К тому самому имени «Солнца» агенты возвращались еще много раз, не думаю, что для них это действительно имело какое-то значение, скорее, это был вопрос принципа. Впрочем, не только для них: как я ни «старалась» вспомнить его имя, каждый раз оно вылетало из моей головы. Это была моя собственность, то, что я ни за что не хотела отдавать. Это имя было мне слишком дорого. Так «Солнце» и остался под тем именем, каким я назвала его при первой нашей встрече.
История Кассандры и парикмахерская
– Бутина, – позвала меня Кассандра, когда подносы с остатками завтрака забрали. – Хочешь, я тебе голову помою?
– Что? – удивилась я. – Это как?
– Наш день в парикмахерской как раз сегодня, а я, – выпрямила спину Кассандра и вздернула приплюснутый носик, – вообще-то сертифицированный стилист.
– У нас есть парикмахерская? Ты шутишь? – все еще не верила я.
– Ну, не то чтобы прям шикарная, как ты привыкла, – ухмыльнулась Кассандра, – но есть, да. Собирайся давай, сама все увидишь. С собой – полотенце, свой шампунь и кондиционер. Я тебя в список запишу. Бегом давай, пока девки из соседнего отделения опять не заняли наше место, – поторопила меня она.
Через минуту я уже стояла за широкой спиной Кассандры возле двери отделения с бледно-желтым застиранным тюремным полотенцем и завернутыми в него принадлежностями для мытья головы.
Парикмахерская оказалась обычной камерой в двух шагах прямо по тюремному коридору у нашего отделения. Посередине помещения, где едва могли уместиться три человека, стояло огромное черное парикмахерское кресло со свисающими лохмотьями содранного кожзама и торчащими из-под него кусками желтого поролона. Справа на стене висели несколько старых фенов и щипцы-выпрямитель для волос, а на тумбочке под ними в прозрачной пластиковой банке с каким-то неведомым и отвратительно пахучим желтоватым раствором покоились расчески. На стене напротив располагался подвесной шкаф, из которого Кассандра достала еще одну расческу, чтобы не доставать те, что отмокали в растворе. В дальнем углу была обычная белая раковина с гибкой резиновой трубкой вместо крана.
Всюду валялись клоки кудрявых черных волос. Парикмахерскую держали в основном для чернокожих заключенных, которых было необходимо регулярно стричь и брить машинкой – иначе справляться с пушистой кудрявой растительностью было невозможно.
– Велком ту зэ клаб, – рассмеялась Кассандра. – Чай? Кофе? Мисс Бутина.
– Нет, спасибо, бокал шампанского, пожалуйста, – кокетливо улыбнулась я в ответ.
– Садись давай. У нас мало времени, – Кассандра подволокла тяжелое кресло ближе к раковине, чтобы моя голова могла оказаться в углублении для мытья. – Полотенце на, держи в руках, а шампунь мне.
Я расположилась в кресле, запрокинув голову так, чтобы волосы оказались в раковине, и двумя руками придерживала свою шею, чтобы она не затекала от тяжести мокрой шевелюры. И закрыла глаза.
Кассандра быстро профессионально мылила мне голову, радостно приговаривая, что она ужасно соскучилась по своей любимой профессии.
– Кассандра, – аккуратно спросила я, когда мытье закончилось. В нашем салоне красоты никого кроме нас не было, а общение с парикмахером – привычное дело для любого посетителя салона красоты. – А как ты оказалась тут?
– Да так, знаешь, вляпалась в проблемы, как принято говорить, – ответила она, – впрочем, ты мне нравишься, Бутина. Слушай.
И Кассандра поведала мне свою историю. Личную для нее, но обычную и понятную для многих афроамериканцев.
Мама Кассандры, голубоглазая белокожая европейка, встретила чернокожего парня-сверстника, влюбилась и родила в 13 лет девочку. Сперва заботу о ребенке взяла на себя бабушка по маминой линии. Так малышка оказалась в одной европейской стране в городе N – единственная чернокожая девочка в округе. Отношения со сверстниками не сложились – ребенка не приняли, над Кассандрой издевались, на нее показывали пальцем как на гадкого утенка. Не справившись с давлением общества, бабушка отправила девочку к отцу, в Америку. Может, там чернокожему ребенку будет лучше?
К сожалению, папе она оказалась не нужна, а мама к тому времени уже родила пятерых детей и получила срок за распространение наркотиков. Так десятилетняя Кассандра оказалась на улице с пятью малышами на руках.
Мало кто знает, что в США отсутствуют детские дома, а на их месте – так называемые «фостер фэмили», или приемные семьи. В переводе на русский «foster» – «воспитывать, ухаживать, покровительствовать». Суть этой системы такова: дети, оставшиеся без опеки родителей, практически сразу же попадают в приемную семью, члены которой заблаговременно изъявили желание приютить ребенка определенного пола, возраста и расы. Правда, дом у детей в приемных семьях появляется ненадолго – в среднем на 12 месяцев. Потом, когда семье надоедают приемные дети, их перекидывают в новую семью, как надоевшую игрушку, а потом еще в одну и так далее до самого совершеннолетия. Несложно догадаться, как относятся родители-на-год к чужим малышам за деньги. Нелишним будет сказать, что «фостерные семьи» получают небольшое денежное пособие. В среднем оно составляет от 150 до 600 долларов в месяц на ребенка. Социальные работники обязаны твердо убедиться в том, что деньги не становятся для семейной пары главным стимулом для взятия ребенка на воспитание, но на практике так происходит далеко не всегда.
