом боевых действий в Бендеры доставили 300 гальванических мин Герца, принадлежавших Военному ведомству. Постановкой минных заграждений на Дунае занимались как инженерные части Военного ведомства, так и моряки.

10 апреля 1877 г. за два дня до объявления войны 30 минеров во главе с лейтенантом Петровым и поручиком Максимовичем, переодетые румынскими крестьянами, начали постановку гальванических мин на Дунае. Первый блин оказался комом — поставленные с большим трудом пять мин унесло течением, было утеряно две лодки, и утонул матрос. Кстати, из-за сильного течения на Дунае гальванические мины ставились по пять на одном проводнике, а не по десять, как положено на море.

После 12 апреля начались интенсивные минные постановки. Так, например, 17—18 апреля у Рени было поставлено две линии гальванических мин, отрезавшие Дунайскую флотилию от сообщения с Черным морем.

С 18 по 20 апреля было поставлено две линии гальванических мин на реке Серет, чтобы турецкие корабли не могли войти в нее и разрушить стратегический железнодорожный мост у Барбоша.

27 апреля ниже Браилова было выставлено 10 гальваноударных мин в одну линию.

В некоторых случаях за недостатком мин наши паровые катера имитировали постановку мин.

По непонятным причинам турецкие броненосцы[65] начали крейсировать по Дунаю и обстреливать русские войска лишь с 21 апреля. Первоначально русские войска и минные заграждения прикрывались только полевой артиллерией, в основном 9-фунтовыми пушками.

^{Монитор «Сейфи»}

21 апреля четыре орудия 5-й батареи 11-й артиллерийской бригады вступили в бой с двумя турецкими броненосцами и заставили их отойти. 22 апреля турецкий броненосец подошел к Рени и открыл огонь по русской батарее с дальности 1600 метров. Четыре орудия 3-й батареи 11-й артиллерийской бригады открыли по броненосцу огонь и заставили его отойти вниз по Дунаю. Перестрелка между турецкими кораблями и русскими батареями продолжалась по 26 апреля, и этим закончилась артиллерийская дуэль между русскими полевыми орудиями и орудиями кораблей.

С 26 апреля на берегах Дуная началась установка осадных пушек. Первоначально вошло в строй девять батарей. У Рени установлено четыре 8,5-дюймовые пушки, две 24-фунтовые пушки и две 8-дюймовые мортиры, у Барбоша — четыре 6,03-дюймовые пушки, у Браилова — четыре 8,5-дюймовые пушки, шесть 24-фунтовых пушек и две 6-дюймовые мортиры.

29 апреля из Мачинского рукава Дуная вышел корвет «Люфти Джелиль» и направился к Браилову.

Две осадные батареи открыли по нему огонь. Первые 30 снарядов были выпущены мимо, но затем в корвет одновременно попало два снаряда, выпущенных из 24-фунтовой осадной пушки и из 6-дюймовой мортиры. Немедленно за попаданиями последовал взрыв корабля. Из 218 человек экипажа корвета спасся лишь один матрос, который вместе с флагом корвета был подобран русскими минными катерами.

После гибели корвета все корабли турок, дислоцированные в этом районе, укрылись в Мачинском рукаве.

В полночь с 13 на 14 мая минные катера «Цесаревич», «Ксения», «Джигит» и «Царевна» вышли из Браилова и вошли в Мачинский рукав. В 2 часа 30 минут ночи катера обнаружили турецкие корабли — монитор «Сейфи», броненосную канонерскую лодку «Фетх-уль-Ислам» и колесный пароход «Килиджи Али». Первым к «Сейфи» подошел катер «Царевич». Турки попытались обстрелять катер из кормовой пушки монитора, но пушка три раза дала осечку. (Хороший пример качества морской британской артиллерии). «Царевич» нанес удар шестовой миной в левый борт монитора. Раздался взрыв, и огромный столб воды обрушился на катер, едва не утопив его. Второй взрыв произвела шестовая мина катера «Ксения». Монитор затонул. Экипажи русских катеров потерь не понесли.

Утром 8 июня у острова Мечка русские минеры с лодок и плотов ставили минные заграждения. Турецкий колесный пароход «Эреклик» попытался помешать постановке. Но тут из-за камышей вышел минный катер «Шутка». Катер подвел шестовую мину под днище парохода, однако взрыва не последовало из-за порванных проводников. После этого «Шутка» рванула к румынскому берегу, а «Эреклик» полным ходом ушел к Рущуку

Последняя атака минных катеров на Дунае произошла 11 июня у села Фламунда. Три катера «Шутка», «Мина» и «Первенец» атаковали броненосную канонерскую лодку «Подгорица». «Шутка» и «Мина» подошли к борту канонерки, но из-за различных неисправностей не сумели взорвать мины. «Первенец» по неясным причинам держался в стороне. Катера «Мина» и «Шутка» получили несколько картечных и пулевых пробоин и кинулись к румынскому берегу. «Подгорица» двинулась за ними, и от гибели катера спасла конная 4-фунтовая батарея, открывшая с румынского берега огонь по канонерской лодке.

Несмотря на отдельные неудачи, минные заграждения, атаки минных катеров и артиллерийский огонь артиллерии практически парализовали действия турецкой флотилии к началу форсирования Дуная.

Русское командование решило переправить главные силы через Дунай в районе Зимницы — Систово, а чтобы ввести противника в заблуждение, была организована демонстрационная высадка в районе Галаца и Браилова XIV корпусом генерала Циммермана.

Корпус Циммермана численностью 18 тысяч человек при 78 полевых орудиях начал переправу 10 июня. Турок обмануть не удалось. В районе высадки оказалось только три тысячи турок с двумя орудиями. В ходе высадки русские потеряли 5 офицеров и 139 нижних чинов.

11 июня Циммерман занял Мачин, 14 июня — Тульчуи 16 июня — Бабадаг. Турки оставили Северную Добруджу без боя, и в 20-х числах июня XIV корпус дошел до линии Черноводы — Констанца, где остановился и простоял без всякой пользы всю войну.

^{Постановка мин на Дунае с барказа}

С 12 по 15 июня все русские батареи, расположенные на широком фронте по левому берегу Дуная, вели интенсивную бомбардировку турецких позиций и крепостей, расположенных на правом берегу Дуная. Батареи, расположенные у Журжево, с 12 по 16 июня вели огонь по батареям и укреплениям противника в Рущуке, израсходовав от 40 до 100 снарядов на орудие. Например, 2-я батарея 11-й артиллерийской бригады в течение 4-х часов израсходовала 110 снарядов. 13 июня батареи, расположенные у Корабия, Турну-Магурелли и Фламунда, обстреливали Никополь, израсходовав по 10 снарядов на орудие. Крепости Рущук и Никополь обстреливались не только днем, но и ночью, для чего впервые были применены для ночной стрельбы прожекторы, названные «электрическими фонарями».

14 июня, накануне форсирования Дуная главными силами, все русские батареи открыли огонь по противнику и вели его весь день. Особенно интенсивный огонь вели 18 артиллерийских батарей по крепости Никополь, где демонстрировалась подготовка форсирования главных сил. В городе возникло много пожаров. Ослабив свое внимание у Систово, турки готовились к отражению высадки десантов у Никополя.

Огонь артиллерии на широком фронте дезориентировал противника, который не сумел определить место форсирования главных сил, поэтому его силы остались разбросанными на широком фронте от Рушука до Никополя с главными группировками на флангах в значительном удалении от места переправы.

Для переправы основных сил были собраны четыре понтонных батальона и парк парусиновых понтонов. Для переправы артиллерии предназначались не только понтоны, но и плоты, каждый из которых состоял из девяти бревен длиной 28 м и толщиной 60—70 см, скрепленных между собой железными связями и прикрытых бревенчатой настилкой.

Против отряда русских в 17 батальонов, 6 сотен и 64 орудия турки имели в районе Систово 6 батальонов и 6 орудий. Кроме того, турки подготовили в инженерном отношении три батареи на 6 орудий каждая, вооружить которые предполагалось полевыми орудиями из отрядов, расположенных у Систово. В Рущуке, в 65 км от Систово, располагалось свыше 21 тысячи турок, а у Никополя, в 43 км от Систово, — еще 10 тысяч турок.

В ночь на 15 июня сосредоточение отряда закончилось. Для прикрытия района посадки на берег Дуная против Систово было выдвинуто пять 9-фунтовых батарей (40 орудий) и один пехотный полк. Батареи были хорошо замаскированы ветвями и листьями, чтобы с рассветом турки не могли их обнаружить. Открытие огня этим батареям разрешалось лишь после того, как первые эшелоны захватят плацдарм на южном берегу Дуная. На эти же батареи возлагалась задача прикрыть район форсирования от возможного удара турецких кораблей со стороны Рущука и Никополя. 1-я, 2-я и 3-я батареи 14-й артиллерийской бригады заняли огневые позиции ниже пароходной пристани, а левее заняли огневые позиции 2-я и 3-я батареи 9-й артиллерийской бригады.

