И один лишь народ остался независим – нисифы. Доподлинно неизвестно почему. Шия Речистый считал, что нисифы были благословенны и защищены богом, ныне забытым. Шутха Мудрейший полагал, что Куджис втайне договорился с хогошами, и откупался дарами, что возможно так и было. Но Джампашипа в своих монументальных, но недостаточно распространенных трудах полностью развеял миф о независимости нисифян и их якобы неуязвимости к магии…
В те древние времена нисифское царство являлось центром наук. И большинство сведений о цивилизации драганеев, как стали звать хогошей позднее, почерпнуты из нисифских источников. Поэтому неудивительно, что летописцы немножко приукрашивали истинные события тех лет…
– Я устал, – не выдержал Ашант. – Пожалуйста, не читай больше. Пощади.
Но старец, казалось, не замечал. Он читал, читал, как заговоренный, как заколдованный, пригвожденный. Ашант подумал, что он, верно, проклят, что место это – нечто наподобие подземелья злых духов, где жертвы постоянно испытывают страдания. Страдания плоти. Страдания духа. Страдания разума.
Ашант содрогнулся. Он представил, каково это – вечно читать одну и ту же книгу.
И ему показалось, что он тоже проклят на веки веков, и он будет слушать эту вечную, нескончаемую книгу и образы далекого-далекого прошлого овладеют им, и бросят к ногам…
Тысячеликого.
Все в природе устроено гармонично. Ничто не мешает ничему. Реки, что затопляют луга; камни, падающие с гор и уничтожающие посевы; хищные звери, пожирающие свои жертвы; трава, что вырастает весной и сохнет осенью, – все это есть равновесие, незыблемый, неукоснительный закон природы. Что возьмешь, то и отдашь. Так говорил Создатель. Тот самый Создатель, что однажды, на заре мира, уже изгнал за пределы земли ту тварь, что много позже, под видом проклятого людьми Хшаса вновь явилась в наш мир.
Хаосу чуждо всё земное. Живая плоть, тепло солнца, тепло наших сердец, наши чувства, наша жизнь опаляет его своим жаром. Хаос – бездумная, бесплотная сила, витающая по Вселенной; она жаждет уничтожить наш мир просто ради собственного успокоения. Для него мы – как бельмо в глазу, как зараза в груди. Хаос болен. И болеть будет до тех пор, пока не уничтожит на земле всё живое.
Приручить эту силу невозможно. Поэтому магия фидванов принесла смятение в мир. Маги были глупцами, ибо не понимали этого, не понимали, что были лишь орудием в руках Хаоса.
Неполных сто лет процветала, если можно так выразиться, цивилизация хогошей. Сто лет правители Хога нежились в роскоши, жрецы Хшаса жирели и сходили с ума от вседозволенности.
И наступил Век Пса. Хаос вышел из повиновения. Всё больше появлялось чудовищ, и первыми из них была большая стая огромных псов, нигде до тех пор виданных. Глаза у них горели огнём. Они напали на небольшое поселение, рядом с Великим лесом, где загрызли почти всех жителей. И этот прискорбный случай дал название тем трагическим временам.
Один за одним на землю обрушивались стихийные бедствия: пожары, наводнения, землетрясения, цунами, засуха. Люди умирали от голода, холода, небывалой жары, от расплодившихся в изобилии свирепых монстров, от охвативших мир бесчисленных кровавых войн.
В течение буквально нескольких лет мир оказался на краю гибели.
И не существовала уже Хоггоша, та империя, покорившая все племена на земле, сгинула в пламени войн. И исчезли фидваны – не устояла их мощь пред яростью толпы. Но по-прежнему стоял Фир, окруженный высоченными неприступными стенами, за которыми скрывался последний магический орден фидванов – каста Каарги.
Фир был закрытым городом, всецело подчиненным касте. Ходит много слухов, один страшнее другого, о том, что делали там адепты нового культа. Но точно известно одно: большое количество авторитетнейших источников считают, что вся деятельность касты, а также история их предшественников – жрецов Хшаса – представлена в двух книгах. В двух, без сомнения, самых значащих книгах в истории мира, ибо ни один труд впоследствии не будоражил столько умов и не приносил столько несчастий, как эти две.
Первая – это легендарная многотомная летопись, известная как "Ах Хшас Дум". Тут я ссылаюсь на Аргёндаля из Лирта, ученого, основателя ордена Черных Рыцарей, о которых пойдет речь ниже. Этот человек посвятил всю жизнь изучению истории фидванов и метафидванов, или кааргиров, и ему можно верить. Он утверждал что рукопись – пять томов – существовала на самом деле, хотя никто ее не видел. "Ах Хшас Дум", как видно из названия, посвящен Хаосу и его служителям и это всё, что можно о ней сказать. Название непереводимо. Вообще, слово Хшас явно выдуманное, и что оно означает в действительности – неизвестно.
Вторая книга, гораздо более распространенная (существовало, по меньшей мере, три экземпляра) называется "Хаос Каарги". В ней содержится прелюбопытнейшая история одного человека, имя которого не приводится, в какой-то мере объясняющая дальнейшие события.
