звращении в Англию. К тому времени его старший брат Фердинандо Стэнли, 5-й граф Дерби, скончался, оставив трех дочерей, с которыми у Уильяма возникла длительная тяжба, касавшаяся дележа наследства. При поддержке королевы Елизаветы, которая благосклонно относилась к сэру Уильяму (скорее из-за заслуг его отца, чем из-за кровного родства), он сумел получить значительную часть родовых земельных владений и выкупить то, что отошло к кузинам. В 1601 году королева Елизавета пожаловала Уильяму Стэнли орден Подвязки, а двумя годами позже король Яков I сделал его камергером Честера[92]. Расположение монархов свидетельствует о том, что сэр Уильям не внушал им никаких опасений. Утверждение на английском престоле шотландского короля Якова Стюарта аннулировало все права, которые могли проистекать из завещания Генриха VIII, так что Уильяма Стэнли можно считать последним из тех, кто теоретически мог занять престол, опираясь на этот документ.
Что же касается леди Маргарет, то в 1579 году она угодила под домашний арест за критические высказывания по поводу возможной женитьбы французского принца Эркюля Франсуа де Валуа, герцога Алансонского и Анжуйского, младшего сына французского короля Генриха II и Екатерины Медичи, на королеве Елизавете I. Маргарет была настроена против этого брака, поскольку он мог свести к нулю ее шансы на наследование английского престола, а она, как можно предположить, «держала в уме» подобную возможность. Формально леди Маргарет обвинили в том, что она наняла чернокнижника по имени Уильям Рэндалл для того, чтобы он наложил заклинания на королеву и узнал, как долго ей осталось жить. Подобные действия расценивались как государственная измена. Подданным не полагалось думать о смерти монархов и уж тем более пытаться установить дату окончания правления магическими способами.
Леди Маргарет пыталась объяснить, что Рэндалл состоял при ней в качестве лекаря и никаким колдовством не занимался, но это не помогло – Рэндалла казнили, а саму леди поместили под домашний арест, который продлился до конца ее жизни, наступившего в сентябре 1596 года. С одной стороны, леди Маргарет не повезло, с другой – она дожила до пятидесяти шести лет, весьма почтенного возраста по тем временам, и пребывание под домашним арестом нельзя было сравнивать с заключением в Тауэре.
Пожалуй, для потомков Марии Тюдор было бы гораздо лучше, если бы ее брат, король Генрих VIII, остановился в своем завещании на дочери Елизавете, а дальнейшее распоряжение английским престолом предоставил тем, кто был после него… Искушения растравляют душу, а несбывшиеся надежды отравляют жизнь.
Глава 13. Королева девяти дней
К сожалению, в нашем распоряжении нет ни одного прижизненного портрета Джейн Грей и ни одного достоверного описания ее внешности. Многие из читателей сейчас могут вспомнить широко известное: «Она очень низкого роста и худая, но сложена красиво и изящно. У нее тонкие черты лица и правильный нос, гибкий рот и красные губы. Брови выгнуты дугой и по цвету темнее, чем волосы, которые почти что рыжие. Ее глаза сверкают, будучи карими, они отдают красным при ярком свете». Так якобы описал внешность Джейн генуэзский купец Батиста Спинола, находившийся в Англии во время недолгого правления «королевы девяти дней». Но на самом деле этот словесный портрет был составлен в начале ХХ века. Уверенно можно сказать только то, что Джейн Грей обладала приятной наружностью и была невысока ростом.
«Образы выдающихся людей создаются не столько современниками, сколько потомками», – сказал однажды Джордж Колтон[93]. Если бы наследование английского престола продолжилось по линии королевы Марии I, то сейчас Джейн Грей помнили бы как коварную интриганку, пытавшуюся отобрать престол у законной наследницы, старшей дочери своего отца и старшей сестры брата-предшественника. Согласитесь, что такое мнение имеет под собой основу. Если признавать за Джейн Грей право на престол, признанное за ней ее двоюродным дедом, то надо соблюдать все установления завещания Генриха VIII, по которому Мария шла сразу же после Эдуарда. Впрочем, можно забыть о завещании Генриха VIII и сказать, что любой правитель волен выбирать себе преемника по своему усмотрению. Так-то оно так, но предпочитать троюродную сестру единокровной не очень-то уместно… Это все сказано к тому, что любые обстоятельства можно рассматривать с разных точек зрения и любые оценки легко выворачиваются наизнанку. После католички Марии на престол взошла ее сестра-протестантка Елизавета, и коварная интриганка Джейн Грей превратилась в первую мученицу англиканской церкви. Одни руки подтолкнули несчастную девушку к престолу, а другие – к плахе, сама же она ни в чем не была виновата.
По сути, так оно и было – Джейн Грей ни в чем не виновата, она стала игрушкой в чужих руках. «Могла бы и не становиться! – скажут современные шестнадцатилетние. – Это был ее выбор. Сказала бы: “нет” и все тут!» Действительно, в наше время чаще родители подлаживаются к своим юным чадам, нежели чада к родителям, но так было далеко не всегда, особенно для женщин. При удачном стечении обстоятельств женщина могла стать королевой, но в детские годы она полностью зависела от родителей, главным образом – от отца, а в замужестве – от мужа. Джейн Грей не имела возможности уйти из родительского дома и начать жить самостоятельно – она просто не вписалась бы в эту самостоятельную жизнь. Если родители и влиятельный свекор настойчиво толкали Джейн к престолу, то выбор у нее был простым – соглашаться или покончить с собой.
