uum Oil Company через Chase Manhattan Bank заключили договор на продажу советской нефти в европейские страны. В это же время появилась информация, что Джон Д. Рокфеллер предоставил большевикам заем в размере 75 миллионов долларов, часть цены за договор. В результате соглашения в 1927 году нью-йоркская Standard Oil построила нефтеперерабатывающий завод в России. Таким вот образом Рокфеллер внес свою лепту в дело восстановления большевистской экономики, притом что правительство Соединенных Штатов официально признало СССР только в 1933 году.
Стоит отметить, что сын Джона Д. Рокфеллера, Дэвид, неоднократно встречался с советскими лидерами и высокопоставленными деятелями – в 1964 году с Никитой Хрущевым, в 1973-м – с Алексеем Косыгиным. Во всех случаях обсуждались самые насущные для Рокфеллера вопросы расширения торгово-экономического сотрудничества. В 1989 году Дэвид Рокфеллер посетил СССР во главе делегации Трехсторонней комиссии, включавшей Генри Киссинджера, бывшего французского президента Жискар д’Эстена (члена Бильдербергского клуба и впоследствии главного редактора конституции ЕС), бывшего премьер-министра Японии Ясухиро Накасоне и Уильяма Хайлэнда, редактора издаваемого Советом по международным отношениям журнала Foreign Affairs. На встрече с Михаилом Горбачевым делегация интересовалась тем, как СССР собирается интегрироваться в мировую экономику и получила соответствующие объяснения от советского лидера.
Считается, что на протяжении всей советской истории единственной иностранной финансово-промышленной группой, обладавшей влиянием на 1/6 части суши, был клан Рокфеллеров[13].
На следующий день Александр Порфирьевич улетел обратно в Москву, а я получила приглашение продолжить беседу через пару недель в семейном поместье клана Рокфеллеров, расположенного в небольшом городке Lake Wales в центральной части флоридского полуострова. Упускать такую возможность было глупо, тем более мое личное мнение в отношении Джорджа все же склонялось, если выражаться по-американски, к тому, что он «хороший парень».
В середине февраля 2016 года я в сопровождении Пола прилетела во Флориду. Мы добрались до указанного в письме адреса. Этого места нет на картах. Туда не ходят толпы туристов, как, например, в знаменитый дом-музей Кейсментс – особняк в Ормонд-Бич, штат Флорида, США, известный своей зимней резиденцией американского нефтяного магната Джона Д. Рокфеллера. В настоящее время здание принадлежит городу и используется в качестве культурного центра и парка. А место, где на самом деле обитает семья Рокфеллеров, скрыто от любопытных глаз.
Машина остановилась у больших каменных ворот. Охранник спросил наши имена и фамилии и, убедившись по рации, что нас ожидают, разрешил проезд на территорию. Моим глазам открылись бескрайние поля ярко-зеленой аккуратно подстриженной травы. Дорога петляла среди небольших холмиков, пока, наконец, не появилось небольшое озеро, окруженное деревьями, ветви которых склонялись к водной глади. Берега озера были покрыты высокими зарослями камыша с покачивающимися от прохладного ветра коричневыми головками. Зимнее время считается лучшим для посещения Флориды, температура около 20–25 градусов, всегда светит солнце, а если и идут дожди, то проливные, стеной, но всего 10–15 минут, снова уступая место солнечному свету и влажному теплу.
Вдалеке виднелись белые крыши одно– и двухэтажных домов колониального стиля, вовсе не каменных дворцов, как мне нарисовало мое воображение. Дорога огибала пруд слева и уходила куда-то вниз. Когда мы спустились с холма, справа оказалось красивое белоснежное одноэтажное строение с арочными окнами от пола до потолка. Это, как пояснил мне Пол, был частный отель для размещения гостей семьи. Мы свернули к зданию. Только тогда я заметила, что зеленая аккуратно стриженная лужайка на самом деле была бескрайними полями для гольфа, оттуда были видны пригорки и холмики. Вблизи гостевого домика прогуливались несколько мужчин и женщин в белых брюках и футболках поло с клюшками для гольфа.
– Это обязательная форма одежды для игры тут, – пояснил мне Пол, – только в белом!
– Понятно, – кивнула я.
Машина остановилась у входа в отель. Услужливый швейцар, черный костюм которого был единственным темным пятном яркого пейзажа, куда-то исчез с нашими сумками, а мы вернулись в машину и продолжили путь через поля для гольфа к дому Джорджа О’Нила. Жилище потомка одного из самых богатых людей на земле представляло собой обычный старый одноэтажный дом в колониальном стиле из красного кирпича с длинной расположенной слева стеклянной верандой. Я бы ничуть не удивилась, если бы внутри оказался музей истории Гражданской войны США. В глаза сразу бросились две огромные каменные скульптуры из серого гранита в виде изящно выполненных женских фигур по обеим сторонам крыльца. На входе в дом под деревянным навесом стоял, улыбаясь, Джордж в синей фланелевой рубашке, голубых брюках из грубой джинсы и ковбойских ботинках.
