Но жалеть было поздно. И я знал, что в следующий раз это будет уже не моя забота.
Портулак взяла меня за руку.
— Не грусти, Лихнис. Ты отлично справился. Прекрасный финал.
— Думаешь?
— Об этом будут говорить еще миллион лет. То, что ты сделал с теми китами... — Она с нескрываемым восхищением покачала головой.
— Не мог же я позволить, чтобы они остались в океане.
— Это был чудесный момент. Если забыть обо всем остальном... Хотя и сейчас не так уж плохо.
Мы помолчали, глядя на череду взрывов. В мантии планет уже возникали трещины — сверкающие, как солнце, раны величиной с континент.
— Я создал нечто, а теперь разрушаю его. Тебе не кажется, что это слегка... по-детски? Овсяница наверняка бы не одобрил.
— Не знаю, — ответила Портулак. — Вряд ли эта планета имела шансы нас пережить. Она была создана, чтобы существовать в конкретный момент времени — как песчаный замок или ледяная скульптура. Была — и нет. В том-то и состоит ее красота. Кто бы восхищался песчаными замками, если бы они существовали вечно?
— Или закатами, — сказал я.
— Только не начинай опять про закаты, — взмолилась она. — Я думала, ты полностью избавился от подобных мыслей.
— Так и есть, — кивнул я. — Окончательно и бесповоротно. А сейчас я думаю над совершенно другой темой моего путешествия. Это не будет иметь ничего общего с закатами.
— Вот и хорошо.
— Что-нибудь вроде... водопадов.
— Водопадов?
— Сама знаешь, они есть почти повсюду. На любой планете с неким подобием атмосферы и неким подобием поверхности рано или поздно возникает нечто похожее на водопад. Если не особо придираться к тому, что подразумевается под словом «вода».
— Вообще-то, мне нравятся водопады, — сказала Портулак. — Помнится, видела один в пути... высотой десять километров, из чистого метана. Я стояла под ним и чувствовала исходящий от него холод. Вполне хватило, чтобы дрожать от восторга.
— Вероятно, его давно нет, — с грустью проговорил я. — Они живут недолго — по сравнению с нами.
— Но ты наверняка найдешь водопад даже получше того.
— Буду искать очень тщательно. Путешествуя, я нанес на карту несколько многообещающих рек — там геологические условия способствуют образованию водопадов. Надеюсь вновь побывать в этих местах, вспомнить былое.
— Привези мне воспоминание.
— Обязательно. Жаль только, что ты никогда не увидишь водопады собственными глазами... — Я замолчал, сообразив, что разговор подошел к опасному моменту. — В смысле, мы вместе не увидим.
— Ты же знаешь, что Линия не поощряет запланированные связи, — сказала Портулак, будто требовалось мне об этом напоминать. — Подобные встречи разрушают сам дух случайности и приключений, который хотела вселить в нас Абигейл. Если мы встретимся до следующего сбора, это может произойти исключительно по воле случая.
— Значит, мы никогда не встретимся.
— Скорее всего, никогда.
— Дурацкое правило, верно? Если учесть все, что здесь случилось... И какое нам, собственно, до него дело?
Портулак долго молчала, прежде чем ответить.
— Лихнис, мы традиционалисты. Мы преданы Линии до мозга костей.
Она крепче сжала поручни, глядя, как с расплавленной планеты стремительно взмывает последний из моих водных обитателей, задержавшийся по причине лени, а может, инстинктивного любопытства. Окруженное полем гигантское существо было черным как ночь и гладким, на его брюхе играли медно-красные отблески пожаров. Оно зависло на уровне балкона, всмотрелось в нас одним маленьким глазом — окруженный морщинами, он был до жути похож на человеческий. Затем, сильно ударив хвостом, существо унеслось на орбиту, где уже собрались его сородичи.
— Впрочем, есть кое-что еще, — добавила Портулак.
— О чем ты?
— Наверное, не стоило об этом упоминать... но, возможно, я не слишком благоразумно поступила. Помнишь тот трюк, который я проделала, чтобы проникнуть на корабль Лопуха? Он столь же успешно сработал и с твоим.
— Что ты сделала?
— Ничего серьезного. Просто установила на твоем корабле копию моего полетного плана... для твоего сведения. Чтобы ты всегда знал, где я нахожусь.
— Ты права, — произнес я. — Это было крайне неблагоразумно.
— Я ничего не могла с собой поделать.
— Вряд ли наша встреча была бы уместной.
— Это точно, — энергично кивнула Портулак.
— Но ты все равно будешь придерживаться своего плана?
— Досконально. — Она допила вино и швырнула пустой бокал в пространство.
Я смотрел ему вслед, ожидая короткой вспышки при ударе о пузырь. Но не дождался — Портулак взяла меня за руку и повернула лицом к себе.
— Идем внутрь, Лихнис. Всем хочется услышать, чья нить стала лучшей.
— Не могу поверить, что после всего случившегося это еще кого-то волнует.
— Нельзя недооценивать целительную силу человеческого тщеславия, — глубокомысленно изрекла Портулак. — Кроме того, дело не только в нити. Нужно создать два мемориала: для Лопуха и Овсяницы.
— Когда-нибудь нам потребуется мемориал и для Критмума, — сказал я.
— Думаю, мы постараемся как можно скорее о нем забыть.
— Возможно, он все еще жив. Или его прикончили и заменили двойником, как Лопуха. У меня такое чувство, что с ним еще не покончено. Как и с Великим Деянием.
— Но сейчас мы выиграли сражение. Разве этого мало?
— Тут не поспоришь, — вздохнул я.
— И все же кое-что меня беспокоит, — сказала Портулак. — Мы так никому и не сказали, что моя нить была не совсем настоящей. Рано или поздно об этом узнают.
— Но не сегодня.
— Лихнис... если победительницей окажусь я... что мне делать?
Я изобразил озабоченность, с трудом пряча улыбку:
— Веди себя так, как вел бы себя я. Храни серьезное выражение лица.
— Предлагаешь... просто согласиться? Не очень-то честно, тебе не кажется?
— Совсем нечестно, — кивнул я. — И все же оно того стоит.
Портулак сжала мою руку, и мы направились в зал, где ждали остальные. Под нами первобытный огонь пожирал мою маленькую планету, а высоко над ней собирались стаи водных обитателей, готовясь к долгой миграции.