Кассандру вместе с двумя братишками и тремя сестренками тоже удочерили. Несколько раз перейдя из рук в руки, дети задержались в одной из семей подольше. Их приютила одинокая женщина, и жизнь, казалось, наконец наладилась. Кассандра ходила в школу, помогала младшеньким с уроками. Но вот одинокая мама встретила друга сердца и вскоре вышла замуж. Девушка-подросток Кассандра очень понравилась новому отцу семейства, пожалуй, больше, чем положено приемному папе. Девушка все терпела – семья ей в целом нравилась, ведь братишек и сестренок кормили и им давали кров, на остальное можно было закрыть глаза: неизвестно какой и на сколько могла бы быть новая семья. Эта щепетильная ситуация вскрылась через пару лет, когда приемная мама застукала супруга за актом сексуального насилия над Кассандрой. Во всем обвинили, конечно же, ее. Так все шестеро детей снова пошли по рукам. В этот раз, правда, с семьями не везло, еды не хватало, и Кассандра начала воровать, чтобы накормить младшеньких. Едва достигнув совершеннолетия, она вышла замуж, чтобы больше не думать о еде и крыше над головой. Брак по расчету, разумеется, не заладился и уже через год распался. Пришлось снова пойти на воровской промысел. Так она получила первый срок, а за ним – второй за нарушение условно-досрочного, ведь детям по-прежнему нужны были деньги на жизнь. В этот момент наши пути и пересеклись в Александрийской тюрьме.
– Я все, – тяжело вздохнула Кассандра, – пошли сушиться. Она взъерошила мои мокрые волосы полотенцем и включила шумный тюремный фен.
Афроамериканские танцы
Оставался всего час до отбоя. Я уже приготовилась ко сну и читала, укрывшись одеялом.
– Мария, – широкое, черное как смоль лицо Кассандры в больших очках в толстой черной оправе заглянуло в мою камеру, – помнишь те печеньки, которыми ты со мной поделилась вчера?
– Ага, – кивнула я, не отрываясь от чтения. – Забей. Ничего не надо. Все окей.
– Нет, ну я так не могу, Бутина, – заспорила Кассандра. – У нас на улицах так не принято. Я тебе намедни кое-что обещала. Напяливай свои шорты и пошли вниз. Я научу тебя кой-чему. Сегодня как раз офицер Диаз. Она нам пульт от ящика оставила.
– Ладно, – нехотя согласилась я. Вылезать из-под одеяла в холодную камеру не хотелось, но любопытство взяло верх. Я уже начала догадываться, о чем говорит Кассандра. Вот уже пару недель я просила ее научить меня танцевать традиционные афроамериканские танцы. В народе это называется «тверк» (twerk).
Когда я спустилась на первый этаж, Кассандра уже выбирала музыку для урока.
– Так, Бутина, – строго сказала она. – Сперва посмотри на меня, а потом повторяй. Сразу тебя предупреждаю, по воскресеньям мы это не танцуем, потому что это неприличный танец, а воскресный день – святой. Поняла?
Я кивнула.
То, что я увидела, иначе как чудом не назовешь – в Кассандре было как минимум килограммов 100 лишнего веса, но при этом она без труда начала танцевать так, что позавидовали бы самые спортивные худышки. Элементы танца «тверк» включают ряд различных движений, выполняемых бедрами и ягодицами. Это, например, вибрации ягодицами, ритмичные вращения бедер и поясницы, описывание восьмерки и удары бедрами. Танец предположительно восходит к традиционным танцам африканского континента. В частности, в Западной Африке подобный танец под разными названиями известен в Кот-д’Ивуаре и Сенегале. Танцы с подобными движениями существуют и в африканских диаспорах стран Карибского бассейна. В США это самый популярный танец афроамериканцев, так что в тот день Кассандра, можно сказать, посвятила меня в сообщество чернокожих.
Вокруг нас к этому моменту уже собралось все отделение, чтобы поглазеть, как белая русская сядет в лужу, пробуя афроамериканский тверк.
– Думаешь, ты – крутая, да? – хитро подмигнула я Кассандре, когда она закончила демонстрацию урока. – А теперь смотри. И я практически точь-в-точь повторила ее движения в такт с музыкой.
Заключенные безмолвствовали. Такого поворота событий не ожидал никто. Наконец одна из них начала робко хлопать в ладоши, ее аплодисменты тут же подхватили и остальные.
– Слышь, Бутина, ты – первая белая, которая смогла станцевать тверк. Один вопрос, сестра, – и она подставила мне свой кулачок для удара – традиционное в гетто «рукопожатие» своего. Я симметрично ответила на жест, тяжело дыша от исполненного номера. – Откуда?
– У каждого свои секреты, Кассандра, – улыбнулась я. – Скажем так: когда-то, очень-очень давно, я была танцовщицей.
– Ну ты, Бутина, даешь, – засмеялась в ответ Кассандра. – Уважаю, бро!