ирал оказался в Тауэре.
В ходе следствия, устроенного Тайным советом, в числе прочих лиц была допрошена и принцесса Елизавета, которая твердо заявила, что при всех своих симпатиях к кому бы то ни было она не стала бы принимать никаких важных шагов без согласия совета, и что она ничего не знала о преступных замыслах Томаса Сеймура. Показания Кэт Эшли и казначея принцессы Томаса Парри подтвердили благоразумие Елизаветы, к которой, помимо всего прочего, был сильно привязан король Эдуард. Елизавета не пострадала, но эта неприятная история наложила отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь. Елизавете будет уделено внимание в свое время, а пока что речь идет о короле Эдуарде и о той борьбе, которую устроили вокруг него братья Сеймуры.
Томасу Сеймуру предъявили обвинение в государственной измене по тридцати трем пунктам. Впрочем, для казни, состоявшейся 20 марта 1549 года, было бы достаточно и одного пункта, одного факта задержания при тайной попытке проникнуть в королевские покои с оружием в руках.
В октябре того же года в Тауэр угодил герцог Сомерсет, амбиции которого начали чрезмерно беспокоить остальных членов Тайного совета. Заговор против лорда-протектора возглавил Джон Дадли, граф Уорик и будущий 1-й герцог Нортумберлендский. Дадли был одним из приближенных Генриха VIII и продолжал верно служить его сыну, причем, в отличие от герцога Сомерсета, лорд Дадли считал, что юного короля нужно привлекать к решению государственных дел, чтобы, по достижении совершеннолетия, он был бы способен править самостоятельно.
Поняв, что Тайный совет целиком настроен против него, лорд-протектор увез короля в хорошо укрепленный Виндзорский замок и издал прокламацию, в которой говорилось, что король и государство находятся в опасности. Король Эдуард чувствовал себя в Виндзоре как в тюрьме, и в герцоге видел не благородного спасителя, а сурового тюремщика. 11 октября Сеймур был арестован по решению Тайного совета. В своих записях король Эдуард обвинил старшего дядюшку в неумеренных амбициях, тщеславии, необоснованном развязывании войн с Шотландией и Францией, вольном обращении с королевским имуществом, самонадеянности и прочих грехах.
Несмотря на крайне отрицательное отношение короля к герцогу Сомерсету, лорд Дадли, ставший не лордом-протектором, а «всего лишь» лордом – председателем регентского совета, предпочел обойтись без крайностей – он сохранил герцогу жизнь, а вскоре вернул ему свободу и членство в Совете. Лорд Дадли рассчитывал на то, что герцог усвоит преподанный ему урок, но герцог счел милость за слабость и начал плести интриги против Дадли. В октябре 1551 года герцог Сомерсет снова угодил в Тауэр по обвинению в государственной измене, а именно – подготовке к смене правительства. 22 января 1552 года герцог был обезглавлен, а в дневнике-хронике короля Эдуарда появилась следующая запись: «Герцогу Сомерсету отрубили голову на Тауэр-хилл[80] между восемью и девятью часами утра». Обращает на себя внимание не сама информация, а лаконично-бесстрастная форма ее подачи, словно бы речь шла не о родном дяде-опекуне, а о совершенно постороннем человеке. Впрочем, дневниковые записи Эдуарда вообще отличаются простотой стиля, сразу становится ясно, что они сделаны рукой истинного протестанта, противника «словесной роскоши».
Долгое время в британской историографии доминировала точка зрения, согласно которой герцог Сомерсет рассматривался в качестве мудрого правителя, едва ли не спасителя Отечества, которое едва не погубили безрассудство и расточительство короля Генриха VIII, а лорд Дадли выставлялся коварным интриганом, шедшим на поводу у своих амбиций и нисколько не заботившимся о благе государства. Но с семидесятых годов прошлого века навешенные ярлыки поменялись местами. Теперь эгоистичным интриганом принято считать герцога Сомерсета, а спасителем отечества – лорда Дадли, которому в октябре 1551 года был пожалован титул герцога Нортумберлендского.
После свержения герцога Сомерсета король Эдуард получил возможность набрать в придворный штат угодных ему людей, которые, разумеется, были разбавлены людьми лорда Дадли. Также лорд Дадли привлек Эдуарда к участию в заседаниях Тайного совета. Ранняя смерть Эдуарда не позволяет судить о том, насколько хорошо он был подготовлен к самостоятельному правлению, но один из современников писал о том, что лорд Дадли тайно посещал Эдуарда по ночам и давал ему инструкции относительно того, что нужно было сказать на предстоящем заседании. Таким образом лорд убивал двух птиц одной стрелой – навязывал королю свое мнение и показывал всем, что он, в отличие от герцога Сомерсета, считается с мнением его величества.
