– Хорошо, что вы заговорили про деньги, – снова влез прокурор. – Какие еще деньги вы переводили на счета Национальной стрелковой ассоциации США?
– Совершенно никаких. Только взнос.
– А Торшин?
– Тоже только членский взнос. Он, как и я – пожизненный член НСА.
Тут в разговор вмешался до этого молчавший адвокат Боб:
– Мария, я хотел вам сказать раньше, но коли зашла эта тема. Вас исключили из состава Национальной стрелковой ассоциации. Мне пришло соответствующее уведомление.
– Эх, братья по оружию, – вздохнула я. – В кусты, значит. Ну, Бог судья. А взнос вернут, интересно?
– Мария, но потом члены НСА снова приезжали в Москву, ведь так? – поинтересовался Кевин.
– Все верно, агент Хельсон, – согласилась я. – Как и положено, в ответ на гостеприимство мы пригласили их, и зимой 2015 года группа членов НСА по пути в отпуск в Израиле, кажется, неделю пробыла в Москве. Мы организовали им прием по высшему разряду: от экскурсий по Красной площади, которая в декабре воистину прекрасна в новогодних украшениях, и посещения спектакля в Большом театре до встреч с российскими любителями оружия…
– Ряд из которых были, скажем, не простыми обывателями, ведь так, – ухмыльнулся Кенерсон.
– Но ведь они не перестают быть просто людьми? – парировала я. – Политику мы не обсуждали. Охоту – конечно, даже стреляли вместе в тире, но как это делает из меня преступника, я, честно говоря, не вполне понимаю.
– И все же, – вмешалась Мишель. – Как вы оказались на речи в поддержку кандидата в президенты Трампа в Кентукки?
– Так и оказалась, по встречному приглашению – это же был очередной съезд НСА. Я, наверное, вас разочаровала, господа, но мне больше нечего тут добавить. Александра Порфирьевича на этом мероприятии и вовсе не было. Он прилетел позже, чтобы поздравить своего брата по оружию, Дэвида Кина. Если у вас остались еще какие-либо сомнения, все данные моих банковских счетов у вас я, полагаю, имеются. Можете их проверить. Там нет ничего, кроме оплаты моих счетов за аренду квартиры вблизи студгородка и покупки продуктов, а единственную зарплату я получала, работая на кафедре.
– Хорошо, Мария, – Кевин поднялся, за ним встала я. Пора было одеваться в железные цепи и отправляться назад в одиночную камеру.
Кассандра и печеньки
– Эй, ты, – в моем окошке для еды появилось черное полное лицо, – сладкое есть?
– Есть, – удивилась я. – Секунду.
Мордочка в окошке облизнулась. Я достала упаковку печенья из пластикового ящика для вещей в ногах кровати, раскрыла и протянула девушке в окошко. Вместо того, чтобы взять несколько штук, она мертвой хваткой вцепилась в пакетик и утащила его весь, исчезнув в коридоре.
«Потрясающая невоспитанность», – подумала я. Не то чтобы мне самой нужна была целая упаковка, но я периодически прикармливала печеньем приходивших к моему окошку разных гостей-заключенных – мою ученицу, например, чтобы в организме была глюкоза для мозга, или Хелен в качестве десерта в нашем «итальянском ресторане». Теперь придется ждать две недели, пока мне из тюремного магазина не принесут заказ.
Правда, вечером девушка вернулась с упаковкой, в которой вместо печенья были маленькие записочки с цитатами из Библии.
– Это тебе, – протянула она мне пластиковый мешочек. – Извини, короче, я просто не могу удержаться, когда вижу сладкое, – и она похлопала себя по полным черным щекам. – Это тут моя единственная радость. Кассандра, кстати, – просунула она мне руку в окошко, чуть не ударив меня в нос.
– Мария, – аккуратно пожала руку в окошке я. – Очень приятно.
– Ты держись тут, короче, – руку в окошке снова заменило полное лицо в очках. – Я тоже так сидела. Переходи на «ночное расписание».
– Это как? – удивилась я.
– Ой, да очень просто, – засмеялась она. – Днем спи, а ночью бодрствуй. Как сова, короче. Знаешь, сову?
– Знаю, – улыбнулась я, подумав, что в больших очках девушка действительно похожа на сову. – И все-таки легко сказать, а трудно сделать.
– Справишься, – ответила Кассандра. – Ты же русская.
Русский олигарх
Справляться, правда, получалось не всегда. Бывали моменты, когда замкнутое пространство давило так, что становилось трудно дышать.
– Хелен, ты меня слышишь, – сказала я, громко ладошкой три раза ударив в стену камеры. – Давай споем нашу любимую, а? А то мне что-то нехорошо.
В ответ послышались три глухих удара. Это был наш тайный код. Мы заранее условились, что три глухих стука будут означать начало нашей песни – беспечной мелодии из романтической комедийной мелодрамы «Власть луны» о жизни итальянской диаспоры в Нью-Йорке. «Мы вряд ли услышим друг друга, но, если закрыть глаза, можно представить, что мы сидим рядышком на песчаном пляже теплым летним вечером, ощущая приятный робкий бриз Тирренского моря».