Но пора уже переходить от рассуждений к фактам и уделить леди Джейн Грей персональное внимание. Принято считать, что она родилась в октябре 1537 года, но среди историков нет единого мнения по этому вопросу. Обобщенно можно сказать так – Джейн родилась не раньше мая 1536 года и не позже октября 1537 года.
По поводу образования Джейн тоже существуют разногласия. «Оптимисты» утверждают, что она, помимо родного английского, знала древнегреческий, древнееврейский (иврит), халдейский, арабский, французский и итальянский языки, а также латынь, международный язык ученых людей. «Скептики» сокращают перечень из восьми языков вдвое. По их мнению, Джейн владела английским, французским и древнегреческим языками, а также латынью. Надо сказать, что в четыре языка верится как-то больше, чем в восемь.
Стандартное гуманитарное образование того времени, помимо языков, включало в себя знание Священного Писания, трудов Отцов Церкви и знание истории. Судя по сохранившимся письмам Джейн, бо́льшая часть которых была написана в заключении, ее учителя не зря получали свое жалованье.
В начале 1547 года родители отправили Джейн в дом Томаса Сеймура. В этом не было ничего удивительного или неприличного – друг отца, постоянно вращавшийся при дворе, оказывал покровительство его дочери, чтобы та освоилась в придворных кругах. Но мы-то знаем, что Томас собирался выдать Джейн замуж за короля Эдуарда, и что этим планам не суждено было сбыться. Джейн выпало стать игрушкой в руках другого человека – Джона Дадли, 1-го герцога Нортумберлендского, о котором выше говорилось вскользь, мимоходом, без обзора его биографии. Настала пора исправить это упущение – надо же понимать, кем был человек, имевший шансы стать корнем новой правящей династии… Давайте представим, что Джейн Грей усидела на престоле, а ее сестры, упомянутые в завещании Генриха VIII, умерли бы одна за другой, а затем умерла бы и сама Джейн, не успев оставить преемников. Мог в таком случае король-консорт Гилфорд Дадли стать полноправным королем? Запросто!
Но вернемся к Джону Дадли. Вы помните, что для защиты своих личных имущественных прав Генрих VII учредил при Звездной палате Совет знатоков права, в котором заправляли делами Эдмунд Дадли и Ричард Эмпсон? Так вот, Джон Дадли был сыном упомянутого Эдмунда Дадли, который начал хорошо, но кончил плохо. В двадцать три года Эдмунд Дадли стал членом Тайного совета и со временем, пользуясь расположением короля Генриха VII, превратился в одного из богатейших людей Англии (если не самого богатого), но король Генрих VIII положил конец его благополучию – обвинил в государственной измене и предал казни. Дадли и Эмпсона казнили 17 августа 1510 года, когда Джону Дадли было около шести лет. В этом возрасте дети еще многого не понимают, но уже способны многое понимать, так что казнь отца и связанные с ней перемены не могли не отразиться на ребенке. Тяжелые потрясения и невзгоды закаляют волю или ломают ее. Как показали дальнейшие события, Джон Дадли был не из тех, кого легко сломать.
Спустя год после казни мужа мать Джона Элизабет Грей вышла замуж за Артура Плантагенета, внебрачного сына короля Эдуарда IV. В первом браке у Элизабет было три сына, а во втором она родила трех дочерей. Можно только порадоваться за женщину, которой после казни мужа удалось создать новую семью. За Джона тоже можно было порадоваться – его опекуном стал Эдуард Гилфорд, не самый последний человек при дворе, которого в 1519 году Генрих VIII назначил лордом – наместником Пяти портов и маршалом Кале. В 1525 году Джон женился на дочери Эдуарда Гилфорда, которую звали Джейн.
Король Генрих VIII заслуженно считается отцом английского военно-морского флота. Он унаследовал от своего отца всего семь небольших военных кораблей и на этой основе создал большой флот из пятидесяти трех кораблей с хорошо укрепленной базой в Портсмуте, централизованным управлением и отлаженным материальным снабжением. Флотская служба при Генрихе VIII стала считаться весьма почетной, поскольку король уделял флоту большое внимание. Джон Дадли показал себя с хорошей стороны, и в 1542 году Генрих назначил его лордом-адмиралом, главнокомандующим английским флотом. А незадолго до своей кончины король Генрих включил Дадли в число шестнадцати душеприказчиков, которым предстояло управлять государством до совершеннолетия принца Эдуарда.
Эдуард Сеймур, 1-й герцог Сомерсет, убедивший других опекунов назначить его лордом-протектором, изначально имел основания для того, чтобы опасаться Джона Дадли. Поэтому герцог принудил Дадли отказаться от должности лорда-адмирала, которая досталась младшему брату герцога Томасу Сеймуру. Флот считался наиболее боеспособной частью английской армии, кроме того, лорд-адмирал контролировал Пять портов, что усиливало его влияние. Напрашивается вопрос – почему герцог передал столь важную должность своему брату, а не занял ее сам? Ответ простой – должность лорда-адмирала не была синекурой. Контролировать флот и порты мог только тот, кто реально ими управлял, а на это у герцога, обремененного множеством других дел, не оставалось времени и сил. Брату герцог не очень-то доверял, но все же Томас был для него своим человеком, а Джон Дадли – нет. Взамен лорд Дадли получил титул графа Уорика и парочку малозначительных должностей, не дающих никакой реальной власти.