Не вдаваясь в подробности, скажу (а ваш покорный слуга лично читал эту книгу, кою ошибочно переводят, как "Свод заклинаний"), что в книге описывается, как кааргеры, в целях противостояния разрушительной силе Хаоса, создали новое сверхъестественное существо. Материалом, если можно так выразиться, послужил тот самый безымянный человек. Его готовили с самого раннего детства, проводили над ним опыты, суть которых не разъясняется (что не может не радовать, иначе…), и результат превзошел все их ожидания.
В несчастном, погибающем мире, родился новый монстр – Тысячеликий.
На Ашанта последнее слово подействовало, как красная тряпка на быка. Он не слушал чтеца, потому что его голос раздражал. Его монотонное бормотанье выводило из терпения. Воин сидел, обхватив в отчаянии голову, чувствуя, как сердце сдавливает беспросветная тоска. Он находился в безвыходном положении. Он не мог больше здесь находиться, в этом проклятом Фире, он не желал служить…
– Тысячеликий, – словно смакуя, повторил чтец, воздев глаза кверху.
"Тысячеликий, – отдалось в где-то внутри Ашанта. – Ты слышишь? Не слушай его, слушай нас…"
Воин вскочил, и, набросившись на старца, вцепился ему в горло.
– Заткнись, – с ненавистью прорычал Ашант. – Заткнись, несчастный!
Старик вытаращил глаза, судорожно забился, и…
Рассыпался в прах. Вся комнатушка расплылась, затуманилась. Темные, углы, куда до этого момента не доходил свет свечи, побледнели, приобрели песочный свет.
Поднялся вихрь, Ашант упал, зажмурился и слепо пополз по зыбучим пескам. Впереди темнели какие-то фигуры. Крики. Стук.
Сердце Ашанта наполнилось радостью. "Это они, – подумал он. – Это они, мои братья, мои соплеменники. Братья. Наконец-то! Наконец-то…"
Он с трудом поднялся, и, шатаясь, побежал навстречу им. "Разыщу шамана, – думал он. – Хорошего. Попрошу изгнать злого духа. Обязательно. С меня хватит".
Ураган не ослабевал. Ашант не имел возможности разглядеть лица, но при этом ни секунды не сомневался: там они, родные…
Он закричал, замахал руками – кажется, никто не услышал. Воин подбежал уже совсем близко, но никто не обернулся, не обратил внимания на приближение человека – вещь немыслимая для чутких и осторожных кочевников.
Тогда он остановился и со страхом взглянул на себя. Всё как обычно: серый потрепанный бешмет; поверх него кольчуга; кожаные штаны, сапоги до колен. Никаких бабских тряпок, чтобы там ни говорил Тысячеликий.
Армия окружила своего повелителя, Барха. Люди восседали на конях, прямо на поле боя, меж павших воинов. Ашант подошел к ним. Улыбаясь во весь рот, хотел было похлопать ближайшего коня по крупу, поприветствовать всадника, но…
Его рука легко прошла сквозь тело коня.
Ашант, задрожав, отступил. Слёзы предательски потекли из глаз, слёзы отчаяния, злости. Но он не проронил ни слова, не выкрикнул ни одного проклятия. Единственно, он понял, что не встанет на сторону Тысячеликого. И не важно, какие цели преследует демон – воин не слушал чтеца; прочитанные им строки проплыли мимо; в памяти остались лишь отрывки, или то, что было невидимо, непостижимо нашептано ему… ей.
Он не пойдет в услужение демону. Демон, хоть и с чисто человеческими чертами характера, демон, познавший когда-то любовь, всё-таки оставался демоном, злом. А сейчас Ашант безоговорочно, слепо верил Младе и Найяль, и тому ветхому старику – кажется, его звали Кабема. Ведь он верил им всегда, с первой минуты! Внутри воина постоянно звучал их голос, крик, мольба… нет, он не присоединится к Тысячеликому, сколько бы снов он ему не насылал, что бы он ему не говорил, какими бы образами ни испытывал.
Никогда. Никогда. Никогда!
Ашант с мрачным и угнетенным видом шел сквозь тела его знакомых, ощущая лишь слабое покалывание. Не глядя, не мигая, шел вперед.
На берегу ручья, там, где пал Эллак-младший, на коленях стоял Талгат – руки связаны за спиной, левая щека болезненно подёргивалась, вид затравленный и покорный. Над ним царственно возвышался Барх с Сумраком в руках. Ашант подошел к ним, уверенный, что его никто не видит, уверенный, что он умер, и разрубленное тело его стынет где-то в общей куче, а всё происходящее с ним – не более чем видения смерти, преддверие вечного небытия.
Барх эффектно размахнулся и одним движением снес голову мятежнику. Но не это потрясло остолбеневшего Ашанта.
Барх явно заметил его – отрубленная голова еще летела, а каган уже обратил свой ледяной взор на пришельца. Он будто не узнал старого товарища и соратника – лицо исказила гримаса ярости, неприязни, отчуждения…
Страха.
Голова с плеском упала на каменистое мелководье, покатилась, подскакивая. Вода размывала сочащуюся из шеи кровь.
Вихрь внезапно прекратился. Люди, почуяв неладное, испуганно осмотрелись. Барх не отрываясь глядел на неподвижно стоявшего Ашанта, застывшего на месте, будто пригвожденного. Барх бледнел, кожа его приобретала песочный цвет. От меча, от головы Барха вдруг потянулись сотни терявшихся в сером небе тончайших черных нитей. Он, точно кукла, странно задергал плечами, руками и, не мигая, продолжал сверлить Ашанта взглядом.