Разумеется, интернет гудел, обсуждая этот дикий случай. Но оказалось – с милой оговоркой «ну, наезжать машиной не стоило» – далеко не всем произошедшее кажется чем-то неправильным. Многие одобряли поведение водителя: «Мужик взял на себя роль родителя!», «Вот оно, воспитание, а то совсем уж дети о…ели», «По всем правилам догнал и задержал».
В России процветает агрессивный эйджизм. В этой истории мы в очередной раз увидели его уродливое проявление. В сознании людей глубоко сидит неискоренимое убеждение, что воспитывать – это наказывать. «Сейчас я его нагну, и он точно все поймет». А наказание должно быть сопряжено с насилием и унижением, иначе оно не будет действенным. И любой взрослый имеет право наказать и унизить в воспитательных целях любого ребенка, раз уж родители не справились. Он рассматривает это как свое неотъемлемое право. И общество его поддерживает.
Януш Корчак писал: «Ребенок мал, легок, не чувствуешь его в руках. Мы должны наклониться к нему, нагнуться. А что еще хуже, ребенок слаб… Всякий раз, когда он не слушается, у меня про запас есть сила. Я говорю: «Не уходи, не тронь, подвинься, отдай». И он знает, что обязан уступить; а ведь сколько раз пытается ослушаться, прежде чем поймет, сдастся, покорится! Кто и когда, в каких исключительных условиях осмелится толкнуть, тряхнуть, ударить взрослого? А какими обычными и невинными кажутся нам наши шлепки, волочения ребенка за руку, грубые «ласковые» объятия! Чувство слабости вызывает почтение к силе; каждый, уже не только взрослый, но и ребенок постарше, посильнее, может выразить в грубой форме неудовольствие, подкрепить требование силой, заставить слушаться: может безнаказанно обидеть. Мы учим на собственном примере пренебрежительно относиться к тому, кто слабее. Плохая наука, мрачное предзнаменование».
Да, конечно, не все наезжают на ребенка джипом и ставят его на колени в снег. Но важно понимать, что выражения «ты тупой», «закрой рот», «тебя не спросили» – это тоже агрессия, только вербальная. Разговор с позиции силы – путь заведомо тупиковый. Единственный верный способ победить – уважение и любовь к ребенку.
По-настоящему страшно, что жестокое отношение к детям одобряется и поддерживается обществом. Давно отживший алгоритм воспитания по-прежнему востребован в России. А ведь десятилетнему ребенку даже простого замечания хватает. Вспомните себя в десять лет. Ведь можно просто объяснить. И ребенок вас послушает, если вы отнесетесь к нему с уважением. Как к человеку.
Но нет, эффективнее коленями на горох. Потому что «сила наше все». Сила взрослого. Сила «воспитателя». Сила владельца черного джипа.
А что дальше?
Меня (как и большинство моих друзей) дома никогда не били. И в школе не били. В 20 лет я была сильно изумлена, узнав, что бывают школы, где дерутся даже девочки. Тем сильнее поразили меня те несколько случаев насилия над детьми, с которыми мне довелось столкнуться.
Первая история – про двух моих бойфрендов (кратковременных, причины ниже). В череде замечательных людей мне встретились подряд два юноши, которых били в детстве. Первый вспоминал об этом со стыдом и ужасом, что не мешало ему самому поднимать руку на того, кто слабее. Я поняла это, когда, получив удар в спину, пролетела пол-квартиры и чуть не пробила своим хилым телом дверь шкафа-купе. Разумеется, это была наша последняя встреча. Второй своими детскими побоями даже гордился: «Это воспитывает волю, папа не хотел, чтобы я вырос слабаком». После этого юноша изложил свою средневековую версию устройства семьи: мужчина является главным и «воспитывает» жену и детей – все теми же дедовскими методами. Прекрасный образ мальчика из интеллигентной семьи тут же померк, пришлось снова эвакуироваться.
Вторая история произошла совсем недавно. Мы с мужем лежали в спальне и читали. Было уже поздно. Вдруг тишину разорвал детский крик: «Не бей! Не бей! Помогите! Мама, помоги! Не бей!» Мы выбежали на балкон. Кричали явно из соседнего дома. Муж пытался угадать, где именно кричат, я позвонила 112: «Так и так. Вот такие крики. Я ничего не знаю, я в доме через дорогу, но не могла не позвонить». Усталый голос на том конце пообещал отправить наряд. Я стояла на балконе и ждала. Где-то там продолжали кричать, потом крики стихли, окна потухли. Полиция так и не приехала.
Третий случай. Я шла без Кости мимо детской площадки. Услышала крик, свернула к площадке и увидела, что мамаша «воспитывает» девочку лет пяти-шести. Таскает за волосы, орет, дает подзатыльники. Я уверенно вытащила телефон, крикнула тетке, что вызываю полицию. Она тут же отпустила ребенка и побежала ко мне: «Не вызывайте, не вызывайте!» За ней кинулся ребенок, обнял ее за ноги, прижался, начал рыдать. Она стояла передо мной и несла что-то вроде: «Нет, не надо, я ее люблю, просто довела, совсем не слушается, ну как еще объяснить». Я завелась, начала кричать: «Что значит довела? Вы меня тоже сейчас довели, так вас отлупить?» Она заплакала и все твердила: «Я ее люблю, я ее люблю». Я убрала телефон, сказала девочке, что никто и никогда не смеет ее бить, а если бьют, надо не бояться жаловаться. И ушла.