Форсирование Дуная началось в 2 ч ночи 15 июня. Солдаты были в зимних черных мундирах, чтобы оставаться незаметными в темноте. Первый эшелон десанта высадился почти без потерь, но, начиная со второго эшелона, переправа проходила под жесточайшим огнем турок.

К 3 ч ночи на турецком берегу уже было три тысячи человек и два орудия горной батареи, а к 12 ч дня — 6 тысяч человек с четырьмя орудиями.

Активное участие в переправе русских войск принимали пароходы. Так, только за 15 июня пароход «Аннета» перевез свыше 20 тысяч солдат.

^{Переправа русских войск через Дунай у Зимницы 15 июля 1877 г.} 

Турки начали стягивать к месту переправы пехоту и артиллерию. Четыре турецких орудия заняли заранее подготовленную огневую позицию на высоте Тепе-Бунар, два — на восточной окраине Систово. С рассветом огонь противника усилился и был более эффективным.

Обеспечивая переправу, с северного берега открыла огонь русская артиллерия, направив его против турецких батарей. Батарея противника на высоте Тепе-Бунар была подавлена огнем трех батарей 14-й и одной батареи 9-й артиллерийских бригад, а батарея у Систово — огнем двух батарей 9-й артиллерийской бригады.

В ходе артиллерийской дуэли между русскими и турецкими батареями со стороны Рущука к участку форсирования подошел турецкий пароход с задачей воспрепятствовать переправе войск. Встреченный меткими выстрелами батарей 9-й артиллерийской бригады, пароход получил повреждения и отошел к Рущуку.

Подавив огонь турецких батарей, две батареи 9-й артиллерийской бригады перенесли огонь на пехоту противника. Огнем третьей батареи с дистанции 1600 м шрапнелью, а 2-й батареи с дистанции и 1800 м гранатами нанесли тяжелые потери противнику, последний вынужден был отступить, очистив пункт высадки, и дальнейшая переправа происходила вне огневого воздействия противника.

К исходу 15 июня на правом берегу Дуная было уже 29 батальонов, 16 полевых и 14 горных орудий и 60 казаков. Вопреки предсказаниям западных военных теоретиков, утверждавших, что за форсирование Дуная русским придется пожертвовать 25—30 тысячами человек, потери русской армии были ничтожны: убитыми, потонувшими и ранеными 748 человек и два утонувших орудия.

Успешное расширение захваченного плацдарма позволило русским не только производить переправу вне огневого воздействия противника, но и в короткий срок (к 19 июня) построить мост через Дунай в районе острова Адда, получивший название «Нижний», а к 28 июня — в районе острова Бужиреску, названный «Верхним».

Согласно азам стратегии и тактики в первые дни после высадки особенно важно интенсивно наращивать силы на плацдарме, перебрасывать туда пехоту, конницу, артиллерию, боеприпасы, питание и т.п. Однако русский главнокомандующий великий князь Николай Николаевич в ущерб этому затеял грандиозный спектакль. В полдень 16 июня к переправе подъехал Александр II с огромной свитой. Его Величество изволили сесть в понтон и переправиться на турецкий берег, где его ждал великий князь Николай Николаевич с не менее огромной свитой. Царь покатался на лошади, отслужил молебен, раздал положенное число крестов и к вечеру ретировался на румынский берег

Согласно плану, разработанному еще до войны, после форсирования Дуная русская армия должна была стремительно идти в южную Болгарию и далее на Константинополь.

Однако, форсировав Дунай, русские генералы испугались собственного успеха и решили подождать, оглядеться, а пока взять турецкие крепости Рущук и Никополь, то есть заняться тем, что губило успехи русских войск в прошлых кампаниях на Балканах. Турецкие крепости на Дунае были построены с единственной целью — воспрепятствовать форсированию реки русскими. Теперь же они потеряли всякое значение. При необходимости блокировать крепости могли небольшие русские отряды, регулярные войска Румынии и болгарские дружины.Тем не менее главные силы русских были по приказу Николая Николаевича разделены. 12-й и 13-й корпуса под начальством цесаревича составили Рущукский отряд, расположенный между реками Янтрой и Ломом, для обеспечения левого фланга армии. 9-й корпус приступил к осаде Никополя. Остальные войска сосредотачивались вокруг главной квартиры, перенесенной 25 июня в Царевицы. Передовой отряд под начальством генерала И. В. Гурко, был двинут в направлении к Тырнову и Балканам. Великий князь Алексей Александрович назначен главным начальником собранных на Дунае морских частей, а великий князь Владимир Александрович — командующим 12-м корпусом.

26 июня генерал-лейтенант Криденер получил приказ Николая Николаевича взять Никополь. В составе IX корпуса было две пехотные дивизии, три кавалерийских полка, Кавказская казачья бригада и 92 полевых орудия. Кроме того, для осады Никополя корпусу дополнительно придали 30 полевых и 33 осадных орудия.

Гарнизон крепости Никополь насчитывал около 8 тысяч человек. Артиллерия крепости состояла из 113 полевых и крепостных орудий, из которых 11 орудий были новыми, производства фирмы Круппа, а остальные орудия — устаревших систем.

В 4 часа утра 3 июля началась бомбардировка крепости. Днем русские выбили турок из нескольких редутов, окружавших крепость. На рассвете 4 июля должен был начаться штурм цитадели, но над Никополем был поднят белый флаг. В плен сдалось около 7 тысяч турок. Среди пленных было два генерала и 105 офицеров. Потери русских убитыми и ранеными при осаде Никополя составили: 1 генерал, 31 офицер и 1279 нижних чинов.

В крепости Никополь русские обнаружили две броненосные канонерские лодки «Искодра» и «Подгорица». Турки посадили их на мель и подожгли. Машины были исправны, не хватало нескольких деталей, похищенных турками. На канонерские лодки были направлены матросы с балтийского фрегата «Светлана». Недостающие детали машин были срочно доставлены из Франции. В пятидневный срок обе канонерки были приведены в полную боевую готовность. «Искодра» получила название «Систово», а «Подгорица» — «Никополь».

Увы, пользы от этих канонерок, которые в русском флоте числились мониторами, было мало. «Никополь» несколько раз обстреливал турецкие позиции, а «Систово» сделали брандвахтой у Никопольского моста. 30 ноября у Рушука «Никополь», сопровождаемый несколькими минными катерами, нос к носу столкнулся с турецкими монитором и двумя пароходами[66]. Сделав несколько выстрелов по турецким кораблям с расстояния 8 кабельтовых (1463 м) и «убедившись, что неприятельская флотилия не стреляет по нашим войскам», командир «Никополя» лейтенант Мякишин повернул назад, то есть попросту удрал.

2 октября лейтенант Дубасов спустил по течению несколько брандеров на турецкие суда, стоявшие в порту Силистрии. Атака не удалась.

27—28 июля была осуществлена успешная переброска малых кораблей из Одессы на Дунай через один из протоков в устье Дуная. Среди кораблей, переброшенных на Дунай, были шхуны «Лебедь» (вооруженная двумя 4-фунтовыми пушками), «Утка» (одна 9-фунтовая и одна 4-фунтовая пушка), пароход «Опыт» (две 4-фунтовые пушки) и две плавучие батареи (по две 6-дюймовые мортиры и одной 9-фунтовой пушке на каждой), а также четыре миноноски. Корабли, переводимые на Дунай, во время перехода морем прикрывались обеими «поповками» и пароходами «активной обороны».

В начале сентября таким же путем, но уже без сопровождения, на Дунай прибыли шхуна «Ворон» (три 6,03-дюймовые пушки), пароход «Сестрица» (две 4-фунтовые пушки) и три минных катера.

Таким образом, в нижнем течении Дуная русские располагали разнородной, но в целом довольно мощной флотилией.

На конец сентября русское командование запланировало совместное нападение на Сулин сухопутными силами и Дунайской флотилией. Силы турок были невелики, как в пехоте, так и в кораблях. Выше Сулина ближе к Черному морю стояли корветы «Хивзи Рахман» и «Микадем Хаир», а выше города — корветы «Неджили-Шевкет» и «Муини-Зафр».

Шансы русских на успех были близки к 100%. Но в самом Сулине стоял английский стационер «Кокатрик» («Cockatrice»). Серьезного боевого значения сия посудина не имела. Но русских генералов вновь охватил панический страх перед «просвещенными мореплавателями» — как бы чего не вышло. И генерал-лейтенант В. Н. Веревкин не придумал ничего более умного, чем за несколько дней сообщить командиру английского стационера не только сроки, но и детали атаки Сулина. Тот не замедлил поделиться информацией с туркам и, и к моменту атаки в Сулин пришла эскадра Гоббарта-паши, в составе которой было 9 броненосцев. В итоге захват Сулина был отменен.