Известно, что перед смертью лорд Дадли перешел в католицизм, но с учетом обстоятельств – произошло это в правление королевы Марии, когда лорд ждал смертного приговора, – подобная метаморфоза не выглядит искренней, скорее всего, лорд надеялся, что возвращение к «истинной вере» сохранит ему жизнь. Но при Эдуарде VI лорд Дадли полностью разделял протестантские взгляды короля и, благодаря его поддержке, Англия продолжила движение по пути протестантизма… Весной 1547 года было издано несколько судебных приказов, подразумевающих очищение церквей от «предметов католического идолопоклонства», – от икон и статуй святых, настенных росписей и прочего, вплоть до витражей. Органы остались в церквях, но играть на них перестали. А 21 января 1549 года парламент принял Акт о единообразии, согласно которому для совершения религиозных обрядов следовало использовать новую «Книгу общих молитв и таинств, а также других церковных обрядов и церемоний по образцу англиканской церкви». Единая «Книга», написанная простым и понятным языком, была очень удобной, но протестанты находили ее слишком традиционной, то есть – слишком католической. Уже в 1552 году в «Книгу» пришлось внести изменения, в правление королевы Марии произошла реставрация католичества, а при Елизавете I, в 1559 году, «Книга» вновь была утверждена парламентом…
С экономической точки зрения правление Эдуарда VI выглядит крайне неблагополучным. Основных причин было три – чрезмерная расточительность короля Генриха VIII, затратные войны с Шотландией и Францией, а также массовое обнищание сельского населения, вызванное политикой насильственного отъема общинных земель и ликвидации общинного землевладения как такового. Отнятые земли отгораживались от наделов, оставшихся у крестьян, отчего эта политика получила название «огораживания земель». Огораживание нельзя считать грабежом в чистом виде, поскольку в большинстве своем английские крестьяне не были собственниками своих земельных наделов, а владели ими на правах аренды. Отъем земель вынуждал крестьян идти работать по найму, но работы на всех не хватало и многие скатывались к бродяжничеству. Разумеется, в такой ситуации часто вспыхивали восстания.
Порча монеты приняла систематический характер. С одной стороны, правительство вроде бы «выкручивалось» из тяжелого положения, снижая содержание золота и серебра в монетах, но, с другой стороны, такой подход подстегивал инфляцию. С 1540 по 1549 год цены выросли более чем на пятьдесят процентов, и непонятно было, что с этим делать. Многие из подданных, не без оснований, связывали невзгоды с правлением «временщиков» и надеялись, что их добрый король Эдуард по достижении совершеннолетия, наведет в стране порядок.
Надо сказать, что, по свидетельству лиц из его окружения, король обнаруживал хорошее знание основ финансовой системы государства. Изучение наук Эдуард продолжал до четырнадцати лет, но в последний год уделял больше внимания не наукам, а занятиям по верховой езде, фехтованию, стрельбе из лука и прочим физическим упражнениям. Освоил король и игру с мячом и ракеткой, столь любимую его покойным отцом. Эдуард был здоровым и крепким юношей, так что физические упражнения доставляли ему большое удовольствие. Также король начал выезжать на охоту, которая служила не только развлечением, но своего рода протокольным мероприятием, дающим возможность пообщаться с нужными людьми в неформальной обстановке. Король получал навыки, необходимые каждому знатному человеку, но некоторые историки усматривают в этом одно из проявлений коварства лорда Дадли, который таким образом якобы пытался отвлечь короля от государственных дел.
На созданном, как принято считать, в 1550 году портрете работы придворного художника Уильяма Скротса[81], который, к слову будь сказано, получал годовое жалованье в размере шестидесяти двух фунтов и десяти шиллингов, более чем вдвое превышавшее жалованье Гольбейна Младшего, на нас смотрит уверенный в себе юноша, отчасти копирующий победительную позу своего отца, изображенного Гансом Гольбейном. Скротс постарался придать взгляду юного короля проницательность и властность, но, между нами будь сказано, не очень-то преуспел в этом начинании. Перед нами – ребенок, царственный, но все же ребенок, поза и выражение лица которого наводят на мысль о его неуверенности в завтрашнем дне. А с чего бы несовершеннолетнему королю, служившему игрушкой в чужих руках, быть уверенным в себе и в своем завтрашнем дне? У всего сущего должны быть предпосылки…
Король в былые времена был не просто правителем государства, но и инструментом (да простится нам это прозаическое сравнение) для заключения династических союзов. Эдуарду прочили в жены то шотландскую королеву Марию Стюарт, то его кузину леди Джейн Грей, то французскую принцессу Елизавету Валуа[82], но король так и умер неженатым и бездетным.
С Джейн Грей у Эдуарда под конец жизни сложились теплые, но при том сугубо дружеские, отношения. В свое время Томас Сеймур рассматривал возможность брака между королем и леди Джейн, но этим планам не суждено было сбыться. К Джейн Грей мы еще вернемся и познакомимся с ней как следует, а пока что нужно сказать, что 21 мая 1553 года, когда король Эдуард болел и состояние его становилось все хуже и хуже, Джейн Грей была выдана замуж за Гилфорда, младшего сына лорда Дадли. А в июне 1553 года умирающий Эдуард подписал «Акт о престолонаследии», закреплявший изменение порядка престолонаследия, установленного Генрихом VIII. Теперь после Эдуарда престол переходил к Джейн Грей, а Мария и Елизавета исключались из числа престолонаследников. Сохранилось написанное и исправленное рукой Эдуарда «Распоряжение о престолонаследии», которое послужило основанием для составления вышеупомянутого акта.