Старый священник задумался, в его голове, вероятно, оживились воспоминания.
— Прививать людям веру здесь нелегко, даже если полностью овладеть языком какого-нибудь племени. Ведь аборигенам совершенно чужды многие понятия, особенно абстрактные. Они не знают таких слов, как надежда или любовь. А как же проповедовать слово божье без этих основных понятий? Ближе всего к понятию «любовь» здесь стоит определение: «я делаю тебе добро», но это ведь не одно и то же…
Священник Росс вновь задумался.
— Вопреки распространенному мнению, местные женщины не противятся полигамии. Если в доме только одна жена, на нее падают все обязанности: возделывание земельного участка, уход за свиньями, приготовление пищи. Если же у мужчины больше жен, обязанности делятся между ними. Свиньи все еще остаются основным богатством многих семейств. Я неоднократно наблюдал, как женщины кормили грудью поросят.
После беседы со священником Россом я убедился, что еще очень мало знаю о жителях Вагхи. Цена невесты, вездесущее колдовство, полигамия… Следовало бы познакомиться поближе с обычаями здешнего населения.
Помогли мне в этом польские священники.
— После открытия долины Вагхи, — рассказали они, — за один всего год на участке между Каинанту и Маунт-Хагеном было создано десять миссионерских пунктов. Однако деятельность миссионеров не обошлась без жертв. В 1934 году были убиты два католических миссионера — Моршхейзер и Эжен.
— Долину Вагхи, а также прилегающие к ней с запада районы наводнили золотоискатели. Поиски прекратились, когда оказалось, что в этом районе не сыщешь даже крупицы золота, которой «хватило бы на зубную пломбу», как выразились двое английских золотоискателей-близнецов братья Фокс. Тем не менее золотоискатели натворили немало бед, отнимая порой у аборигенов съестные припасы и допуская насилие. Один из них, австриец Людвиг Шмидт, был осужден за убийство четырех островитян и повешен в 1936 году в Рабауле. Тем временем белый человек узнавал все больше об обычаях местных жителей. Оказалось, в частности, что, хотя войны велись с помощью луков, жители Чимбу-Вагхи никогда не отравляли своих стрел, что у них были чудесно разукрашенные церемониальные копья, а также два вида каменных топоров: ди — орудие для работы и пресловутые боевые топоры, называемые на местном языке кендуанбу.
Отец Ксёнжек прервал свой рассказ и принес упомянутое орудие — подлинное произведение искусства. Топор напоминал короткую алебарду. На деревянную рукоять была насажена остро заточенная лопасть из серо-голубого камня. К задней стороне рукояти, в качестве своего рода противовеса, было прикреплено некое подобие лопасти, целиком покрытое плетенкой.
Целыми часами продолжались наши беседы с миссионерами. Речь шла и об обряде посвящения, и о том, что матери не отнимают от груди даже своих подросших уже детей и что молодых девушек опекает весь род, считая их своеобразным семейным капиталом, так как после совершения брачного контракта родственники получают за них определенное количество ценных предметов.
Мы узнали также, что к числу важнейших обрядов в жизни местных горных племен относится так называемая канана.
Это церемония, которую можно было бы сравнить с сугубо интимным ухаживанием в европейском смысле этого понятия.
Молодежь встречается парами в хижине, являющейся своего рода клубом. Юноши и девушки одеты непраздничному, на них лучшие украшения, их лица полностью загримированы. В хижине горит несколько маленьких костров, огонь которых поддерживают пожилые женщины. Пары усаживаются на циновках. Девушка перекидывает свои ноги через ноги партнера и касается лбом его лба. Оба закрывают глаза и, медленно вращая головой, не отрываются друг от друга ни на мгновение. Одновременно оба напевают специально приуроченные к этому случаю песни. С течением времени костры затухают, а погруженные в раздумья пожилые женщины начинают вспоминать свои собственные кананы, считая их немногочисленными счастливыми мгновениями в жизни. Молодые тем временем, в зависимости от степени эротического возбуждения, натирают себе лицо чуть ли не до крови, а отдельные пары то и дело выходят из хижины или, если костры уже едва тлеют, совокупляются тут же на месте.
Канана длится обычно всю ночь. Ее инициаторами всегда выступают девушки. Ибо женщины с гор до брака сексуально агрессивны. Принято даже, что невеста проводит каналу не с будущим мужем, а с другим мужчиной. На этот обряд мужчину всегда приглашает девушка, причем неважно, женат ли он или имеет даже несколько жен… Ни один мужчина нс вправе отклонить такое приглашение. Наибольшей свободой девушки из племен Нагорья пользуются в период между помолвкой и браком. Полноправная же жена обязана соблюдать абсолютную верность.
