И что опасности, страх, боль и утраты ушли,
Что возвратились сюда мир и польза, и смех, и веселье,
Что с этих пор на виду принцепса доблесть у всех…
Ибо добро, что иные лишь в старости поздней свершили,
Тотчас же он совершил в первый вступления день.
Схваченных тотчас он ввергнул в оковы.
Любой, кто недавно
Умыслом злобным своим вред государству чинил,
Тот, кто доносчиком был, укрощается ныне в оковах,
Чтобы он сам претерпел зло, что другим причинял.
Он для торговли моря отверзает. И если торговец
Был притесняем, теперь малый он платит налог.
Бывшее долго в презренье сословье людей благородных
В первый правления день древнюю честь обрело.
Должности все в государстве, которые прежде негодным
В откуп давались, раздал людям достойнейшим он…
После смерти принца Артура Генрих VII постарался как можно лучше подготовить своего сына к управлению государством. Генрих-младший получил основательное образование, был хорошо развит физически, серьезно увлекался музыкой, причем не только как исполнитель, но и как сочинитель. Любимым развлечением Генриха была охота, на которой двухметровый молодец, сидевший на крупном коне, выглядел истинным Одином[36]. В рукопашном бою, фехтовании и стрельбе из лука Генрих достиг не меньших успехов, правда отец не позволял ему участвовать в турнирах, где недолго было получить увечье, а то и погибнуть. Правда, спустя некоторое время после коронации Генрих попытался принять участие под вымышленным именем в первом устроенном им турнире, но инкогнито короля было раскрыто с первого взгляда на его исполинскую фигуру. Тем не менее королю было с кем оттачивать свои боевые навыки, но соперники вели себя с осторожностью, и это не всегда нравилось королю, всецело отдававшемуся любому делу, будь то поединок, музицирование, охота или застолье.
Казалось, что вернулись благословенные времена короля Артура, и никто не мог предположить, что спустя четверть века автор хвалебной оды будет обезглавлен по приказу своего короля, что король скандальным образом аннулирует брак с Екатериной, и что к 1540 году в Англии не останется ни одного действующего монастыря…[37] «Tempora mutantur, et nos mutamur in illis»[38], – говорили древние мудрецы. Временам положено меняться, но плохо, когда они меняются к худшему, и когда перемены происходят слишком часто.
Первый тревожный звонок прозвучал вскоре после коронации, когда Генрих получил послание от французского короля Людовика XII. Послание было ответом на письмо, отправленное от имени Генриха его наставниками-епископами. Уорхэму и Фоксу то ли не хотелось отвлекать короля от празднеств по случаю свадьбы и коронации, или же они просто хотели поставить короля перед фактом. Подобно своим предшественникам, Генрих считал некогда завоеванные англичанами земли по ту сторону Ла-Манша своим владением, находившимся под французской оккупацией. Заключение окончательного мирного договора с Францией означало отказ от территориальных претензий, и Генрих воспринял инициативу своих опекунов как предательство интересов английской короны. Буря была сильной, сановники получили выволочку, но остались при своих головах и своих должностях.
Скажем прямо, что молодой король не испытывал особой склонности к делам правления, предпочитая проводить дни, а зачастую и ночи, в развлечениях. Недостатка в средствах он не испытывал, поскольку отец оставил ему более миллиона с четвертью фунтов и хорошо отлаженную систему наполнения казны. Однако же недаром говорится, что нет моря, которого нельзя вычерпать при должном старании. Молодой король тратил деньги не считая и не раздумывая, в результате чего спустя несколько лет оказался в затруднительном положении. Но пока еще жизнь его была похожа на бесконечный праздник. К месту можно вспомнить и другую старинную мудрость – «У отца-скряги сын может оказаться мотом». Если основатель династии Тюдоров облачался в роскошные одежды только по случаю, то сын носил их постоянно и обильно украшал драгоценными пуговицами, шитыми лентами и прочими атрибутами богатства. Генрих VIII гордился своей могучей статью и всячески старался подчеркнуть ее при помощи подплечников, надевания одной одежды поверх другой и прочих ухищрений, превращавших его из рослого и хорошо сложенного (по молодости) мужчины в истинного богатыря. Венецианский посол Себастьян Джустиниан сообщает в одном из своих посланий Совету десяти[39], что за первое десятилетие своего правления Генрих VIII потратил на одежды шестнадцать тысяч дукатов. В пересчете на современные деньги это более трех миллионов фунтов и, судя по дошедшим до нас дворцовым описям, Джустиниан нисколько не преувеличивал, скорее – преуменьшал.
Королева Екатерина забеременела сразу же после венчания и пока она вынашивала первенца, король завел интрижку с одной из придворных дам по фамилии Стаффорд. В то время при дворе состояли две сестры из благородного дома Стаффордов – Анна и Элизабет, и мы не знаем точно, какая из сестер удостоилась королевского внимания. Но здесь не столько важно имя, сколько сам факт – Генрих VIII был далеко не таким скромником, как его отец, и не стремился скрывать свои похождения, ведь королю никто не указ, кроме Бога.