А потом все думала: может, надо было вызвать полицию? Или не надо? В итоге решила, что надо, а я повела себя как дура. Не стоило вестись на эти всхлипы про любовь, ведь именно такие родители и растят тех, кто потом верит в «закалку воли» и в то, что воспитание – это страх и боль. И с чувством собственной правоты их умножает.
«Ребенок должен быть защищен от всех форм небрежного отношения, жестокости и эксплуатации», – гласит Декларация прав ребенка. Я понимаю, что это ни от чего не спасает, но все же.
Не наказывать
С насилием над детьми напрямую связан еще один очень важный вопрос, решать который рано или поздно приходится всем родителям: наказывать или нет?
Тут я снова вспоминаю детство. Мне 5 лет, наш чудесный садик расформировали, детей перевели в соседний, места не хватает, мы спим на раскладушках, которые полагается складывать за две минуты по часам. Я пытаюсь, но у меня не получается, прошу помочь, мне не помогают, пробую еще раз, снова ничего, отвлекаюсь и бросаю раскладушку. А потом меня ставят в угол – не выполнила задание. Я стою там и думаю: «Вот выйду и всем вам покажу». Никакого стыда за невыполненное задание, а также никакого понимания того, как я могла бы его выполнить, у меня не было, только обида и отвращение к воспитателю, который в этот угол поставил. Кажется, это был единственный угол в моей жизни.
Недавно я читала очередной текст о том, как жить с детьми. У автора их двое, одному два года, второй еще младше. Поначалу все было хорошо, и вдруг в симпатичном с виду тексте вылезло такое: «Наказания должны быть неотвратимыми. Если детские сопли и слезы так трогают родителей, что они раз за разом отменяют заслуженное наказание, то ребенок поймет, что слезы „работают“, и с успехом продолжит».
Честно говоря, я просто не понимаю, что должен натворить двухлетний ребенок, чтобы «заслужить» наказание. На мой взгляд, маленькие дети крайне редко совершают что-то такое, чтобы в голову могла прийти мысль о наказании. Да, они могут кого-то ударить в песочнице. Могут совать пальцы в розетку. Громко кричать и показательно истерить. Или что-то еще в том же духе. Но все это не является продуманным злонамеренным действием, которое требует наказания.
Если большой ребенок, возможно, и в состоянии понять, какие действия повлекли за собой «наказание», то малышам это точно не под силу. Работает только одно – говорить, объяснять, снова говорить, снова объяснять. Проговаривать последствия, проговаривать, почему так вышло и зачем. Если ваш ребенок все время бьет других детей, это не означает, что он плохой и его надо наказать. Увы, надо просто разобраться и понять, почему так происходит, а также учиться выстраивать границы любовью, а не насилием.
Да, это муторно. Да, очень сложно. Да, терпения не хватает. Да, доводят. Франсуаза Дольто, прекрасно знавшая, как легко французские родители раздают шлепки и подзатыльники, пишет, что разовый шлепок может существовать в виде исключительной меры, но, «войдя в привычку, шлепки принесут больше вреда, чем пользы». Увы, почти все мы иногда срываемся. Но возводить свои срывы в «систему воспитания» – это уже явный перебор.
Тут уместно, пожалуй, процитировать Александра Нилла, основателя школы Саммерхилл, на которого я уже ссылалась: «Грустно говорить, но большинство людей уверены, что плохой мальчик – это тот, кто хочет быть плохим. Они полагают, что с помощью бога или большой палки можно вынудить ребенка принять решение быть хорошим, а если он откажется это сделать, тогда уж они позаботятся о том, чтобы он как следует пострадал за свое упрямство… За последние почти 60 лет я ни разу не ударил ребенка. Но, будучи молодым учителем, я с легкостью использовал ремень, ни разу не остановившись, чтобы подумать. Теперь я никогда не бью детей: я осознал опасности битья и полностью отдаю себе отчет в том, что за ним всегда скрывается ненависть».
Дети запоминают несправедливость, часто – на всю жизнь. Запоминают наказания, потому что ЛЮБЫЕ наказания унижают и обижают их. Конечно, рано или поздно запоминают они и последовательность действий, которые запускают подобный сценарий. И, возможно, становятся более послушными. Но какой ценой?
Научиться отступать
Не только родители воспитывают детей, но и наоборот. Скольким навыкам мы учимся в процессе контакта с собственным ребенком! Один из самых полезных – умение отступать и выжидать. Мне в жизни порой этого сильно не хватало.
Вот классическая ситуация. Вы приехали на море, а ребенок боится воды. Что делать? Тащить силой (как часто предлагают бабушки и папы) или оставить на берегу? И подождать, что будет.
Мой ребенок сперва боялся моря. Потом страстно полюбил воду и стал мечтать научиться плавать. Я записала его в бассейн. Первое занятие оказалось абсолютной катастрофой. Костя так визжал, будто видел воду первый раз, убегал, сопротивлялся – словом, занятие продлилось 15 минут и закончилось бесславно. Можно было, конечно, просто кинуть его в воду. Но нам с тренером (и я рада, что мы сошлись во мнении) это не показалось хорошей идеей. Всю следующую неделю мы с Костей разговаривали про воду, страх, плавание, физику. И на второе занятие он пошел с отличным настроением, а на третьем уже поплыл. Почему-то я уверена, что если бы я стала насильно запихивать его в воду, то он бы или вообще не научил