— Вы еще не договорились? Позвоните сейчас, пока не поздно.
— Успею, — беспечно бросила Беатрис. — Инес раньше полуночи не ложится.
— Смотрите. А кто эта мисс… как вы сказали?
— Пэйдж, была гувернанткой, а сейчас — дуэнья, что ли, я и сама не разбираюсь в наших отношениях. Мы воюем из-за собак.
— У вас много собак?
— В том-то и дело, что ни одной! Это все мисс Пэйдж, она их не хочет и запрещает мне… — Беатрис на секунду замолчала, прикрыв глаза, справляясь с приступом головокружения. — Она мне запрещает, понимаете… Ну ничего, я ей устрою… Если она не позволяет мне иметь собаку, то я сделаю хуже — я заведу себе мангуста или ихневмона…
— Это вроде ихтиозавра? — улыбнулся Жерар.
— Не-ет, что вы! Это вроде ласки, такой небольшой зверек… Их приручают, они живут в домах и поедают вредных насекомых и змей. У наших знакомых в Кордове живет ихневмон… Мисс Пэйдж сойдет с ума, просто рехнется! Кстати, она тоже шотландка, как и мой шеф… Конечно, мы с папой уже немного ее переделали, но все равно — скупая. Она меня всегда кормит на завтрак порриджем — это такая овсянка, знаете? О, — Беатрис снова расхохоталась, — послушайте, она была против того, чтобы я носила такую прическу, — что это, говорит, за лошадиный хвост? А я ей тогда говорю: мисс Пэйдж, но ведь я с самого детства питаюсь овсом!
— Правильно сказали. А теперь ступайте-ка звонить этой своей Инес. Ступайте, ступайте, уже поздно.
Беатрис послушно спустилась с табурета и направилась к телефонной кабине. Проводив ее взглядом, Жерар допил коньяк и, опустив голову, крепко потер виски, словно пытаясь вернуться к реальности. Он вспомнил — Беба, ее вчерашнее письмо… Где все это — в каком веке, за сколько тысяч километров отсюда?
Он обернулся и увидел Беатрис, стоящую рядом с выражением испуга и крайней растерянности на лице.
— Договорилась? — злорадно спросил он, помогая ей подняться на место. — Успели, да?
— Инес куда-то уехала до понедельника… — убитым тоном отозвалась Беатрис, глядя на него со страхом. — Со мной говорил портеро…
Боже мой… Что же мне теперь делать? Джерри, у меня действительно… не совсем трезвый вид?
— Праздный вопрос, Трисс. Полюбуйтесь на себя в зеркало. У вас нет других подруг, кроме Инес?
— Есть, конечно… Но у всех родители, прислуга… Инес живет одна, к ней я могла бы прийти. А к другим… Потом весь город будет говорить, что дочь доктора Альварадо — пьяница…
— Вы и есть пьяница, — безжалостно подтвердил Жерар. — Доигрались?
— О, Джерри, не нужно, — всхлипнула Беатрис. — Вы не представляете моего положения…
— Я его вижу, черт возьми! Я вам говорил, чтобы вы не пили? Говорил я вам это или нет? Выпороть бы вас, сеньорита Лопес-Альварадо, ничего другого вы не заслуживаете. Не смейте хныкать, слышите вы?
— О Джерри…
— При чем тут «о Джерри»!.. Что я теперь буду с вами делать? Выпутывайтесь как знаете, если вы такая взрослая и умная.
Он раскурил трубку и отвернулся. Беатрис робко взглянула на него и опустила голову с несчастным видом.
— Что вам мешает вернуться домой? — резко спросил он.
— Мисс Пэйдж, я же вам сказала…
— Ну и что мисс Пэйдж? В конце концов, она не ваша мать. Вы что, живете без матери?
— Мои родители разошлись… Уже давно…
— Возвращайтесь без разговоров. Отца все равно нет, а мисс…
— Вы не понимаете, Джерри, — умоляюще заговорила Беатрис, — если бы папа был дома, это совсем другое дело… А то ведь она наговорит ему такое… Что я вернулась домой совершенно пьяная, ночью, и вообще… Он вообразит себе какую-то ужасную картину…
— Картина и так ужасна, не стройте себе иллюзий. Дочь известного ученого — в восемнадцать лет — вдруг напивается в баре, как… Каким дьяволом вам вообще могла явиться в голову мысль идти одной в «Гэйлордс»?
— На… на пари, Джерри, — удерживая слезы, прошептала она.
— «На пари»! Перестаньте хныкать, я вам сказал! Ну? Энрике! Приготовьте барышне черного кофе и дайте мне еще коньяку.
— Я не хочу кофе, не хочу!
— Потрудитесь молчать! Вас не спрашивают, чего вы хотите и чего нет. Может, вам еще парочку коктейлей? — Он с отвращением покосился на нее и фыркнул. — Хороши, нечего сказать. Сказочная принцесса! И вам не стыдно?
— Мне… мне очень стыдно, Джерри, — еле выговорила она.
— Правда? Ну ничего, посмотрим, как вам будет стыдно завтра! Бар закрывают в два часа ночи, а на улице вас сразу же заберет полицейский и отправит в комиссарию. У вас спросят удостоверение личности, и через четверть часа туда сбегутся корреспонденты… Что? Почему сбегутся, вы спрашиваете? Да потому, что им сообщат о задержании в нетрезвом виде дочери известного оппозиционера, понятно? И в утренних газетах появится ваш снимок — в растерзанном платье и с растрепанной прической, полицейские умеют это делать. И под ним будет подпись: «Такова мораль тех, кто обвиняет в аморальности и коррупции партию генерала Перона».