– Привет! Как добрались? – с искренней заботой поинтересовался он. – Прошу прощения, что гостевой дом сейчас занят, там разместились друзья моей сестры, и вам пришлось размещаться в гостинице. Надеюсь, что я вас не обидел.
– Да что вы, Джордж, – улыбнулась я в ответ. – Здесь так красиво! И день сегодня просто чудесный!
Мужчина пригласил нас пройти в дом. Внутреннее убранство его жилища отличалось скромностью и простотой. Все комнаты были залиты солнечным светом, проникающим через множество окон в белых деревянных рамах, некоторые из которых были до самого пола, видимо, одновременно выполняя функции дверей во двор и сад. Стены, полы и потолки были оформлены в светлых нейтральных оттенках слоновой кости. Делалось это, в первую очередь, для того, чтобы в доме, несмотря на жаркий климат, ощущалась прохлада. И должна признать, это создателям удалось. Приятная прохлада и тишина царили в жилище Джорджа, дополняя его личный образ открытого, добродушного и приветливого джентльмена. Мебель в комнатах тоже была светлой – диваны, кресла, деревянные и плетеные стулья.
– Давайте я покажу вам свой кабинет, – улыбнулся Джордж, когда мы посмотрели основные комнаты дома.
– Почту за честь, – ответила я.
Под кабинетом Джордж, как оказалось, подразумевал мастерскую, где он занимался своим по-настоящему любимым делом – скульптурой из камня. Это было просторное помещение с высоким потолком и большими окнами. На полу – ящики с глиной, куски камня и дерева, мешки с гипсом… На стеллажах – готовые или почти законченные скульптуры. Мастерская была местом, где рождались замыслы будущих произведений и велись все подготовительные работы. Я с детства любила искусство, немного рисовала карандашом и часы проводила за книжками с работами известных художников и скульпторов, а потому, едва переступив порог, замерла и стала внимательно разглядывать восхитительные работы, забыв о том, где я и зачем.
Джордж, увидев мой восторг, пустился в пространный рассказ о своем хобби. Как оказалось, он много лет прожил в Италии, отдав себя без остатка изучению теории и практики скульптуры. Он знал все о материалах, инструментах и красках, приемах симметрии, игре света и тени. Это было воистину удивительное путешествие в мир любимого мною искусства создания прекрасного.
– Мария, не желаете ли воды, – предложил Джордж, когда экскурсия по дому была окончена.
– Не откажусь, – улыбнулась я.
Мы разместились на бежевых диванах в гостиной.
– Давайте, я расскажу вам, в чем заключается моя идея помощи нашим странам в выстраивании диалога? – спросил Джордж.
– С радостью послушаю, – ответила я, отхлебнув глоток прохладной воды, устроилась поудобнее и превратилась в слух.
– Я бы хотел провести серию неформальных приемов в Вашингтоне, «дружеских ужинов», на которых будут присутствовать американцы, мои давние единомышленники, одни из самых важных мыслителей и философов моей страны, разделяющие идеи невмешательства США в дела других государств и верящие в важность гражданского диалога между нашими странами. Все они заинтересованы в установлении дружеских отношений с русскими. С вашей стороны могли бы присутствовать люди со сходными идеями, конечно, я бы почел за честь видеть и самого господина Торшина и вас, Мария. Я понимаю, что, наверное, это непопулярная инициатива и, может быть, даже несвоевременная для сегодняшнего дня. Последние полтора года в нашей стране русофобия достигла невероятных масштабов, но дело тут не в вас, – заверил меня он. – Она вызвана нереализованными политическими амбициями Хиллари Клинтон, интересами военно-промышленного комплекса, крупного бизнеса, Голливуда и иностранных лоббистов. Слишком многие, к сожалению, получают выгоду от бесконечного состояния войны – по всему миру и, в частности, с Россией. Но поверьте, американский народ не разделяет этих взглядов и в подавляющем большинстве устал от войн, причины которых чаще всего даже не может объяснить. Эти войны разрушили нашу страну и множество американских семей. Мы много слышим о разлучении родителей-иммигрантов со своими детьми на наших границах, но никто не говорит о том, как американские дети остаются брошенными, когда их отцы уходят на фронт, а родители теряют своих детей, которые гибнут в бесконечных военных конфликтах, которые Америка ведет за границей. Гражданский диалог очень важен. Вы, верно, помните, Мария, что даже в разгар холодной войны президент Эйзенхауэр говорил, что люди, которые напрямую не контактируют, склонны подозрительно относиться друг к другу, а отсюда – сперва незначительные конфликты, которые могут перерасти в более крупные войны. Я против войн, а потому считаю, что у нас с Россией должен быть диалог. Эти «дружеские ужины» и могли бы стать первым шагом, площадкой для переговоров между людьми разных стран, но схожих взглядов. В Америке сейчас – новая администрация, и она, кажется, готова к такому диалогу[14]. Не политики, а прежде всего писатели и философы, настоящие патриоты, понимающие ценность мира, должны быть его участниками.