Все же имело место несколько столкновений с турками. В ночь на 27 сентября пять русских шхун и пароходов подошли на две мили к Сулину. Навстречу им вышли турецкий броненосец и две канонерки. При этом небронированная канонерка «Сунна» (водоизмещение 200 т, вооружение —4 пушки) взорвалась на минном заграждении, поставленном накануне русскими катерами. Уцелевшие турецкие корабли отошли под артиллерийским огнем русских. Этот небольшой эпизод показывает низкий моральный дух турок в Сулине, и по нему легко представить ход борьбы за Сулин, если бы не предательство Веревкина.

К началу 1878 г. большая часть района Дуная была очищена от турок. В их руках осталось лишь несколько изолированных друг от друга анклавов: Сулин, Рущук и др.

К 1 января 1878 г. в состав русской Дунайской флотилии входили канонерские лодки «Никополь» и «Систово», 3 шхуны, 8 пароходов, 1 небронированная канонерская лодка, 2 мортирных плавбатареи, 5 миноносок и 24 минных катера. Личный состав флотилии состоял из 152 офицеров, 2422 нижних чинов и 52 человек вольнонаемных (машинистов, лоцманов и др.).

Глава 9ТРАГЕДИЯ ПОД ПЛЕВНОЙ

После взятия Никополя генерал-лейтенанту Криденеру логично было двинуться на никем не защищаемую Плевну. Плевна была узлом дорог, ведущих к Софии, к Ловче, к Шипкинскому перевалу и т.д. 5 июля разъезды 9-й кавалерийской дивизии донесли о движении к Плевне больших сил неприятеля. Это были войска Османа-паши, срочно переброшенные из Западной Болгарии. Первоначально у Османа-паши было 17 тысяч человек при 30 полевых орудиях.

Начальник штаба действующей армии генерал Непокойчицкий еще 4 июля послал Криденеру телеграмму: «...двинуть тотчас для занятия Плевны казачью бригаду, два полка пехоты с артиллерией».

5 июля генерал Криденер получил телеграмму от главнокомандующего, в которой он требовал немедленно занять Плевну и «прикрыться в Плевно от возможного наступления войск из Видцина». Наконец,

6 июля Непокойчицкий шлет еще одну телеграмму, в которой говорится: «Если не можете выступить тотчас в Плевно со всеми войсками, то пошлите туда немедленно казачью бригаду Тутолмина и часть пехоты».

Турецкие войска Османа-паши, совершая ежесуточно 33-километровый переход, за 6 суток преодолели 200-километровый путь, заняли Плевну, тогда как генерал Криденер не сумел преодолеть расстояние в 40 км. Выделенные, наконец, генералом Криденером части подошли к Плевне, но были встречены огнем конной разведки, в то время как войска Османа-паши расположились на окружающих Плевну возвышенностях и приступили к оборудованию на них позиций.

Когда-то Плевна имела небольшую крепость, но она была разрушена еще в 1810 г. отрядом графа Воронцова. До июля 1877 г. город укреплений не имел. Однако с севера, востока и юга Плевна прикрывалась господствующими высотами. Осман-паша возвел вокруг Плевны полевые укрепления, удачно использовав рельеф местности.

Для овладения Плевной Криденер послал отряд генерал-лейтенанта Шильдер-Шульднера, который лишь к концу дня 7 июля подошел к укреплениям турок. В отряде было 8600 штыков и сабель при 46 полевых орудиях.

8 июля Шильдер-Шульднер атаковал турок, но вынужден был отойти. В бою 8 июля, получившем название «Первая Плевна», русские потеряли убитыми и ранеными 75 офицеров и 2326 нижних чинов. По русским данным потери турок были менее двух тысяч человек.

Наличие в Плевне войск Османа-паши на удалении всего лишь двух переходов от единственной переправы у Систово взволновало великого князя Николая Николаевича, так как это угрожало всей русской армии и особенно войскам, выдвинутым за Балканы, и естественно, его штаб-квартире. Поэтому было принято решение разгромить войска Османа-паши (силы которого значительно преувеличивались) и овладеть Плевной.

^{Первая атака Плевны 8 июля 1877 г.}

К середине июля русское командование сосредоточило под Пленной 26 тысяч штыков и сабель, 160 пеших и 24 конных полевых пушек. При этом следует отмстить, что русские генералы не догадались окружить Плевну. К Осману-паше свободно подходили подкрепления, подвозились боеприпасы и продовольствие. К середине июля силы Османа-паши в Плевне увеличились до 22 тысяч человек с 58 орудиями. Как видим, русские войска не имели перевеса в численности, а почти тройной перевес в артиллерии не мог быть решающим, так как тогдашняя полевая артиллерия была бессильна при действии даже по грамотно сделанным земляным укреплениям полевого типа. Кроме того, артиллерийские начальники под Плевной не рисковали посылать пушки в первые ряды атакующих и в упор расстреливать защитников редутов, как это было у Карса.

Тем не менее 18 июля Криденер начал второй штурм Плевны. Штурм кончился катастрофой — было убито и ранено 168 офицеров и 7167 нижних чинов, в то время как потери турок не превосходили 1200 человек. В ходе штурма Криденер отдавал бестолковые приказы, артиллерия в целом действовала вяло и за весь бой израсходовала 4073 снаряда.

После «Второй Плевны» в русском тылу началась паника. В Систово приняли подходящих казаков за турок и уже собрались им сдаваться. Великий князь Николай Николаевич обратился к румынскому королю Карлу со слезной просьбой о помощи. Кстати, румыны и до этого предлагали свои войска, но канцлер Горчаков категорически не соглашался на переход румынами Дуная из-за каких-то хитрых политических интриг.

Турецкие паши имели возможность наголову разгромить русскую армию и выбросить остатки за Дунай. Но они тоже не любили рисковать, и тоже интриговали друг против друга. На несколько недель на театре боевых действий установилась позиционная война (при отсутствии сплошного фронта).

^{Вторая атака Плевны 18 июля 1877 г.}

19 июля Александр II, испуганный «Второй Плевной», издает Высочайшее повеление о мобилизации Гвардейского, Гренадерского корпусов, 24-й, 26-ий пехотных и 1-й кавалерийской дивизий, всего 110 тысяч человек и 440 орудий, которые, однако, не могли прибыть ранее сентября — октября. Кроме того, велено двинуть на театр войны уже мобилизованные 2-ю, 3-ю пехотные дивизии и 3-ю стрелковую бригаду, но и эти части не могли прибыть ранее середины августа.

До прибытия подкреплений было решено ограничиться обороной на всем театре войны.

К 25 августа к Плевне были стянуты значительные силы русских и румын. 75 500 штыков, 8600 сабель и 424 орудия, из которых более 20 были осадными. Силы турок составляли 29 400 штыков, 1500 сабель и 70 полевых орудий. 30 августа состоялся третий штурм Плевны. Дата штурма была приурочена ко дню тезоименитства царя. Наблюдать за штурмом прибыли лично Александр II и великий князь Николай Николаевич.

Генералы не позаботились о массировании артиллерийского огня, мортир под Плевной было единицы, в результате огонь противника подавлен не был, и войска понесли огромные потерн. Штурм был отбит. Русские потеряли убитыми и ранеными двух генералов, 295 офицеров и 12 471 нижних чинов, их союзники румыны потеряли около трех тысяч человек. Турки потеряли тоже три тысячи человек.

^{Третья атака Плевны 30 августа 1877 г.}

«Третья Плевна» произвела ошеломляющее впечатление на армию и на всю страну. 1 сентября Александр II созвал в местечке Порадиме военный совет. На совете главнокомандующий великий князь Николай Николаевич предложил немедленно уходить за Дунай. В этом его фактически поддержали генералы Зотов и Массальский, но военный министр Милютин и генерал Левицкий категорически выступили против отступления. После долгого размышления Александр II согласился с мнением Милютина и Левицкого. Было решено вновь перейти к обороне, до прибытия новых подкреплений.

Тем не менее Осман-паша сознавал свое рискованное положение в импровизированном плевненском лагере и просил разрешения отступить, пока его там не блокировали. Ему, однако, было предписано оставаться в Плевне. Из гарнизонов Западной Болгарии была сформирована в Софийском районе армия Шевкета-паши, которую предполагалось направить к Осману. 8 сентября Шевкет-паша двинул в Плевну дивизию Ахмета-Хивзи (10 тысяч штыков при 12 орудиях) с громадным продовольственным транспортом. Сбор этого транспорта прошел незамеченным, а когда вереницы этих обозов протянулись мимо массы нашей конницы (6 тысяч сабель, 40 орудий), бездарный и робкий ее начальник генерал Крылов не решился их атаковать. Ободренный этим, Шевкет-паша 23 сентября двинул еще один транспорт, с которым отправился и сам, причем от Телиша всю охрану составлял всего один кавалерийский полк! Крылов пропустил транспорт и самого Шевкета-пашу, проехавшего со слабым конвоем обратно из Плевны в Софию. Попустительством Крылова армия Османа-паши была снабжена продовольствием на два месяца!