Последние слова он произнес вполголоса, но на Беатрис они подействовали как пощечина. Она вздрогнула и уставилась на Жерара, бледнея на глазах.
— Теперь дошло? — резко спросил он.
Бармен поставил перед Беатрис чашечку дымящегося кофе и рюмку перед Жераром.
— Пейте! — приказал тот, залпом опрокинув коньяк и закусывая лимоном.
Беатрис, съежившись, маленькими глотками стала пить кофе, обжигаясь и морщась.
— Он без сахара, Джерри, — робко сказала она.
— Пейте, я вам сказал!
Попыхивая трубкой, он смотрел на нее, пока она не допила до дна и не опустила чашку, закусив губы.
— Вы поедете ночевать ко мне. Вот так.
Беатрис обернулась к нему, делая большие глаза:
— Ночевать к… — Она запнулась и воскликнула в ужасе: — Что вы, Джерри, как можно!
— Ах, нельзя? Отлично, отправляйтесь домой.
— Но я не могу домой в таком виде, — сказала она, чуть не плача. — Мисс Пэйдж сразу заметит…
— Хорошо, будем логичны, — терпеливо сказал Жерар. — Ночевать в полиции вы не хотите? Нет. Ехать ко мне тоже не хотите? Прекрасно. Не подумайте, что я на этом настаиваю. Что же остается?
Беатрис растерянно пожала плечами.
— Но это неприлично, Джерри, постарайтесь понять… В Аргентине — чтобы девушка ехала ночевать в незнакомый дом…
— Езжайте в знакомый, дело ваше.
Беатрис вздохнула, искоса взглянув на Жерара и быстро опустив глаза.
— Да нет, но как же так… Поймите, Джерри, от моей чести ничего не останется, если я к вам поеду…
— Нет у меня других забот — покушаться на вашу честь.
— Вы меня не поняли, — покраснела Беатрис, — я говорю о репутации…
— О своей репутации вам нужно было думать раньше, когда вы входили в «Гэйлордс»!
Беатрис молчала, опустив голову.
— Я не знаю, Джерри… — сказала она негромко. — Ни от одного мужчины я не приняла бы такого предложения… но вам я почему-то верю. Хорошо, я поеду с вами.
— Давно бы так. Поедем сейчас или еще посидим?
— Давайте посидим немного еще…
Опьянение, временно нейтрализованное страхом и черным кофе, постепенно снова начало овладевать Беатрис. Успокоившись насчет своей дальнейшей судьбы, она опять развеселилась и болтала без умолку. Этот носатый похож в профиль на тукана, а блондинка так мило причесана, — наверно, новая мода; а та пара танцует, будто оба накурились марихуаны — совершенно в трансе…
— Ой, Джерри, — шепнула она вдруг, сжав его руку, — смотрите, смотрите — вон за тем столиком, где пальма, видите — такая дама в золотом платье? Понимаете, я знаю эту материю — это французский брокат, я его недавно увидела на Санта-Фе и просто влюбилась. Два дня не могла думать ни о чем другом, потом наконец не выдержала и пошла спросить цену — думаю, без такого платья я на всю жизнь останусь несчастной! И знаете, почем оказался этот брокат? Четыреста песо метр, ха-ха-ха-ха, а я получаю пятьсот в месяц…
— Это мало, Трисс, — покачал головой Жерар. — Вам следовало бы поискать другое место.
— Нет, зачем же, у меня очень хороший шеф. Только скупой, как… Впрочем, он ведь шотландец, этим все сказано. Доктор Джозеф Мак-Миллан! Это человек, который не ест яиц, чтобы не выбрасывать скорлупу. Я его попросила купить машинку, которая затачивает карандаши, — знаете, есть такие, вы только вставляете карандаш, крутнете ручку — и готово. Так он мне знаете что заявил? «Трикси, — говорит, — первый шаг к разорению самой процветающей фирмы это покупка такого аппарата. Получив в руки эту машину, секретарша начинает развлекаться, перерабатывая карандаши на стружку, и вы тоже будете это делать, Трикси, и тогда всего моего скромного капитала не хватит, чтобы снабжать вас сырьем». Представляете? И мне приходится чинить карандаши бритвочкой, вот пожалуйста. — Она подняла заклеенный лейкопластом палец.
— Какое животное, — сочувственно сказал Жерар.
— Ну нет, он, конечно, не животное, просто он… Ой, у меня так кружится голова…
— Ах, уже? Я ведь вам это предсказывал, — кивнул Жерар. — И не только это. Посмотрим, как вы будете чувствовать себя завтра.
— Это не от коктейлей, Джерри, просто мне хочется есть. Я не ужинала. А как я буду чувствовать себя завтра?
— Увидите. Собирайтесь, Трисс, нам пора ехать.
— Еще рано, Джерри!
— Уже не рано, и вы голодны. Поужинаем у меня. Энрике!
В Линьерсе, где авеню Ривадавия проходит под мостом пересекающей ее автострады Хенераль Пас, их остановил затор. Беатрис проснулась и вдруг потребовала пустить ее к рулю.
— Я хорошо умею, Джерри, вот увидите! Ну пустите меня, хотя бы несколько кварталов…
— Ни нескольких метров. Спите уж лучше.
— Истинный кабальеро выполнял любую просьбу своей дамы, — пробурчала Беатрис. — А почему это мы стоим, уже приехали?
— Нет, путь занят. Сейчас поедем, спите.
— Я уже выспалась…
— Так скоро?
— Угу… Я очень люблю спать в машине… Похоже, будто плывешь. Я сейчас хотела бы очутиться на корабле…
— На межпланетном?
— Не-ет, что вы… Говорят, у марсиан вместо ушей антенны? На самом обыкновенном корабле… Например, на заколдованном корабле Тристана…