Я прислонилась спиной к холодной бетонной стене: «Слава богу, в этой давящей тишине, где-то за толстой почти непроницаемой тюремной стеной есть Хелен». И я медленно, не теряя контакт с шершавой стеной, за которой, я знала, стоит она, сползла вниз на корточки, обняла костлявые коленки, и сперва тихонько, а потом словно воспрянув от знакомой мелодии, все громче запела нашу песню:
When the moon hits your eye like a big pizza pie
That's amore
When the world seems
to shine like you've had too much wine
That's amore
Bells will ring ting-a-ling-a-ling, ting-a-ling-a-ling
And you'll sing «Vita bella»
Hearts will play tippy-tippy-tay, tippy-tippy-tay
Like a gay tarantella[18]…
Стало как-то легче на душе, будто исчезли стены камеры, и вокруг живописные пейзажи Италии…
– Мария, давайте поговорим о главном спонсоре вашего движения «Право на оружие», русском олигархе Константине Николаеве, – начал очередной допрос Кевин, когда меня привели в комнату в гараже.
– Бизнесмене Константине Николаеве, – вмешался в разговор Боб. – Слово «олигарх» имеет негативный эмоциональный оттенок. Давайте избегать передергиваний, ладно?
– Хорошо, пусть будет бизнесмен, – согласился Кевин. – У нас имеется информация, что вы, Мария, встречались с ним в Италии для передачи секретных сведений. Что вы можете сказать на этот счет?
– А, вы про Рим, наверное, – улыбнулась я. – Это и впрямь завораживающая история. – Что ж. Слушайте.
Март 2016 года, Рим, Италия
Самолет мягко ударился о бетонную посадочную полосу, загудели турбины, и воздушное судно стало медленно снижать скорость. Пассажиры бодро захлопали в ладоши, благодаря капитана за спокойный полет и мягкую посадку. За окном иллюминатора пронеслись ярко-зеленые поля и невысокие деревья. Наконец, самолет медленно подкатил к серому трапециевидному зданию аэропорта, казалось, на две части разрезанного полоской зелено-голубых окон.
«Добро пожаловать в Рим! Сейчас 9:00 местного времени. Разница с Москвой составляет два часа. Мы желаем вам приятного дня! Спасибо, что вы воспользовались услугами компании „Аэрофлот“!»
Это была моя первая в жизни поездка в столицу Италии и, пожалуй, самая спешная сборка дорожной сумки. Накануне вечером я общалась с Николаевым. Он, как человек, понимающий толк в хорошем вине, владел несколькими гектарами виноградников в зоне Болгери в центральной части Италии – Тоскане, на побережье Тирренского моря.
Я предприняла сие внезапное предприятие, чтобы встретиться с Николаевым по одной простой причине: до моего отъезда на учебу в США оставались считаные дни. К тому времени я уже сложила с себя полномочия председателя организации и хотела обсудить с человеком, поддерживавшим ранее движение «Право на оружие», возможность сохранения пожертвований через контакт с его новым председателем. Такие вопросы нужно было обсуждать лично, глядя человеку в глаза.
Бизнесмен Константин Николаев тогда входил в первую сотню богатейших людей России из списка Forbes. За пару лет его финансовой поддержки движения через рекламное агентство в Москве я ни разу не видела его лично. Не будет преувеличением сказать, что его незримое, но ощутимое присутствие играло в моей жизни ключевую роль.
И вот настал тот день, когда мы оказались в одном месте в одно время – на встрече в честь дня рождения общего друга в большом особняке в пригороде Москвы. Николаев приехал поздно, некоторые гости уже стали расходиться. Кто-то из участников вечеринки указал мне на высокого похожего на настоящего русского медведя широкоплечего грузного мужчину, одиноко курившего на террасе дома.
– Мария, вы же хотели познакомиться с Константином? – обратился ко мне один из гостей. – Вот он, скажем так, собственной персоной.
Я открыла стеклянную дверь на ночную террасу, в лицо ударил холодный воздух поздней московской осени и запах хвойного леса, и тихо подошла к смотрящему куда-то вдаль, в темноту леса мужчине.
– Извините за беспокойство, – начала я. – Меня зовут Мария Бутина. Я…
– Я знаю, кто ты, – отвлекся от созерцания Николаев. – Ты – молодец. Я наблюдаю за твоими успехами на оружейном поприще. – Вино будешь?
Он принес два бокала вина и два теплых пледа. Мы разместились прямо на полу уличной террасы и еще долго разговаривали об оружии, политике и будущем России, отгоняя периодически пытавшихся засвидетельствовать свое почтение российскому бизнесмену гостей праздника.
После этой загадочной встречи с человеком, невидимо присутствовавшим несколько лет в деле моей жизни, движении «Право на оружие», он снова стал лишь тенью. Пару раз мы пересекались на дружеских обедах и приемах, Николаев вскользь интересовался оружейными делами, спрашивал, как это организовано «у них», за бугром, в Национальной стрелковой ассоциации США, и любопытствовал о новых веяньях в среде американских либертарианцев, поскольку сам был любителем неограниченной свободы. Со временем он пот