15 сентября под Плевну прибыл генерал Тотлебен, вызванный царской телеграммой из Петербурга. Объехав позиции, Тотлебен категорически высказался против нового штурма Плевны. Вместо этого он предложил наглухо заблокировать город и уморить турок голодом. (С чего следовало сразу начинать!)

К началу октября Плевна была полностью заблокирована. К середине октября под Плевной русские сосредоточили 170 тысяч человек против 47 тысяч у Османа-паши.

Для дублирования Плевны турки создали 35-тысячную, так называемую «Софийскую армию» во главе с Мехмедом-Али. Мехмед-Али медленно двинулся к Плевне, но 10-11 ноября его части были отброшены у Новагана западным отрядом Гурко. (У Гурко было тоже 35 тысяч человек.) Гурко хотел преследовать и добить Мехмеда-Али, но великий князь Николай Николаевич запретил это. Обжегшись на молоке у Плевны, великий князь теперь дул на воду.

К середине ноября в блокированной Плевне боеприпасы и продовольствие оказались на исходе. В ночь на 28 ноября Осман-паша оставил Плевну и пошел на прорыв. 3-я Гренадерская дивизия, энергично поддерживаемая нашей артиллерией, остановила турок. К середине дня к месту боя подошли основные силы русских. Раненый Осман-паша отдал приказ о сдаче. Всего сдалось в плен 1.0 пашей, 2128 офицеров, 41 200 нижних чинов. Взято 77 орудий. Турки потеряли убитыми и ранеными около шести тысяч человек. Русские потери в этом бою не превосходили 1700 человек.

^{Блокада Плевны и попытка прорыва Османа-паши}

Упорное сопротивление Османа-паши в Плевне стоило русской армии огромных потерь в живой силе и пятимесячной задержки в наступлении. Причиной трагедии под Плевной является безграмотность ряда русских генералов. Особо это касается артиллерии. Наши генералы просто не знали, что делать с большим числом полевых орудий, хотя могли бы хоть вспомнить, как Наполеон в решающей точке поля боя собирал батареи по 200—300 орудий и буквально сметал противника артиллерийским огнем. С другой стороны, появление дальнобойных скорострельных винтовок и эффективной шрапнели сделали практически невозможной пехотную атаку неподавленных укреплений. А надежно подавить даже земляные грамотно созданные укрепления полевые пушки физически не могут. Для этого нужны мортиры или гаубицы калибра 6—8 дюймов. И такие мортиры в России были. В западных крепостях России и осадном парке Брест-Литовска без дела находилось около 200 6-дм мортир обр. 1867 г. Эти мортиры были достаточно мобильны, и легко было перебросить под Плевну даже сотню их. Кроме того, в осадной артиллерии Дунайской армии имелось к 1 июня 1877 г. 16 — 8-дюймовых и 36 — 6-дюймовых мортир обр. 1867 г. Для борьбы с пехотой и артиллерией, укрывшихся в земляных укреплениях, можно было использовать и единственное в России орудие ближнего боя — полупудовые гладкие мортиры, сотни которых имелись в крепостях и осадных парках. Дальность стрельбы их была невелика — всего 960 м, но полупудовые мортиры легко помещались в траншеи, на поле боя переносились расчетом вручную. Их можно считать прообразом минометов.

^{3-фунтовая горная пушка обр. 1867 г. на деревянном лафете. Рис. А.Е. Лютова}

Турки не имели мортир, и русские 8-дюймовые и 6-дюймовые мортиры с закрытых позиций могли практически безнаказанно расстреливать турецкие укрепления. После 6-часовой непрерывной бомбардировки успех штурмовавших войск мог быть гарантирован. Особенно если бы 3-фунтовые горные и 4-фунтовые полевые пушки поддерживали бы наступающих огнем, передвигаясь в передовых порядках пехоты на конной или людской тяге.

Между прочим, еще в конце 50-х годов XIX века под Петербургом на Волковом поле были произведены испытания химических боеприпасов. Бомбы от полупудового (152-мм) единорога были снаряжены цианистым какодилом. В одном из опытов бомба была взорвана в срубе, где находилось двенадцать защищенных от осколков кошек. Через несколько часов пришла комиссия во главе с генерал-адъютантом Баранцевым. Все кошки неподвижно лежали на полу глаза их слезились, но ни одна не сдохла. После сего Баранцев написал резолюцию, где говорилось, что химические боеприпасы применять невозможно ни сейчас, ни в будущем. Генерал-адъютанту не пришло в голову, что не всегда надо убивать противника. Иногда достаточно вывести его из строя или заставить бежать, бросив оружие. Видимо, в роду у генерала действительно были бараны. Нетрудно предположить эффект от массированного применения химических снарядов под Плевной. При отсутствии надежных противогазов даже полевой артиллерии по силам заставить замолчать любую крепость.

Под Плевной, да и в другие периоды войны, бедствием русской армии было нашествие титулованной саранчи. Перед началом войны главнокомандующий действующей армии великий князь Николай Николаевич обратился с письмом к Александру II, где аргументировано доказывал нежелательность пребывания царя в армии, а также просил не посылать в армию великих князей. Александр II ответил брату, что «предстоящий поход имеет религиозно-народный характер» и он «не может оставаться в Петербурге», в распоряжения главнокомандующего вмешиваться не будет, а займется награждением отличившихся военнослужащих, посещением раненых и больных. «Я буду братом милосердия», — закончил письмо Александр.

Во второй просьбе Александр также отказал. Ввиду особого характера похода, отсутствие в армии великих князей может быть понято общественным мнением как уклонение их от исполнения патриотического и военного долга. «Во всяком случае, — писал Александр II, — Саша[67], как будущий Император, не может не участвовать в походе, и я хоть этим путем надеюсь сделать из него человека».

Александр II все-таки поехал в армию. Там же оказались цесаревич, будущий император Александр III, великие князья Владимир Александрович, Алексей Александрович, Сергей Александрович, Константин Константинович и другие. Все они лезли командовать или, в крайнем случае, советовать. В русской истории налет титулованной саранчи всегда означает, что война считается легкой и гарантированно успешной. В 1812 г. в армии Кутузова не было ни одного великого князя. 31 марта 1904 г. японцы устроили холодную ванну великому князю Кириллу Владимировичу, после чего он сел на поезд и драпанул уехал от Порт-Артура и «макак». Больше ни один великий князь не был ни во 2-й и 3-й тихоокеанских эскадрах, ни в маньчжурской армии. Естественно, ни один великий князь не сидел в окопах Первой мировой войны, хотя их тогда стало уже раза в два больше, чем в 1877 г.

Беда от царя и великих князей была не только в некомпетентных советах. С каждым из них ехала огромная свита, лакеи, повара, собственный конвой и т.д. С императором в армии постоянно присутствовали министры — военный, внутренних и иностранных дел, и постоянно наезжали другие министры. Пребывание царя в армии обошлось в полтора миллиона рублей. И дело не только в деньгах — на театре военных действий не было железных дорог, их впервые увидели в районе Адрианополя. В армии были постоянные перебои со снабжением, не хватало лошадей, волов, фуража, повозок и т.п. Ужасные дороги были забиты войсками и транспортом. Надо ли объяснять, какую сумятицу вносили тысячи лошадей и повозок, обслуживающие царя и великих князей.

Принц А.П. Ольденбургский, скучая по своей супруге, организовал даже эстафетную почту из действующей армии до Петербурга и при этом хвалился, что она работает лучше, чем государственная.

В армию к титулованным особам зачастили их «походные жены». К Александру II приезжала Катенька Долгорукая, к великому князю Николаю Николаевичу — балерина Числова. Любовь любовью, но обе дамы быстро нашли общий язык с интендантами и поставщиками и хорошо обеспечили не только себя, но и свое многочисленное потомство. Слухи о похождениях этих дам доходили до передовой. В армии ходили анекдоты о главнокомандующем вроде того, что Вещий Олег прибил к вратам Царьграда свой щит, а Николай Николаевич на вратах его хотел повесить кружевные панталончики мадемуазель Числовой.

Глава 10ОБОРОНА ШИПКИНСКОГО ПЕРЕВАЛА

Через Шипкинский перевал шла самая короткая дорога между северной частью Болгарии и Турцией. Все другие перевалы или проходы в Балканских горах были менее удобны для прохода войск. Турки понимали стратегическое значение перевала, и он был занят шеститысячным отрядом Халюсси-паши при девяти орудиях. Для захвата перевала русское командование сформировало два отряда — Передовой отряд в составе 10 батальонов, 26 эскадронов и сотен при 14 горных и 16 конных орудиях под командованием генерал-лейтенанта Гурко и Габровский отряд в составе 3 батальонов и 4 сотен при 8 полевых и двух конных орудиях под командованием генерал-майора Дерожинского.

