Изменение порядка престолонаследия было встречено многими высшими сановниками государства с неодобрением, хотя бы потому что король, пока еще не достигший совершеннолетия, не обладал всей полнотой власти и потому был не вправе отменять волю своего отца, одобренную парламентом. Но лорд Дадли поддержал короля, и несогласным пришлось пойти на попятный. Но, как известно, согласие, данное под давлением, стоит недорого – очень скоро многие из тех, кто поддержал отстранение Марии от наследования престола, встанут на ее сторону.
О том, что Джейн Грей не была расположена выходить замуж за Гилфорда Дадли, пишет папский нунций[94] кардинал Джованни Коммендони, но подробностей при этом не сообщает. И вроде бы о чем-то подобном сообщал кто-то из венецианских посланников при английском дворе, но об этом известно с чужих слов. Из писем, написанных Джейн Грей в заключении, следует, что об изменении порядка престолонаследия она узнала от своей свекрови леди Джейн в третью неделю июня и это стало для нее новостью. Подобная линия поведения узницы была единственно верной, поскольку указывала на ее непричастность к заговору, а как было на самом деле, никто не знает.
Вечером 6 июля 1553 года король Эдуард VI скончался.
9 июля в Сайон-хаусе, загородной резиденции Джона Дадли, перешедшей к нему от ее основателя герцога Сомерсета, Джейн Грей встретилась с пятью членами Тайного совета – своим могущественным свекром, Фрэнсисом Гастингсом, Уильямом Гербертом, Уильямом Парром и Генри Фицаланом. Джейн известили о смерти короля и о том, что свою корону он оставил ей. Судя по дошедшим до нас сведениям, Джейн пришлось долго уговаривать. Уговаривали Джейн все – и сановники, и родители, и муж, и другие родственники, так что, в конце концов, она согласилась принять корону Англии. На следующий день, после официального провозглашения королевой, Джейн торжественно въехала в Тауэр, по традиции[95] ставший ее резиденцией до коронации, которую планировали провести в скором времени, но до нее дело так и не дошло. Однако корона была изготовлена мгновенно – уже к 12 июня – и стала поводом для конфликта между Джейн и ее мужем.
Общеизвестная версия этого конфликта такова. Показав Джейн ее корону, лорд-казначей Уильям Паулет сказал, что Гилфорду Дадли тоже нужна корона, но Джейн не была расположена делить престол и власть с мужем. Она предложила Гилфорду титул герцога Кларенса, который обычно носили младшие члены королевской семьи, и не уступила, несмотря на давление со стороны свекра и свекрови. Принято считать, что в момент этого конфликта Джейн прозрела и осознала, что невольно стала участницей заговора и что для своего мужа и его семьи она была всего лишь «дорогой к престолу». Заодно биографы любят порассуждать о том, что кроткая и покорная Джейн Грей была не такой уж и покорной, раз осмелилась в одиночку пойти против семейства Дадли. Но, скорее всего, Джейн действовала по наущению своих родителей и при их поддержке – после того, как их дочь была провозглашена королевой, маркиз Дорсет и леди Фрэнсис явно решили пересмотреть отношения с Джоном Дадли, у которого к тому времени появилась еще одна серьезная проблема.
Лорд Дадли забыл старую мудрость, которая гласила: «Если не можешь быть хорошим, то будь осторожен». Он недооценил принцессу Марию, сочтя ее неопасным противником, который не сможет создать проблем. Однако еще 4 июля, пока король Эдуард был жив, Мария отбыла из своей ближней к столице резиденции Хансдон в северное поместье Кеннингхолл. Оттуда она бросила клич своим сторонникам, среди которых были не только католики, но и протестанты, имевшие основания для того, чтобы быть недовольными действующей властью – у одних имелись претензии к королю, других не устраивал деспотизм лорда Дадли, третьи не желали видеть на троне «не пойми кого» вместо старшей дочери короля… Из Кеннингхолла Мария перебралась в замок Фрамлингем, находившийся в двадцати пяти милях к юго-востоку от ее первого прибежища. Фрамлингем стал оплотом Марии, в котором она готовилась к отражению нападения сторонников королевы Джейн.
Говоря о поддержке претендентов на престол в былые времена, нужно учитывать, что лояльность подданных определялась не только личными симпатиями, но и соображениями высшей справедливости. Люди верили, что законные государи получают благословение свыше и потому в их правление государство процветает, а народ живет в благоденствии и достатке. Если же правитель не благословен Господом, то ничего хорошего при нем ожидать не следует – неурожаи будут сменяться мором и войнами. Поэтому, ради собственного счастья и счастья своих потомков, нужно поддерживать законных государей, а не разных там узурпаторов. Дочь Генриха VIII Мария в глазах большинства подданных английской короны выглядела законной правительницей в то время как права Джейн Грэй-Дадли на престол вызывали в народе большое недоверие.
Джон Дадли попытался схватить Марию, отправив с этим поручением своего сына Роберта во главе отряда в триста человек, но Роберт не смог исполнить поручения. Правда, он заставил присягнуть на верность королеве Джейн население нескольких областей на востоке Англии, но это не могло сыграть определяющей роли в противостоянии принцессы и той, которая заняла престол. Некоторое время лорд Дадли и его сподвижники тешили себя мыслью о предстоящем бегстве Марии за пределы Англии, которое стало бы для них избавлением, но Мария не собиралась делать своим врагам столь щедрые подарки. По части ума, расчетливости и предусмотрительности, она на голову превосходила лорда Дадли со всем его окружением вместе взятым.