Молодого короля нельзя было упрекнуть в недостатке религиозного рвения. Генрих вел себя, как положено истинному католику, с соблюдением всех норм и традиций, и благоволил католической церкви, которая продолжала укреплять свое влияние во владениях короля. Иногда Генриха VIII пытаются выставить безбожником, но такая точка зрения в корне неверна – король верил в Бога, но считал, что находится с ним в особых отношениях и ставил себя выше Церкви. Известно о паломничествах, которые Генрих совершал, словно простой христианин, без каких-либо поблажек. Так, например, в начале 1511 года король совершил паломничество к Священному Дому Божьей Матери Уолсингемской в графстве Норфолк, чтобы помолиться за здравие своего новорожденного сына Генри, причем прошел путь длиною более ста двадцати миль в одиночестве и босым. Тем не менее принц умер 22 февраля того же года, а первая беременность Екатерины завершилась 31 января 1510 года рождением мертвой девочки. Но после смерти сына Генрих пока еще сохранял надежду на то, что Екатерина сможет подарить ему здорового наследника, и продолжал время от времени разделять с ней ложе, не избегая при этом и других женщин.
1 октября 1511 года папа римский Юлий II, Венецианская республика, Фердинанд II Арагонский и швейцарские кантоны заключили антифранцузский союз, получивший название Священной лиги. Поводом к заключению союза стали опасения, которые вызывали у его участников активные и успешные действия короля Людовика XII на севере Италии. В ноябре к Лиге присоединился Генрих VIII, продолжавший мечтать о возвращении континентальных владений английской короны. Члены Королевского совета пытались отговорить Генриха от опасной и дорогостоящей войны с Францией, но английская знать не могла упустить столь удобный момент для сведения счетов с давними врагами. Даже если бы Генрих и не был расположен воевать, лорды и бароны втянули бы его в войну против желания. Шансы на победу были велики, ведь французам предстояло воевать с несколькими врагами, но…
Но между членами Лиги не было согласия, поскольку каждый пытался разыграть свою партию, а король Фердинанд и вовсе повел себя по отношению к своему зятю крайне некрасиво. Он сумел внушить Генриху мысль о том, что англичанам будет выгоднее ударить на французов с юга, при поддержке испанцев, а не с севера, как того требовали интересы Англии. В начале лета 1512 года в Испанию прибыло пятнадцатитысячное английское войско, которое не получило от Фердинанда ни поддержки, ни снабжения. Фердинанд был занят завоеванием Южной Наварры[40], а англичане были нужны ему лишь для того, чтобы не отвлекать часть своих войск на охрану границы с Францией. В октябре того же года англичане, подгоняемые голодом и болезнями, отправились домой, что называется, «с пустыми руками»…
Генрих не отказался от мысли поквитаться с французами, но заодно решил свести счеты с тестем и супругой, которая убеждала его следовать советам своего отца.
Некоторые историки склонны приписывать Екатерине победу над шотландцами, которая была одержана в бытность ее регентом во время отсутствия Генриха. Шотландский король Яков IV, женатый на Маргарите Тюдор, несмотря на заключенный с Генрихом VII мирный договор, продолжал оставаться убежденным врагом Англии, врагом, лелеющим мысль о реванше. Момент настал в 1512 году, когда появилась возможность убить одной стрелой двух птиц – помочь своим давним союзникам французам и захватить часть английских земель, пользуясь тем, что лучшая часть английского войска отбыла из страны вместе с королем. Однако 9 сентября 1513 года шотландцы были разгромлены в сражении на Флодденском поле. Шотландский король погиб, его войско было рассеяно, а окровавленную рубашку Якова Екатерина отправила в подарок Генриху вместе с известием о победе. Но сама Екатерина к разгрому шотландцев рук не приложила – английским войском командовал лорд-казначей Томас Говард, которому за эту победу Генрих возвратил титул герцога Норфолка, отнятый у его отца после битвы при Босворте, где тот сражался на стороне Ричарда III.
Разгром шотландцев не упрочил позиций Екатерины. Во-первых, Генрих прекрасно понимал, кому он обязан устранением угрозы с севера. Во-вторых, король видел в жене союзницу вероломного свекра, и изменить его отношение к ней могло только рождение здорового наследника престола, а сделать это никак не получалось – то у Екатерины случался выкидыш, то она рожала мертвых младенцев. Сложите вместе вероломство Фердинанда, неспособность Екатерины родить наследника и характер короля Генриха, который не умел долго ждать и не умел прощать обиды, и вы поймете, почему акции королевы упали ниже нижнего предела. 18 февраля 1516 года Екатерина родила дочь, которую назвали Марией, но Генриха не радовало, что на сей раз его ребенок родился вполне здоровым – король хотел сына.