Первый отряд перешел Балканы через труднопроходимый Хаинкиойский перевал и к исходу 5 июля 1877 г. вышел с юга к Шипкинскому перевалу. На рассвете 6 июля Передовой отряд атаковал турок на Шипкинском перевале с тыла, а Габровский отряд наступал с фронта. Целый день бой шел с переменным успехом, а в ночь с 6 на 7 июля турки бежали в горы. Турки бросили все свои 9 пушек, из которых два горных орудия были повреждены, а шесть 8-см пушек Круп па и одно горное орудие были в полной исправности, да еще с большим запасом боеприпасов.

^{Общий ход боевых действий на Балканах в 1877—1878 гг.}

Турецкое командование решило во что бы то ни стало вернуть контроль над Шипкинским перевалом. К перевалу двинулась армия Сулейман-паши. В составе армии насчитывалось 48 батальонов, 5 эскадронов, несколько тысяч башибузуков и 8 батарей, всего 27 тыс. человек при 48 орудиях.

8 ночь с 8 на 9 августа турки подошли к перевалу. К этому времени перевал защищали 6 тысяч русских солдат и болгарских дружинников при 27 орудиях, в числе которых было по восемь 9-фунтовых и восемь 4-фунтовых полевых, четыре 3-фунтовых горных, шесть 8-см стальных крупповских пушек и одно горное турецкое орудие. В Габрово в качестве ближайшего резерва Шипкинского отряда находился 35-й пехотный Брянский полк 9-й пехотной дивизии, две дружины болгарского ополчения, одна сотня и взвод 10-й донской казачьей батареи, общей численностью около 3 тыс. человек при двух конных орудиях.

Позиция на Шипке, занятая русскими, представляла собой вытянутый вдоль габровской дороги неправильный четырехугольник, короткие стороны которого колебались от 60 до 200 м, а длинные — до 2000 м. Позиция включала в себя гору Св. Николая с юга, затем горы Волынскую и Шипку с ее юго-восточным и юго-западным отрогами. Последний в силу расположения и особого значения в системе обороны получил название горы Центральной. Позиция имела почти круговой фронт: на восток, юг и запад. Склоны образующих ее гор были крутые, скалистые, с редким растительным покровом, что делало позицию очень труднодоступной для атаки. Гора Св. Николая командовала над всей окружающей местностью, кроме гор Малого Бередка и Лысой, которые превышали ее на 24 и 8 м соответственно. Это обеспечивало, с одной стороны, хороший обзор с позиции всей окружающей местности, а с другой — просмотр самой позиции с отдельных высот в вероятном расположении противника. Русскими войсками были возведены примитивные земляные укрепления.

9 августа турки предприняли штурм русских позиций. Русские батареи буквально засыпали турок шрапнелью.

Тем не менее турки бросали в бой все новые силы. 10—14 августа турецкие атаки чередовались с контратаками русских. В итоге туркам так и не удалось сбить русских с Шипкинского перевала. За 6 дней боев русские потеряли двух генералов, 108 офицеров, 3338 нижних чинов. По турецким данным турки потеряли 233 офицера и 6527 нижних чинов, по русским данным потери турок были в два раза больше.

Дальнейшая борьба за перевал свелась к дуэлям русской и турецкой артиллерии, за которыми следовали атаки турецкой пехоты. Ни русская, ни турецкая артиллерия не могла разрушить каменно-земляные укрепления друг друга и заставить замолчать орудия противника. Естественно, что атаки турок успешно отражались шрапнелью, а в отдельных случаях в дело шла и картечь.

Любопытно, что наибольший ущерб русским наносили не новейшие крупповские пушки, а 14-орудийная мортирная батарея, находившаяся в 800 м от русских позиций. На вооружении батареи были гладкоствольные медные 2- и 5-пудовые мортиры — оружие «времен очаковских и покоренья Крыма».

В начале сентября к русским прибыли четыре 6-дюйм о вые мортиры обр. 1867 г., которые впервые открыли огонь 10 сентября. Стрельба велась с закрытых позиций и была достаточно эффективна. Так, 8 октября две 6-дюймовые мортиры открыли огонь по «Девятиглазой» турецкой батарее, при третьем выстреле было поражено орудие противника.

Шипкинское «сидение» продолжалось около шести месяцев, с 7 июля по 18 декабря 1877 г. С известной натяжкой можно сказать, что Шипка была Плевной для турок.

Глава 11ПОХОД НА СТАМБУЛ

В конце концов, русские войска перешли Балканы через ряд других перевалов — Чурьякский, Умургашский и т.д. Особую трудность переход составил для артиллерии. Вследствие большой крутизны подъема и гололедицы лошади, тащившие орудия и зарядные ящики, спотыкались и падали, останавливая и увлекая за собой все остальные упряжки. Поэтому они были выпряжены, и транспортировка артиллерийских батарей была возложена на прислугу батарей и пехотные подразделения.

Половина пехотной роты отдавала винтовки другой половине и шла тащить пушки. Для буксировки 4-фунтовой полевой пушки требовалась полурота, другая полурота тащила зарядный ящик, причем снаряды и заряды из ящика были вынуты, и их тащила еще одна полурота. Каждые полчаса происходила замена — полурота «бурлаков» шла меняться с полуротой, несшей по две винтовки.

Кое-где орудия везли на импровизированных санях. На очень крутых склонах «орудия и зарядные ящики спускали на канатах, навивая их на деревья и постепенно опуская»... За сутки колонна проходила 4—5 км, причем на сон и отдых солдатам отводилось не более 4-х часов.

23 декабря генерал Гурко без боя занял Софию. Город был сильно укреплен турками, но они предпочли обороне бегство.

26 декабря русские войска, двигаясь от Шипки, подошли к деревне Шейново, где сосредоточилась армия Вессель-паши. Входе двухдневного встречного боя Вессель-паша был окружен и 28 декабря сдался с 31 тысячью солдат. Потери русских были сравнительно невелики — 5123 человека убитыми и ранеными.

Переход русскими Балкан произвел на турок ошеломляющее впечатление. Сулейман предложил оттянуть от Шипки к Адрианополю войска Весселя, пока не поздно, но его не послушали — погубив уже армию Османа, Сераскириат губил армию Весселя. Султан назначил главнокомандующим военного министра Реуфа, а Сулейману повелел вступить в непосредственное командование Западной турецкой армией. Сулейман успел сосредоточить между Софией и Филиппополем до 50 тысяч человек со 122 орудиями, а у Ени-Загры находилось еще 25 тысяч человек Мехмеда-Али. Однако, получив 29 декабря известие о капитуляции у Шипки армии Весселя, Реуф окончательно пал духом, испугавшись за Константинополь. Сулейману и Мехмеду-Али было предписано немедленно отступить к Адрианополю, а командовавшему вместо Сулеймана Восточной армией Неджибу приказано оставить в Добрудже и «четырехугольнике» лишь войска, необходимые для удержания крепостей, погрузив остальные в Варне на корабли для отправки в Константинополь. Порта рассчитывала успеть сосредоточить 120 тысяч у сильной Адрианопольской крепости (чем надеялась задержать наступление русских). Одновременно она просила Англию о мирном посредничестве, но Россия отвергла представление Лондонского кабинета, предложив Порте, буде того пожелает, самой обратиться за аманом, то есть просить пощады.

^{Переход русских войск через Балканы} 

Отойти к Адрианополю удалось лишь одному Мехмеду-Али. Сулейман спешно отступил 30 и 31 декабря на Татар-Базарджик. Гурко намеревался здесь его окружить, но в ночь на 2 января турецкая армия ускользнула от охвата; перешла реку Марицу, уничтожив за собой мост, и вечером 2 января сосредоточилась у Филиппополя.

Сулейман решил дать отдохнуть своим войскам у Филиппополя, а в случае, если русские его атакуют, принять бой. Это последнее решение привело в ужас подчиненных паши, просивших его не рисковать последней турецкой армией, но переубедить «сердарь-экрема» им не удалось. 2 января вечером авангард Гурко (граф Шувалов с павловцами и гвардейскими стрелками) перешел в темноте, по грудь в воде и в 8-градусный мороз, широкую и быструю реку Марицу, по которой уже шел лед. 3 января тем же путем перешла остальная часть 2-й гвардейской дивизии. Переправившиеся войска весь день вели бой, в общем нерешительный, ожидая развертывания главных сил. Сулейман, заметив опасность, приказал безотлагательно отступить, но было уже слишком поздно. 4 января утром русские овладели Филиппополем, форсируя ледяную Марицу везде, где были броды, а вечером лейб-гвардии Литовский полк, ворвавшись в самую середину отступавшей турецкой армии у Карагача, внезапной ночной атакой уничтожил пехотную бригаду и захватил 23 орудия. 5 января турецкая армия свернула прямо на юг, причем две дивизии, потерявшие связь с главными силами, были уничтожены. Главным силам удалось оторваться от русских. Наша конница под начальством генерала Скобелева 1-го (отца) выясняла весь день 6 января направление отступления неприятеля, и утром 7 января турки были настигнуты у Караджалара лихим 30-м Донским полком Грекова, атаковавшим полторы турецкие дивизии и захватившим всю оставшуюся у турок артиллерию — 53 орудия. Этим блистательным делом и закончилось преследование разбитой под Филиппополем армии Сулеймана, лишившейся 20 тысяч человек (двух пятых состава) и всей артиллерии (114 орудий). В Константинополе долго не знали, где находятся ее остатки. К 15 января они собрались у Карагача и оттуда морем были перевезены частью на Константинополь, частью на Галлиполи. Русские потеряли у Филиппополя 41 офицерам 1209 нижних чинов.

