алгата как врага. Кажется, многие полагают, что встретят тут старых друзей, и будет славный пир…
Десять стрел возвестили о себе резким свистом, упали на землю перед ними, одна вонзилась в чей-то щит. Все подняли глаза. Воинство Талгата цепью выстроилось на трёх покатых холмах, и Берюк, основываясь на богатом личном опыте, сказал, что их, вероятно, десять-двенадцать тысяч.
– Целый тумен? – спросил Тумур.
– Что, много? – спросил Берюк.
– Да нет. Скорее наоборот, я ожидал, побольше.
– Едут, Тумур-гай, – крикнул кто-то из воинов.
Тумур приложил ладонь козырьком.
– Пятеро, – сказал он и широко улыбнулся всем своим беззубым ртом, так не вязавшимся с его медвежьим обликом. – Что ж, и мы впятером поедем. Ашант, Берюк, Кайгадырь, кто ещё желает? Мамат-гай?
– Пусть поедет мой сын – Дарчи, – ответил Мамат.
– Хорошо, – сказал Тумур, оценивающе посмотрев на статного, красивого парня. – Пусть поедет Дарчи.
И Тумур, в сопровождении друга детства Ашанта, ветерана многих войн Берюка и молодых, необстрелянных Кайгадыря и Дарчи, выехал навстречу Талгату с соратниками.
– Почему они выбрали это место? – поинтересовался Дарчи. – Солнце светит им прямо в глаза.
– Солнце не всегда будет светить им в глаза, – буркнул Берюк. – Скоро оно будет в зените. Пока эта вот болтовня, с теми засранцами впереди, потом поединок…
– Приближается буря, – неожиданно произнес Ашант, остановившись и посмотрев на небо. – Песчаная буря.
Горизонт на западе окрасился в грязно-желтый цвет. И это странно: в степи часто бывают вихри и смерчи, поднимающие с собой тучи песка, но судя по размерам, то была именно песчаная буря, характерная скорее для Великой пустыни.
– Да, – безрадостно бросил Тумур, подъезжая к неприятелю.
– Так, так. – Талгат старался держаться высокомерно и его блестящая кольчуга, огромные перстни с бриллиантами призваны были усугубить впечатление. Но подвижные тонкие черты необычно бледного для кочевников лица, и абсолютно неизвестные люди, прибывшие с самопровозглашенным каганом, напрочь перечеркнули все его старания. – А где же ваш повелитель? В засаде? Ха-ха-ха! Какие же вы глупцы! Думали, я не предусмотрел этого? Что? – спросил он, заметив озабоченные оглядывания Ашанта в сторону надвигающейся бури. – Барх там? Тогда можете спеть погребальную песнь о нём. Недолго же он правил. Ха-ха-ха!
Тумур ничего не ответил и продолжал пристально смотреть на Талгата, будто пытаясь разгадать, что он им уготовил. Берюк же, по своему обыкновению, не выдержал и огрызнулся:
– Ты бы лучше не выпендривался, дурень. Посмотри на нас: вот Тумур, славный воин, разбивший войско тупиц марнов три года назад; непобедимый Ашант; сын Урдуса Кайгадырь и внук Пурхана Дарчи. И все они жаждут твоей смерти, идиот! А кого ты привел? Кто эти недоноски? Твои любовники? Вижу, что среди них нет ни людей Шагуна, ни людей Шонкара, ни людей Багши, ни камыков, никого!
Талгат резко покраснел.
– Слушай ты! – крикнул он. – Слишком уж ты востёр на язык. Не рано ли ты похваляешься? – Он обернулся и посмотрел на одного из своих молодых спутников. – Эллак, тебе слово.
"Эллак?" – подумал Ашант и, взглянув на краснолицего юношу, кого назвали этим именем, заметил, как он похож на своего…
– Да! – закричал тот с пылом. – Я – Эллак, сын Эллака! И я отомщу за отца!!! Я буду биться в поединке с тобой Ашант! Слышь, ты? С тобой! Я убью тебя!
– А причем тут Ашант? – с наглой улыбкой, спокойно поинтересовался Берюк. – Твоего отца убил я. Бейся со мной, сопляк.
Глаза Эллака-младшего горели адским пламенем, яркий румянец пылал на немного отёкшем лице.
– И ты умрешь, собака, – тихо проговорил юноша, буравя Берюка взглядом, в котором – Ашант безошибочно распознал это – читалась небывалая сила и уверенность. – Я буду биться с Ашантом, – повторил он не терпящим возражений тоном. – На мечах, пешими. Готовься.
Всё померкло в столь неожиданно воссиявшем блеске этого юноши. Ни Талгата, ни кого бы то ни было, не существовало в тот момент. Только Эллак-младший.
– Этот парень очень опасен, Ашант, – сказал Тумур, искоса поглядывая в сторону нетерпеливо скачущего вдоль ручья юноши.
– И поэтому он должен умереть, – добавил Берюк. – Сделай это, Ашант-гай.
– Ты что, боишься за свою жизнь? – с удивлением спросил у него Тумур.
– А почему бы и нет? – ответил старый воин.
– Хватит разговоров, – сказал Ашант. – Я поехал.
– Ты в порядке? – спросил Тумур с беспокойством, но Ашант уже подстегнул коня. – Будь осторожен! – крикнул он ему. – Будь осторожен, друг, – прошептал Тумур, и рука его невольно дернулась вслед удаляющейся фигуре.
Ашант услышал последние слова Тумура, и подивился такому волнению. Но ведь таким должен быть друг? Друг. Тумур его друг.