Пожилые женщины готовят порой для своих дочерей противозачаточные снадобья. Есть также травы, стимулирующие молоко у молодых матерей. Когда девушка созревает и у нее впервые появляется менструация, то это событие отмечается трехдневной церемонией, во время которой женщины и мужчины племени посвящают ее в тайны половой жизни. В дальнейшем в периоды менструаций женщине не разрешается ни до чего дотрагиваться в доме, и она обязана на все это время уходить в буш[32].
В миссии мы чувствовали себя превосходно. Отдохнули, наговорились вдоволь по-польски. Но когда явился Гэс и предложил длительную поездку по направлению к Вабагу, в сторону границы с Западным Ирианом, мы охотно согласились, тем более что ксёндзы Булла и Курц уже уехали в свои приходы в районе Горока. Поэтому нам осталось попрощаться только с ксендзом Павлом и епископом Бернардингом. Уезжая, мы получили заверения от епископа, что в районе реки Сепик сможем воспользоваться принадлежащим миссии самолетом[33].
«Лендровер» резко тормозит. И не мудрено, так как зрелище, открывшееся перед нами, необычно. По дороге шествует весьма красочная группа. В глаза бросается, прежде всего, двухметровый щит, который несут на своих плечах аборигены. Его середина заполнена плоскими раковинами, вырезанными в форме полумесяца, причем каждый из них заключен в оправу в виде плоского деревянного круга; по краям каждый круг окрашен красной охрой. Весь щит декорирован пестрыми перьями райских птиц. С волнением различаю среди этих украшений перья, знакомые мне по цветным таблицам, которые я видел у плантатора. Это оперения таких редких райских птиц, как «Принцесса Стефания» и «Король Саксонии». Щит скомпонован с большим вкусом и незаурядным чувством цвета. Единственным диссонансом в этом ансамбле казался заурядный кухонный нож, подвешенный внизу щита.
Но больше всего меня заинтересовали плоские раковины. Это же пресловутые кина — местные деньги, неотъемлемый элемент денежного оборота наряду с долларами, банковскими счетами и другими «штучками», завезенными европейцами. Все эти новинки отнюдь не умаляют ценности кина, разве только они обрели теперь соответствующий паритет в денежных единицах белого человека. Пожилые аборигены, приверженцы старины, полагают, что только кина может обеспечить их владельцам необходимый престиж. Но поскольку в повседневной жизни нелегко носить тяжелые круги, они демонстрируют свою состоятельность посредством бамбуковых передничков омаак, в которых каждая палочка означает одну кина.
В группе, которую мы встретили, обращали на себя внимание двое рослых аборигенов, несущих на жерди живую свинью, подвязанную к ней за ноги. Все сомнения рассеялись — это сваты, несущие подарок для невесты. Следует, впрочем, взглянуть повнимательней на статных жителей Нагорья. Одеты они празднично: меховые повязки, наплечники из раковин каури, плюмажи, цветные полосы на лицах. Судя по свадебным подаркам, невеста также должна была сверкать великолепием.
Мы в раздумье: идти за ними или не идти? Накануне в районе Вапенаманды в течение пяти часов мы наблюдали за церемонией, связанной с заключением брачного контракта. Правда, там не было тяжелых (в полном смысле слова) денег кина, но на циновке сватов резвились две косматые свиньи, лежало несколько монет, бумажный доллар и два стальных топора. Та невеста была, вероятно, золушкой по сравнению с девушкой, которую намеревалась выкупить у ее семьи встреченная нами группа. Итак, идти за ними?
По вчерашнему опыту мы знали, что совершение брачной сделки длится не менее десяти-пятнадцати часов. Речи, одна за другой, осмотр подарков отдельными лицами и группами. Похвала одних и оговорки других. Даже дождь не в состоянии утихомирить два спорящих новогвинейских клана. Единственным реальным результатом, который я заметил после пяти часов цветистых речей и споров, был пронзительный визг поросенка, измученного бесконечными ощупываниями.
Наши колебания окончательно пресек дождь. Оставив группу в покое, мы посетовали Гэсу на ненастную погоду.
— Что вы хотите, — защищался он, — для сезона муссонов это еще небольшой дождь.
Только этих слов, видно, и ждал подлинный потоп, который внезапно хлынул с неба. Старика Ноя не было поблизости, а поэтому мы укрылись на мостике, прикрытом пальмовым козырьком[34]. После Вапенаманды такие сооружения стали встречаться нам постоянно.
Под шум ливня мы решили расспросить Гэса о брачных обычаях местных горцев.
— Что ж, — начал Гэс, — за неверность муж был некогда вправе убить жену; он мог совершить это безнаказанно и в том случае, если супруга изводила его непослушанием. В начальный период брака молодая жена фактически становится прислугой матери мужа, он же в это время строит хижину. Когда жена впервые сама приготовит мужу еду, брак считается оформленным. Муж чаще всего ночует (в зависимости от обычаев данного племени) в «мужском доме», а жена носит ему туда пищу. Для мужчины считается позорным помогать женщине в ее обязанностях. Если жена не в состоянии родит