Таким образом, Гурко вывел из строя последний оплот Оттоманской империи — армию Сулеймана. Остатки ее бежали к морю, но добить их не пришлось — генерал Гурко получил предписание главнокомандующего дать изнуренным войскам 3—4 дня отдыха, а затем двинуться на Адрианополь.

Пока Гурко громил турок у Филиппополя, центр нашей армии, не теряя времени, пожинал плоды шейновской победы. В авангарде Скобелева шли 1-я кавалерийская дивизия и герои Шипки —орловцы и Железные стрелки. Сразу оценив обстановку, сложившуюся на театре войны, Скобелев, немедленно по занятии 1 января Эски-Загры, двинул в глубокий рейд на Адрианополь имевшуюся у него конницу — три полка 1-й кавалерийской дивизии под командованием генерала Струкова.

Этот блистательный рейд решил кампанию. 2 января московские драгуны заняли важнейший железнодорожный узел театра войны — Семенли, отрезав армию Сулеймана от Адрианополя и предрешив ее разгром. Девять русских эскадронов нарушили все стратегические расчеты Турции. Неутомимый Струкор громил тылы противника, захватывал обозы, огромные склады продовольствия и снаряжения и 6 января стоял уже в Мустафа-Паше, в кавалерийском полупереходе от Адрианополя.

^{Сражение у Шейнова 26 декабря 1877 г.}

8 января была без боя захвачена сильная крепость Адрианополь. В крепости было 70 исправных орудий.

Турецкое командование обратилось к главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу с просьбой о перемирии. К этому времени турецкая армия была полностью деморализована. Русские имели возможность занять Константинополь и район Дарданелл без особого труда. Но тут вмешалась Англия. Британский флот стоял в Безикской бухте вблизи у входа в Дарданеллы. Подстрекаемая Англией Австрия заявила, что она разорвет отношения с Россией. Но император Франц-Иосиф не решился, несмотря на сильный нажим англичан, объявить мобилизацию. Напомним еще раз, что в России за всю войну так и не была объявлена всеобщая мобилизация, то есть большая часть войск так и не была мобилизована.

В ходе боевых действий в 1877 г. у русских генералов и политиков постоянно вызывала сильную головную боль угроза Австрии нанести удар по Румынии и Бессарабии и полностью прервать растянутые коммуникации нашей действующей армии. Это было по силам австрийской армии. Другой вопрос, что две трети русской армии не были задействованы в турецкой кампании, и их было достаточно, чтобы раздавить лоскутную империю.

Взятие Константинополя могло полностью исключить угрозу австрийцев нашим коммуникациям. В этом случае боевая мощь русской армии резко возрастала. Вместо тысячи километров ужасных дорог от Бессарабии до Адрианополя любой груз мог быть оперативно доставлен по железной дороге до Одессы, Севастополя или портов Азовского моря, а затем за сутки на пароходе или за 2—3 суток на паруснике переброшен в Константинополь. Таким образом, 8-дюймовые мортиры из Брестской или Иван городской крепостной артиллерии, снаряды, изготовленные петербургскими заводами, и мобилизованные резервисты из Нижегородской губернии могли быть доставлены за неделю в Проливы.

Русская береговая артиллерия из Севастополя, Одессы, Керчи и Очакова могла быть за одну-две недели переброшена к Дарданеллам. Половины ее было бы достаточно, чтобы отразить атаку всего британского флота. В принципе, в узких проливах английские броненосцы могли быть расстреляны даже 6-дюймовыми мортирами обр. 1867 г. Тонкие броневые палубы английских броненосцев (25—75 мм) не могли выдержать попадания бронебойных мортирных бомб.

И это не авторские фантазии. В конце концов, русское командование отдало приказ о переброске тяжелой артиллерии в Босфор. Но сделало это на четыре месяца позже, чем следовало, и очень бестолково. 31 марта 1878 г. в Керченской крепости начали погрузку на корабли пяти 11-дюймовых пушек, пяти 9-дюймовых пушек, шести 9-дюймовых мортир и девяти 6-дюймовых мортир, как говорилось в приказе: «... для отправления их по назначению». Куда же береговые орудия назначались, в приказе было дипломатично опущено. Однако вскоре было получено распоряжение о выгрузке орудий и возвращении их на батареи Керченской крепости.

По приказу главнокомандующего в Галаце начали погрузку на суда орудий береговой и осадной артиллерии, оставшейся после захвата крепостей на Дунае. К 16 апреля 1878 г. на пароход «Одесса» и шхуны «Ингул» и «Салгир» было погружено восемь 8,5-дюймовых пушек, одна 8-дюймовая свинтная пушка, одна 9-дюймовая свинтная мортира, десять 6-дюймовых пушек дальнего боя (в 190 пудов) и двадцать 9-фунтовых пушек. Суда готовы были двинуться к Босфору, но 17 апреля поступил приказ об отмене похода.

В узкостях Босфора и Дарданелл даже «поповки», бесполезные в открытом море, могли на равных потягаться с английскими броненосцами. В проливах с гористыми берегами пароходы «активной обороны», вооруженные 6-дюймовыми мортирами, и мортирные плавбатареи могли представлять смертельную опасность для броненосцев.

В январе — марте 1878 г. несколько русских пароходов было подготовлено к постановкам мин в проливе Босфор.

В декабре — январе проливы могли быть легко заняты русскими войсками, и в течение буквально нескольких недель, а то и дней стать неприступной крепостью.

Но для этого нужно было иметь политическую волю. А ее не было ни у Александра II, ни у его приближенных. Царь отдавал противоречивые приказы то готовиться к занятию Константинополя, то стоять и выжидать. Русские подошли на 15 км к Царьграду и там остановились как вкопанные.

Тем временем турки стали оправляться от поражений и наращивать силы в районе Стамбула. 3 февраля английская эскадра адмирала Горнби в составе четырех броненосцев и одного парохода вошла в Мраморное море и стала у Принцевых островов вблизи Стамбула.

Узнав о движении британского флота, царь 10 февраля хотел было приказать главнокомандующему ввести войска в Константинополь. Горчаков и военный министр Милютин возражали, и царь изменил свое решение: лишь высадка английского десанта должна была явиться сигналом для оккупации турецкой столицы. Но когда советники ушли, Александр II, оставшись один, снова передумал и опять склонился к тому, чтобы занять Константинополь. Кончил же он совершенно неожиданным решением: протелеграфировал главнокомандующему один за другим оба приказа.

Любопытно, что англичане вошли в Дарданеллы не по просьбе турок, а вопреки их желанию. Султан даже официально протестовал. Но Дарданелльские форты молчали, то ли по приказу из Стамбула, то ли из-за повсеместного беспорядка, царившего тогда в турецкой армии (вспомним взятие Адрианополя!)

Дело в том, что турки боялись Англию ничуть не меньше, чем Россию. Идея столкнуть лбами британского льва и русского медведя была заманчива для султана, но в финале наверняка исключалось возвращение к «status quo» и прежним турецким границам, вопрос заключался только в том, кто и сколько отхватит от турецкой территории.

^{Балканские государства в 1877—1878 гг.}

С учетом вышесказанного, русская дипломатия имела реальный шанс договориться с турками. Ведь по большому счету России был не нужен Константинополь. Мало того, включение этого города в состав Российской империи принесло бы много бед и правительству, и народу. России вполне было достаточно и нескольких баз в обоих проливах, гарантирующих безопасность южных границ — подбрюшья России. Вот и все!!! При наличии баз в Проливах Батум и Карс становились ненужными России. Мало того, в этом случае появление независимых славянских государств, к чему ранее стремилась Россия, стало бы ей невыгодным. Взамен Проливов России было достаточно потребовать от Турции декларации о правах славян, и оставить ее в границах 1876 г. Остановить распад своей империи турки могли лишь союзом с Россией. Только она могла стать гарантом территориальной целостности Турции, включая Египет, Ливию, Кипр и т.д.

