хий…
– Не надо, не надо, ваше святейшество, – поторопился прервать его царь, – морочить голову нашей принцессе. – И поспешно увел ее подальше от Храма.
– Почему он так странно говорил? – недоуменно спросила Искра царя. – Вы что, не верите в своих богов?
– Верим, моя милая, как же, верим, – несколько грустно ответил Мечеслав. – Да только… впрочем, не будем об этом. Лучше посмотри – вот Боярский дом, где по обыкновению, мы с советниками, – кивок в сторону бояр, – думаем, как говаривал мой дедушка, думу – важную думу, государственную. – Тут царь вымученно рассмеялся.
Искра, уже немного устало, взглянула на очередное большое, чем-то похожее на храм, здание.
– Тут рядом казармы, – продолжал словоохотливый царь, коему явно полегчало после расставания с триареями, – где твоя славная дружина, во главе вон с этим… эмм… парнем…
– Злоба, ваше величество, – пророкотал десятник, – так меня зовут, коли не понятно.
– Очень, очень приятно… Так о чем это я? Да! Дружину твою, принцесса, расположим со всеми удобствами. И слуг тоже. А вот как вас зовут-то, почтеннейший?
– Доброгост, ваше величество.
– Думаю, мой сынок Андрюша будет рад знакомству с вами, ведь вы наверняка книжник?
– Угадали, ваше величество.
– А меня уверяли, что, якобы, венежане – сущие дикари. А оно вон, оказывается, как – и ученые мужи у вас есть. Андрюша просто обожает книги, – шепнул царь смутившемуся писарю. – Так что я, с вашего позволенья, сделаю вас нашим архивариусом – наш-то, да упокоит великий старец его душу, на днях скончался. Большая потеря, знаете ли.
– Мои соболезнования, ваше величество, – волнующимся голосом произнес Доброгост, и ликующе прошептал себе под нос: – Стать архивариусом в самой Воиградской библиотеке!
– Сама библиотека тут недалеко, – царь элегантным жестом указал куда-то вперед, – скрыта за дворцом. Очень красивая либрария, как говорят марнийцы – известные хвастуны! Хвалят только то, что сами построили, ведь сей храм знаний возвёл королевский зодчий Тудо. А вот там, справа – отсюда видно – башня Блажена, то есть тюрьма. И хоть сейчас она пустует, все равно я хотел бы снести ее – более мрачного места и не найти. Она всё уродует.
– А ее кто построил? – спросила Искра, с содроганием взглянув на чернеющую на фоне голубого неба громаду, больше похожую на скалу, нежели на творение рук человеческих.
– Кто бы ее не построил, – ответил царь, – он точно был послан самой преисподней – выстроить прямоугольный колосс из обожженного специальным образом камня, который после обработки приобрел кошмарный темно-багровый цвет, похожий на засохшую кровь. Ужасное место – я там никогда не был.
Тем временем вся процессия оказалась у Царского Дворца – более великолепного зрелища Искра никогда еще не видела. Высокий, огромный, весь в стремительных, острых гранях, дворец завораживал, притягивал взоры, потрясал. Издали он не показался девушке таким уж красивым – окружающая нищета мешала его правильному восприятию. Но представ перед ним она подумала, что это настоящее чудо света. Сказка. "Венежане – сущие дикари, – с каким-то нелепым восторгом подумала она. – Дикари…"
– Добро пожаловать в моё скромное жилище, друзья, – сказал воиградский царь и слуги распахнули бронзовые двустворчатые ворота. – Входите и познакомьтесь с моими сыновьями.
В тронном зале с мраморными полами и стенами, увешанными непомерно высокими (десять – двенадцать локтей в длину) портретами всех воиградских князей, включая легендарных владык, воевавших в незапамятные времена с крирами, северянами из Стейнорда и двенганами, рядом с троном, стоявшим на высоком постаменте, скромно стояли два человека.
– Вот – Андрей, мой старший сын. – Царь подвел девушку к лысеющему высокому хмурому человеку, который на вид был никак не младше своего отца. Он опирался на трость, и лицо его было искаженно гримасой боли и презрения ко всему окружающему.
– Здравствуйте, – скромно поприветствовала его Искра, и Андрей сухо кивнул в ответ.
– Ну, вот и твой суженный, – сказал царь, и в его голосе девушке послышалась насмешка. – Велимир…
Никогда еще Искра так не разочаровывалась, как в тот день. Столько испытаний выпало на ее долю, столько людей погибло ради нее, ради ее будущего. И вот это будущее – женоподобный мальчик, с овальным лицом, несколько перекошенным ртом, большим носом с горбинкой, – было ей предъявлено с какой-то издевательской помпой. Редкие волосы, тонкая цыплячья шея и хрупкое телосложение – все это моментально вызвало ее неприязнь. И если бы не Горыня, вовремя шепнувший ей: "Не дури", то девушка точно бы пришла в негодование, и крепко бы тогда досталось и Велимиру, и разлюбезному царю Мечеславу, и конечно умирающему отцу Вятке.
Когда гнев утих, девушку охватила невыразимая тоска по дому, по родным, любимым Младе и Светлогору, и дядьке, конечно же. Она в отчаянии оглянулась – в сумраке тронного зала безучастно темнели лица ее дружинников, бояр, священнослужителей и еще каких-то людей. Велимир что-то говорил, опустив глаза – Искра не слышала. Не слышала она и речи сладкоголосого царя, а его горячая влажная и очень мягкая рука, назойливо поглаживавшая ее руку, вызывала отвращение.