Осознав это, воин пришпорил Эдаара и, подъехав к ручью, бодро спрыгнул с коня. Прежде чем начать поединок, он намеревался совершить ритуал: подойти к противнику, посмотреть ему в глаза, – так часто бывает, и поэтому не торопился.
– Останься здесь, – сказал он коню и погладил его по шее.
– Эй ты! – крик, казалось, запоздал. Эллак плечом врезался в Ашанта и сшиб его с ног. Занес над ним меч и… плашмя ударил воина по рукам, которыми он закрылся, ибо, к своему стыду, Ашант даже не успел вынуть палаш из ножен. – Таков, значит, великий Ашант? Может сразу заколоть тебя? – Эллак пнул его по ногам. – Вставай, чего вылупился?
Ашант вскочил, но не успел вынуть меч, как юноша с молниеносной быстротой сделал выпад вперед. Ашант в последний момент выгнул спину, но клинок, вспоров куртку, чиркнул самым кончиком по ребрам, оставив неглубокую царапину.
Справа от Ашанта толпа восторженно взревела, слева охнула и тут же умолкла. Краем глаза воин успел заметить, как побледнели их лица. Должно быть, со стороны это выглядело гораздо ужаснее, должно быть, всем показалось, что он уже повержен и меч в его груди.
Ашант отскочил, и вздох облегчения прокатился по рядам. Но Эллак был так быстр, что… он запаниковал. Видя как юноша в течение какой-то доли секунды развернулся вполоборота для нанесения решающего удара, Ашант побежал прочь. Он испугался. Испугался, представив, как со свистом рассекающий воздух меч вклинивается в его шею, он даже почувствовал холод стали, почувствовал, как меркнет свет, как пронзают его голову тысячи огненных игл. Эллак преследовал его, наверное, уверенный в скорой победе, а Ашант, петляя, меняя направление, уходя от ударов, старался сосредоточиться, войти в состояние "воина".
Но ничего не происходило. Вожделенное возбуждение, так сейчас ему необходимое, не приходило. Эллак что-то кричал, преследовал его, с обеих сторон толпа ревела. "Вот как это происходит, – подумал он. – Вот что чувствовали мои жертвы. Злость, злость, где же моя злость?! Ну встряхнись же, встряхнись!"
Ашант резко остановился, выбросив сноп пыли, и, охватив обоими руками рукоять меча, не глядя ткнул назад. Но и здесь Эллак не растерялся – он парировал удар, и легко успел отбить следующий выпад противника – хитрый, по крутой дуге, нацеленный в промежность.
Ашант, тщетно пытавшийся разозлиться, выйти из оцепенения, механически нападал, и безуспешно. Видимо устав возиться с ним, Эллак неожиданно ударил его кулаком в скулу, – металлические наклёпки на перчатках оцарапали лицо, затем схватив меч как кинжал – двумя руками – занес его над собой.
Острие клинка смотрело на воина сверху вниз. Ашант, на какое-то мгновение потерявшийся, вдруг необычайно ясно увидел его – меч. Увидел – и это был переломный момент в поединке, словно удар Эллака разбудил в Ашанте вожделенного "воина". По коже его пробежала волна ярости, руки задрожали и он чуть не выронил палаш из рук. Но времени на раздумье не оставалось – клинок всё еще висел в воздухе, повинуясь упивавшемуся близким триумфом юнцу, – и пырнул мыском сапога в пах Эллака-младшего. Парень согнулся, и тут же получил удар в висок.
Позади него его армия взревела во всю мощь десяти с половиной тысяч глоток, и среди них отчётливо выделился басистый раскат Тумура.
Эллак удержался на ногах, правая рука его опустилась, меч прочертил по песку черту и окунулся в журчащий ручей. Потом поднял на Ашанта взгляд, полный дикой ненависти. "Этот парень никогда еще не проигрывал, – понял воин, заглянув ему в глаза. – Никогда".
– Ну, чего смотришь? – хрипло бросил Ашант и, отойдя на пару шагов назад, встал в защитную стойку.
Эллак вошел в воду, Ашант хладнокровно последовал за ним. Их глаза сверлили друг друга, и пауза затянулась, это ощущалось по нависшей над долиной гробовой тишине. Только надвигавшаяся буря рычала где-то вдали, грозя в ближайшие часы обрушиться на них, подобно разгневанному божеству.
Эллак видимо размышлял. Он понимал, что разбудил в противнике зверя, и любое его движение может закончиться весьма плачевно для него. Он попробовал ослепить Ашанта хлопком по воде, но она стекла по его каменному лицу, как дождь по скале. Пауза нервировала юношу. Ашант напротив, наполнялся спокойствием. Дух Воина снова с ним, со всей своей расчетливостью, быстротой, контролем над эмоциями, разумом, окружающим. Эллак умрет – и не может быть иначе. Дух воина непобедим.
Что послужило толчком для дальнейшей схватки – никто из них не понял. Взлетели брызги, засверкали мечи. Оба двигались очень быстро, и никто не мог понять, кто одерживает вверх. Эллак нападал, Ашант парировал все удары, но и его жалящие, коварные контрвыпады не достигали цели. Эллак-младший и действительно невероятно хороший воин. Но на стороне Ашанта выносливость, терпение, опыт; а Эллак должен был когда-нибудь выдохнуться или попросту занервничать, ошибиться – такова молодость.
Между тем бой продолжался и Эллак не подавал признаков усталости. Его взор все так же горел огнем всепоглощающей ненависти, движения ни на секунду не замедлялись, а Дух Воина всё больше удивлялся, наблюдая где-то издали; чаша с чаем выпала из его рук…
И неизвестно, кто одержал бы вверх в этом поединке, если б не совершенно неожиданная развязка.