Но тут русская дипломатия даже не попыталась договориться с турками по-хорошему. Вместо этого Россия навязала Турции мир, невыгодный обоим государствам. Мирный договор был подписан 19 февраля 1878 г в местечке Сан-Стефано под Константинополем.

Саи-Стефанский договор расширял территорию Болгарии по сравнению с границами, намеченными Константинопольской конференцией. Ей передавалась значительная часть Эгейского побережья. Болгария становилась княжеством в номинальной вассальной зависимости от султана, простиравшимся от Дуная и Черного моря до Эгейского моря на юге и албанских гор на западе. Турецкие войска лишались права оставаться в пределах Болгарии. В течение двух лет ее должна была занимать русская армия.

Сан-Стефанский договор предусматривал также полную суверенность Черногории, Сербии и Румынии, предоставление Черногории порта на Адриатике, а румынскому княжеству — Северной Добруджи, возвращение России Юго-Западной Бессарабии, передачу ей Карса, Ардагана, Баязета и Батума, а также некоторые территориальные приобретения для Сербии и Черногории. В Боснии и Герцеговине должны были быть проведены реформы в интересах христианского населения, равно как на Крите, в Эпире и Фессалии. Турция должна была уплатить контрибуцию в размере 1 миллиарда 410 млн. рублей. Однако большая часть этой суммы покрывалась за счет территориальных уступок со стороны Турции. Фактической уплате подлежало 310 млн. рублей. Вопрос о Проливах в Сан-Стефано не ставили.

Сан-Стефанский мир не понравился Европе, и русская дипломатия имела глупость согласиться на пересмотр его на Берлинском конгрессе. Конгресс открылся 13 июня 1878 г. в Берлине. Участвовали в нем только Германия, Россия, Англия, Австро-Венгрия, Франция, Италия и Турция. Представители Балканских государств были допущены в Берлин, но они не являлись участниками конгресса. Делегации великих держав возглавлялись министрами иностранных дел или же премьерами — Бисмарком, Горчаковым, Биконсфильдом, Андраши, Вашингтоном и Корти. Согласно принятым решениям приобретения России сводились к Карсу, Ардагану и Батуму. Баязетский округ и Армения до Саганлуга возвращались Турции. Территория Болгарского княжества урезывалась вдвое. Особенно неприятно для Болгарии было то, что ее лишили выхода в Эгейское море.

Зато существенные территориальные приращения получили невоевавшие страны. Австро-Венгрия получила в управление Боснию и Герцеговину. Англия — турецкий остров Кипр. Кипр имеет стратегическое значение в восточной части Средиземного моря. В течение почти 100 лет он использовался англичанами в агрессивных целях. Несколько английских баз и поныне остаются на острове.

Так закончилась Русско-турецкая война 1877—1878 гг., стоившая столько крови и страданий русскому народу.

В январе 1878 г. был упущен момент, который мог бы изменить всю дальнейшую историю России. Да и самому себе в январе 1878 г. Александр II подписал смертный приговор. «Народная воля» выступила против царя, освободившего крестьян, но отнявшего у них землю, царя-реформатора, начавшего судебную, земскую и другие реформы, но затем свернувшего их. Но самые ультрареволюционеры не рискнули бы поднять руку на царя, водрузившего крест над Святой Софией. Царям-неудачникам любой проступок ставят в вину, но победителям прощают все. Петр I убил сына и женился на неразведенной чухонке, Екатерина II убила двух императоров, один из которых был ее мужем, и официально завела институт фаворитов. Тем не менее, они вошли в историю как Петр Великий и Екатерина Великая, и даже большевики вынуждены были отдавать им должное (см. к/ф «Петр Первый» и «Адмирал Ушаков»).

Александр II тоже имел шанс стать Великим, короновать свою фактическую жену Екатерину Долгорукую и сделать ее сына Георгия Александровича наследником престола.

Глава 12БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЗАКАВКАЗЬЕ

Кавказский театр военных действий считался второстепенным. В этом были единодушны и русские, и турецкие генералы. Соответственно, обе стороны ставили перед собой ограниченные задачи.

Для русской армии конечной целью боевых действий на Кавказе было взятие крепостей Каре и Эрзерум.

Задачей турецкой армии было проникновение на Кавказ с целью поднять мятеж горных мусульманских племен, неприязненно относившихся к России.

Особенностью войны на Кавказском театре военных действий было широкое использование обеими сторонами иррегулярных войск, набранных из местных жителей. В подавляющем большинстве это были конные отряды, ну, если говорить честно, просто банды, в которые люди шли, чтобы отомстить русским или туркам за старые обиды, ну и, разумеется, пограбить. Личный состав таких бандформирований хорошо владел оружием и смело действовал в рассыпном конном бою, но пасовал перед регулярной пехотой, а, попав под огонь артиллерии, немедленно обращался в бегство. Турки набирали иррегулярные войска из абхазов, аджарцев, курдов и других представителей различных горных племен, а русские — из курдов, армян и т.д.

Русское командование решило вести войну в Закавказье исключительно силами Кавказского военного округа. Причем, из семи дивизий округа против турок решено было использовать только четыре, а три дивизии должны были поддерживать порядок в тылу, то есть устрашать горцев.

21 сентября 1876 г. было получено распоряжение военного министра о переводе на военное положение четырех пехотных дивизий, осадной артиллерии, дислоцированной в крепости Александрополь, и ряда туземных формирований.

Кавказская армия, отмобилизованная в основном за пять с половиной месяцев, к 12 апреля 1877 г. выросла до 160 тысяч человек, в том числе до 123 тысяч штыков и сабель.

В состав полевой артиллерии входило 9-фунтовых пушек — 168, 4-фунтовых пеших пушки — 192, 4-фунтовых конных пушек — 56 и 3-фунтовых горных пушек — 40. Итого 456 орудий.

На 12 апреля 1877 г. в осадном парке Кавказской армии состояло 24-фунтовых пушек — 56,9-фунтовых пушек — 60,6-дюймовые мортиры — 32. Все орудия обр. 1867 г. Кроме того, имелось 30 полупудовых гладких мортир.

Непосредственно к активным действиям против Турции привлекалось всего около 70 тысяч штыков и сабель при 232 полевых орудиях, сформированных в Действующий корпус (47 тысяч человек, 160 орудий), Кобулетский отряд (до 11 тысяч человек, 48 орудий), Гурийский и Кутаисский отряды (12 тысяч человек, 24 полевых и 66 береговых орудий). Всего около 9 тысяч человек при четырех орудиях выделялись для обороны Черноморского побережья от Поти до Новороссийска. Около 13 тысяч человек при 8 орудиях находилось в резерве. Остальные войска оставались в Кубанской, Терской и Дагестанской областях.

Действующим корпусом командовал генерал Лорис-Меликов. Корпус должен был оперировать на большом 350-километровом фронте в гористой труднопроходимой местности. В связи с этим корпус был разделен на три отряда: главные силы самого Лорис-Меликова (до 30 тысяч человек при 96 орудиях), Ахалцихский отряд генерала Девеля (9 тысяч человек и 24 орудия) и Эриванский отряд генерала Тергукасова (11 тысяч человек при 32 орудиях). Дивизии и даже большинство бригад Кавказской армии фактически были упразднены, пойдя на формирование отрядов.

Противостоявшие нашему Действующему корпусу войска турецкого главнокомандующего Мухтара-паши насчитывали около 17 тысяч в гарнизонах Карса, Ардаганз и Баязета и 12 тысяч с 21 орудием в окрестностях Карса и в Алашкертской долине. Однако сведения русских о турках были чрезвычайно преувеличены — их считали в два раза сильнее наших главных сил, тогда как на самом деле наши главные силы превосходили их вдвое.

12 апреля 1877 г., в день объявления войны, войска трех отрядов Действующего корпуса перешли границу. Турки, недооценивавшие русские силы и считавших их слишком малочисленными для наступательной кампании, были застигнуты врасплох. Оставив в Карсе 10-тысячный гарнизон, Мухтар-паша поспешил с небольшим отрядами прикрыть Эрзерум. Отойдя за Соганлугский хребет, он собрал на позиции у Зевина всего 4,5 тысячи штыков и 6 орудий. Другой отряд в 7 тысяч штыков и 21 орудие прикрывал Эрзерум в Алзшкертской долине.

Отряд Лорис-Меликова подошел к крепости Карс и там остановился. Позже его за это будут десятилетия ми упрекать военные историки, по мнению которых он должен был преследовать турок до Эрзерума.

Алахцихский отряд генерала Девеля 16 апреля подошел к крепости Ардаган и осадил ее. Ардаган являлся важным узлом дорог, прикрывающим коммуникации из Карса на Батум и из Ахалцыха и Ахал-калаки на Эрзерум.

Численность гарнизона крепости составляла 8100 человек. В крепостной артиллерии имелось 95 орудий, в числе которых было 19 нарезных 6-дюймовых пушек, 35 нарезных пушек калибра от 4,8 до 3,8 дюйма и 16 гладких мортир калибра от 8,8 до 5,8 дюйма. Кроме того, в крепости находилось 12 нарезных 3-фунтовых полевых орудий.