Весь тот день проплыл мимо незаметно – встречи, прогулки, приветственные речи… Был ужин, потом царь лично отвел ее в приготовленные для нее покои. Горыня тщетно пытался приободрить сестру, но ушел, не добившись от нее ни слова. Под занавес дня совершенно неожиданно явился… князь Андрей.
Он постучался, и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. Искра сидела на стуле у окна, и задумчиво смотрела на закат. Солнце алело за башней Блажена, отчего та казалась окруженной сиянием, подобно матери-хранительнице.
– Я присяду, – сказал Андрей и сел на край накрытого балдахином ложа. – В моем положении, иного не остается, – добавил он, но девушка, проигнорировавшая его приход, так и не обратила на него внимания.
Князь по-стариковски сложил руки на навершии трости и вздохнул.
– Это была опочивальня моей жены, – сентиментально произнес он, обведя взором комнату.
– Что вам нужно? – холодно спросила Искра.
– Трудно сказать, – ответил он и усмехнулся. – Просто… здесь после смерти моей жены, больше никто не ночевал. Как-то… потянуло меня сюда, что-ли…
– Поплакаться решили?
– Нет, ни в коем случае! Я просто хотел сказать тебе, Искра, что ты слишком красива для моего брата.
– А вам, значит, в самый раз?
– Не смейся надо мной, пожалуйста, я этого не люблю. Я видел, как тебе плохо, и в связи с этим вот что скажу – судьба твоя решена, так что будь сильной. Ты сможешь благотворно повлиять на Велимира, я в это верю.
– Повлиять на него? Вы хотите, что бы я занялась его воспитанием?
– Хм… да.
– Вот поэтому вы и нищие, господа триареи, истинные вересы, – язвительно произнесла Искра. – Спокойной ночи, князь.
Андрей с сожалением покачал головой, и попытался встать, но не смог – боль пронзила его. Проклиная себя за этот дурацкий визит, князь, стиснув зубы, приподнялся, и чуть было не упал, но Искра бросилась к нему и придержала его, обхватив за талию.
– Спасибо, – неловко буркнул Андрей и поковылял прочь.
– Вас проводить?
– Не надо. Я сам.
Открыв глаза, Искра наткнулась на абсолютную тьму. Она даже не поверила в то, что глаза открыты, – казалось, что здесь существует только ее взгляд, тщетно ищущий проблеска света. Ощупав лицо, девушка немного успокоилась, хотя сама мысль, что ее тело куда-то пропало, была совершенно абсурдна. Потом она ощутила сыроватую землю, неприятно холодящую спину, и запах гнили – так пахли протухшие овощи.
"Не может быть, – подумала она. – Где это я?" В этот момент дверь распахнулась, и помещение вошли какие-то люди, и от них воняло падалью. Они схватили ее и выволокли на улицу. Снаружи был тусклый оранжевый свет, пробивавшийся из-за каких-то огромных руин, и свет был отнюдь не солнечный, – почему-то Искра поняла это сразу. Руины окружали их – целый город заброшенных зданий и мутный свет, тонущий в непроглядном мраке, нависшим над мертвым городом, точно скала. Искра подумала, что должно быть так будет выглядеть Кремль… когда-нибудь.
Люди, источавшие трупный запах, в грязных полуистлевших рясах, с капюшонами, напрочь скрывшими лица, бесцеремонно бросили девушку на доску размером с дверь, и связали ее, притянув руки и ноги к углам доски. А она смотрела на них с каким-то безразличием, как будто она плавала в пруду, среди водорослей и беззаботно проносящихся мимо рыб.
Люди подняли доску, положили на плечи и понесли ее, словно покойницу на кладбище. Девушка приподняла голову и только сейчас заметила, что полностью обнажена. Однако этот факт ее нисколько не смутил, а прикосновения невесть откуда взявшихся на улице уродцев, уже знакомых ей по недавним снам, даже… порадовали ее.
Скоро уродцев стало так много, что люди несущие ее остановились, уродцы же, толкаясь, беспрерывно лапали ее, протягивая к ней чудовищно худые и длинные черные руки, покрытые полусгнившими клочками кожи. Внутри девушки вспыхнул чужой голос, истерично возопивший: "Вот ваша царица – смотрите на нее, эггелы! Смотрите на нее!!!" Уродцы подняли жуткий вой, доска, с трудом удерживаемая людьми в рясах тряслась под их напором, но затем все стихло.
Уродцы-эггелы в страхе отступили, люди в рясах опустили доску на жертвенник, представлявший из себя грубо обтесанный валун. Кто-то приближался к ней. Кто-то тяжелый, ибо каждый его шаг отдавался громом. В этот момент она словно очнулась, и, взглянув на то, что к ней приближается, окаменела.
Искра очнулась лежа на полу, одеяло обернулось вокруг нее, и немного болел затылок – видно она ударилась при падении. "Опять эти кошмары", – подумала девушка, с облегчением заметив зарождающуюся зарю, коснувшуюся первыми робкими лучами ее опочивальни. В том, что ей приснилось нечто страшное, Искра нисколько не сомневалась – мелкая дрожь, сотрясавшая тело, пот, выступивший на лице, говорили об этом. Кроме того, девушка подсознательно помнила, что увидела что-то действительно кошмарное. Но что это было… лучше и не вспоминать.