Одна старинная мудрость гласит, что железо должно коваться горячим, а согласно другой, тот, кто потерял время – потерял все. 13 июля лорд Дадли выступил против Марии со всеми имевшимися у него силами, занял один замок и привлек по пути на свою сторону небольшие подкрепления, но через три дня ряды его сторонников начали таять и к 19 июля истаяли окончательно, а в Лондоне тем временем взяли верх сторонники Марии, под давлением которых члены Тайного совета низложили королеву Джейн и провозгласили королевой Марию. Лорду Дадли был отправлен приказ сложить оружие. Примечательно, что в роли главного сторонника Марии в Тайном совете выступил Уильям Герберт, 1-й граф Пембрук, считавшийся ближайшим сподвижником лорда Дадли, – ах, как переменчивы людские намерения и склонности!
19 июля Уильям Герберт, с согласия Тайного совета и отцов Лондона, провозгласил королевой Марию, и эта новость была встречена жителями столицы с одобрением – «свалившаяся с неба на голову» королева Джейн не воспринималась в качестве законной правительницы государства. Поняв, что сопротивление бесполезно, маркиз Дорсет, руководивший обороной Тауэра, приказал своим подчиненным сложить оружие. Игра была проиграна… Джейн и ее окружение остались в Тауэре, но уже в качестве узников, а Джон Дадли, получив известия из столицы, 23 или 24 июля 1553 года сдался Генри Фицалану, 19-му графу Арунделу. Получив известие о его сдаче, Мария выехала из Фрамлингема в Лондон в сопровождении десяти тысяч сторонников, число которых возрастало по мере продвижения к столице – те, кто прежде колебался или же решил присягнуть королеве Джейн, теперь спешили выразить свою преданность Марии. Следование из Фрамлингема в Лондон носило триумфальный характер – то был триумф закона над интригами.
3 августа 1553 года Мария въехала в Лондон в сопровождении сестры Елизаветы и множества своих сторонников. На этом кризис престолонаследия завершился, но самые интересные события были впереди.
Прозвище «королева девяти дней» было не совсем точным, поскольку Джейн Грей формально пребывала на престоле с 6 июля 1553 года, когда умер король Эдуард, до 19 июля, когда из хозяйки Тауэра она превратилась в его узницу. Так что более правильно было бы называть ее «королевой тринадцати дней», но молва, давшая прозвище Джейн Грей, отсчитывала срок ее правления с официального провозглашения, состоявшегося 10 июля. Впрочем, что девять дней, что тринадцать – все равно правление королевы Джейн было настолько коротким, что многие историки вообще не включают ее в число правителей из дома Тюдоров. Но подобный подход в корне неверен, ведь тогда из повествования выпадают и кризис престолонаследия 1553 года, и вообще все обстоятельства перехода короны от Эдуарда VI к Марии I. Знаете, чем история схожа с математикой? Тем, что из истории нельзя выбросить ни одного факта, точно так же как из математической формулы нельзя исключить ни одной переменной и ни одного знака.
Королева Мария прекрасно понимала, кто из ее врагов заказывал музыку, а кто под нее танцевал. 18 августа 1553 года в Вестминстер-холле состоялся суд над Джоном Дадли и его вторым (старшим из выживших) сыном Джоном Дадли – младшим, который был одним из ближайших сподвижников своего отца и был схвачен вместе с ним. Приговор не вызывал сомнений ни у кого, в том числе и у Джона Дадли – старшего, который не надеялся на снисхождение королевы, а только лишь молил ее проявить милость по отношению к его сыновьям. Отчасти эта милость была проявлена – Джон Дадли – младший, осужденный на смерть вместе с отцом, получил помилование, и вообще из пятерых сыновей лорда был казнен только Гилфорд, да и то вынужденно. Еще раз заметим, что Мария Кровавая была не такой уж кровожадной и чаще всего миловала легче, чем наказывала, но иногда была вынуждена проявлять непримиримую строгость, как того требовали обстоятельства. Оставить в живых Джона Дадли – старшего королева не могла, поскольку змея (то есть – заговор) погибает после того, как лишается головы. Да и подданные, столь горячо поддержавшие свою королеву, не поняли бы ее, если бы лорд Дадли, которого в народе считали воплощением дьявола и погубителем короля Эдуарда (многие верили, что Дадли отравил короля), остался бы жив.
Готовясь к смерти, лорд Дадли принял католическое причастие и сказал, что «бедствие, постигшее королевство и нас, заключается в том, что мы заблуждались в вере на протяжении шестнадцати лет», а перед казнью заявил, что к поступку, за который он сейчас должен заплатить жизнью, его подтолкнули другие люди, но никаких имен при этом не назвал. Последними его словами были: «Я заслужил тысячу смертей». Вряд ли раскаяние Джона Дадли и его предсмертное обращение в католичество были искренними, скорее всего он вел себя столь смиренно в надежде на то, что королева сохранит жизнь его сыновьям