Крепость Ардаган, расположенную по обеим берегам реки Куры, кольцом опоясывали полевые и долговременные укрепления (форты), соединенные между собой насыпным валом высотой около 5 метров. Основу обороны города составляли десять фортов, из которых восемь непосредственно примыкали к городу. Городские и передовые форты имели брустверы высотой 4,5 метра и толщиной 11,5 метра, окружались рвами шириной в 23 метра и глубиной до 5 метров и имели на вооружении от 4 до 20 крепостных орудий.

Русские сосредоточили под Ардаганом 76 орудий. Из них к осадным орудиям относились только пять 6-дюймовых мортир обр. 1867г. Остальные (47 пушек — 9-фунтовых и 24 — 4-фунтовых ) были полевыми.

4 мая 1877 г. в 8 часов утра после отклонения ультиматума о сдаче крепости русские осадные батареи по сигналу ракетой начали бомбардировку укреплений Ардагана. Наши артиллеристы действовали тактически грамотно и, несмотря на перевес турок в огневой мощи, подавляли одну задругой турецкие батареи. Особо стоит отметить действия русской конной артиллерии, оказывавшей непосредственную огневую поддержку штурмовавшим колоннам пехоты. 4-фунтовые конные пушки 5-й конной батареи Кубанского казачьего войска, с трудом преодолевая крутой подъем, лихо развернулись в цепи стрелков и с дальности 600 метров открыли по форту огонь картечными фанатами. Таким образом, вопреки всем тогдашним уставам, конная артиллерия выполняла функции батальонной и полковой артиллерии, которую у нас создали лишь в 1915—1917 гг. Расчеты конной артиллерии понесли большие потери, зато пехота быстро овладела фортом Эмир-оглы.

^{Военные действия на Кавказском фронте в 1877-1878 гг.} 

К вечеру 5 мая крепость Ардаган была взята штурмом. Все турецкие орудия стали нашими трофеями. Было убито около двух тысяч турок, причем большинство — артиллерийским огнем. Взято 300 пленных. Остальные турки бежали.

Между тем Лорис-Меликов по-прежнему осаждал Карс. Тем временем Мухтар-паша, первоначально имевший 5 тысяч солдат, собрал иррегулярное воинство в 25 тысяч и начал активные действия против войск, осаждавших Карс. 28 июня Лорис-Меликов снял осаду Карса и отошел к русской границе.

Эриванский отряд генерала Тергукасова 12 апреля перешел границу и 17 мая занял без боя крепость Баязет, гарнизон которой разбежался. Далее отряд Тергукасова некоторое время бездействовал. Тем временем Ванский паша Файк собрал 11 тысяч регулярных войск и курдов и начал теснить Тергукасова. 5 июня турки и курды в тылу Эриванского отряда осадили крепость Баязет. Русский гарнизон Баязета состоял из 34 офицеров и 1587 нижних чинов. Комендантом крепости был подполковник Пацевич.

8 июня турки после артобстрела пошли на штурм крепости. Подполковник Пацевич решил сдать крепость и приказал поднять белый флаг. Однако кто-то из офицеров выстрелил в спину коменданта и смертельно ранил его. Командование немедленно принял капитан Штоквич. По туркам был открыт огонь, штурм отбит с большими потерями для турок.

В дальнейшем гарнизон успешно отражал атаки турок. Но в цитадели не было источников воды. Комендант распорядился наполнить водой все сосуды, найденные в крепости, но до него не дошло наполнить водой большой бассейн в цитадели, специально созданный турками. Попытки доставить воду в крепость из ручья, располагавшегося в 100 метрах от крепостной стены, стоили жизни нескольким смельчакам. Раненым стали выдавать по кружке, здоровым — по полкружки воды через день (в палящий июньский зной).

Лишь на 24-й день осады крепость Баязет была деблокирована русскими войсками. За время осады в крепости погибло 7 офицеров и 310 нижних чинов.

2 июля Мухтар-паша с 35-тысячным войском при 56 полевых орудиях начал наступление на Александрополь. В это же время из России в Кавказскую армию прибыли 1-я гренадерская и 40-я пехотная дивизии. Руководство русскими войсками принял на себя наместник Кавказа великий князь Михаил Николаевич.

С 3 по 7 июля Мухтар-паша закрепился на Аладжинских высотах, где занял фронт в 22 км. На этой позиции турки стали ждать подкреплений. Весь июль прошел в полном бездействии обеих сторон. Лишь 13 августа Мухтар-паша внезапно перешел в наступление. На Аладжинских позициях начались кровопролитные бои с переменным успехом.

К середине сентября русские сосредоточили на Аладжинских позициях 60 тысяч человек и 218 орудий. У Мухтара-паши было 40 тысяч человек и 96 орудий. В решительном же сражении 2—3 октября у Мухтара-паши было 36 тысяч человек и 39 орудий (часть орудий он отправил в Карес). Русские ввели в дело 55 тысяч солдат и 200 орудий. Русские обошли противника с обоих флангов. Разгром турок был полным: они лишились 22 тысяч человек — 15 тысяч убитых, раненых и разбежавшихся и 7 тысяч пленных, в том числе 7 пашей, с 35 орудиями. У нас погибло 56 офицеров и 1385 нижних чинов.

К сожалению, великий князь Михаил Николаевич не сумел организовать преследование турок. Лишь 5 октября русские войска получили приказ перейти в наступление. Главные силы были разделены на два отряда — генерала Лазарева (32 тысячи человек при 146 орудиях), который двинулся под Карс, и генерала Геймана (18 тысяч человек при 98 орудиях), которому поручено было совместно с Эриванским отрядом генерала Тергукасова преследование остатков Мухтара-паши и движение к Эрзеруму.

9 октября отряд генерала Лазарева подошел к Карсу. К началу октября 1877 г. Каре представлял собой одну из наиболее сильных крепостей Азиатской Турции, оборудованных под руководством английских инженеров. Крепость имела четыре группы укреплений с высотой валов до 6 метров и толщиной до 10 метров с каменными стенами, казармами и пороховыми погребами,

Укрепления были связаны между собой траншеей полной профили и полевыми батареями. Впереди укреплений и траншей имелись рвы глубиной до 3 метров и шириной до 18 метров, волчьи ямы в 3—5 рядов, самовзрывные фугасы (петарды), сетки и другие препятствия.

Крепостная артиллерия состояла из 192 нарезных и 111 гладкоствольных орудий. Среди нарезных орудий было 50 — 24-фунтовых пушек, 15 — 12-фунтовых пушек, 122 пушки калибра от 4 до 6 фунтов, а также 5 — 3-фунтовых горных пушек. Большую часть (77 из 111) гладкоствольных орудий составляли мортиры 5-, 2-, 1-й полупудового калибра. К началу осады гарнизон Карса составлял около 25 тысяч человек. Комендантом крепости был Гуссейн-Хами-паша.

Русские войска, обложившие Карс, имели 28 тысяч штыков и сабель. В составе полевой артиллерии было 56 — 9-фунтовых, 82 4-фунтовые и 8 — 3-фунтовых пушек.

С 13 по 20 октября к Карсу подошел осадный артиллерийский парк, в составе которого было: 5 — 6-дюймовых пушек весом в 190 пудов (их тогда называли дальнобойными), 24 медные 24-фунтовые пушки, 28 стальных 9-фунтовых пушек и 6 — 6-дюймовых мортир.

С 30 октября началась интенсивная бомбардировка турецких укреплений. В 9 часов вечера 5 ноября начался штурм крепости. В нескольких местах штурмовые колонны сопровождались 3-фунтовыми горными пушками. К 8 часам утра 6 ноября уцелевшие при штурме турки капитулировали. Удалось бежать только небольшой группе всадников и коменданту крепости Гуссейну-Хами-паше.

Всего при штурме Карса было взято в плен 18 тысяч турецких солдат и офицеров, в том числе начальник артиллерии крепости Гуссейн-бей. Кроме того, турецкий гарнизон потерял убитыми и ранеными около 7 тысяч человек. Русские войска взяли всю артиллерию Карса (303 орудия), несколько тысяч ружей и огромные склады с различными запасами. Потери войск русского корпуса не превышали 2300 человек убитыми и ранеными.

Штурм Карса стал последним крупным сражением на Кавказском театре военных действий.

^{Штурм Карса с 5 на 6 ноября 1877 г.}

27—28 октября генерал Гейман пытался штурмовать Эрзерум, но потерпел поражение и снял осаду крепости.

Операции Кобулетского отряда в районе Батума велись вяло. Командующий отрядом генерал Оклобжио, а затем сменивший его в августе генерал Комаров всю войну провели практически на тех же позициях и так до окончания войны не сумели взять Батума.

Раздел V