Юлька сначала подумала, что хорошо ему так рассуждать – сам же говорит, что его родители редко ссорятся, – а потом решила, что разумное зерно в его совете есть. В конце концов, и бабуля так считает: если не можешь изменить обстоятельства, измени к ним отношение. А помирить мать и отца – задача невыполнимая. По крайней мере, на данном этапе.
Топая в школу, Юлька обдумывала все прочитанные за вчерашний день советы по сближению людей: общее дело (Ага, как в Простоквашино.), общая радость (Родители, я выхожу замуж! Вы рады? Хи-хи.), общее горе (А это вагоном к радости, потому что замуж в пятнадцать в двадцать первом веке не актуально.), совместное путешествие (Поехать на море было бы круто, но в семье режим жесткой экономии.). И это только запомнившиеся. Еще добрый десяток выскользнул из памяти, не оставив никаких эмоциональных откликов. По мнению Юльки, все советы были полной ерундой. Людей притягивает друг к другу непонятно что. Иногда ни черт характера общих, ни привычек, ни интересов, а не разлей вода. А кто-то проживает вместе шестнадцать лет и вдруг становится чужим, хотя до этого имелись и общие дела, и горе, и радость, и даже совместные путешествия. Однополюсовыми становятся. Или однополюсными? Как магниты. И отталкиваются.
Поднялся пронизывающий ветер. Юлька поежилась в тепле куртки. Но тут ее внимание привлекли легкие хлопки. Поискав глазами, девушка обнаружила рвущееся со столба объявление: «Пропал человек» – оно норовило улететь, гримасничало чьей-то фотографией и совсем не выглядело трагично. Кто-то надеется и ждет, расклеивает листовки, а Юлька парится из-за родительских ссор.
– Привет! – Сзади подлетела Настя. Юлька вздрогнула от неожиданного шлепка пакетом со сменкой и громкого крика: – Выздоровела?
Что за детский сад!
– Можно и так сказать, – немного отстраненно ответила Юля.
– Могла бы еще денек посидеть, сегодня контрольная, – сообщила одноклассница.
– Я знаю, готовилась.
– Откуда? Михалевская в электронный журнал писать не умеет.
– Ко мне ребята приходили, сказали.
– Да? – удивилась Настя. – И кто?
– Карина, мальчики.
– Макс небось?
– Ну да. А что?
– Ничего. – Она поджала губы, сразу став похожей на себя-старушку (наверняка знать не дано, конечно, но представить-то можно). – А Арцеутова-то каким боком к тебе?
С каждым вопросом разговор все больше напоминал допрос, и Юлька почувствовала раздражение. Чего привязалась?
– Мы дружим.
– Да ладно, – не поверила Настя.
– И еще по делам.
– Ты знала, что наш директор – ее дядя?
– Ну и?
– Да так.
– Мне как-то по барабану, Насть, кто чей родственник.
– У Дарьяны есть парень, Вадим, а у него брат старший – Сергей, – затараторила девушка. – Он учится в меде вместе с дочерью Альберта…
– Ага. И оба ходят к моей маме на практику, – прервала Юля, – тоже вместе. Я знаю.
– Откуда?
Казалось, что у Насти уши растут и оттопыриваются прямо на глазах, так она жаждала услышать ответ. Но Юлька промолчала. Отвыкла она от сплетен. И от бывшей подружки, наверное, тоже.
– Тебе в рифму ответить?
– Теперь у тебя блат у директора, – захихикала одноклассница.
– Ага. Могу в школу не ходить, мне и так оценки нарисуют. Хочешь, могу и за тебя похлопотать?
Некоторое время Настя молча топала на шаг позади, только сопела. Потом обогнала Юльку – впереди мелькнуло яркое пальто Галкиной. Но, махнув той рукой, убедилась, что Дарьяна не видит, и пошла рядом.
– У меня же братишка маленький, я боялась вирус от тебя притащить, – принялась оправдываться ни с того ни с сего.
Юлька смерила одноклассницу взглядом. Хотела промолчать, но как-то само вырвалось:
– А у меня персональный Антивирус имеется. И я не заразная была вообще-то, просто неудачно под ливень попала.
Настя насупилась. Юльке же было все равно. Шла себе и шла вперед. Как будто сама по себе. Одна. Не то чтобы она обиделась, просто параллельно было. И насчет Насти, и насчет ее закидонов.
В холле, начав переобуваться, заметила Максима. И он ее заметил. Подскочил вплотную, вывалил свои кроссы рядом с Юлькиными туфельками. Невольно отметилось, какие у него лапищи вымахали. Еще год назад разница была не такая большая, а сейчас – чуть не в полтора раза.
– Наладилось дома? – поинтересовался тихонько, почти на ухо.
– С чего решил?
– Улыбаешься.
Юлька и не заметила этого, пока обувь разглядывала. А вот Настя, похоже, напротив, сразу внимание обратила. Вспыхнула и смоталась очень быстро, без объяснений, не стала дожидаться.
– Да нет. Все по-старому, – пожала плечами. – Но если не стало хуже, этому уже можно радоваться.
Максим усмехнулся. Подхватил свой пакет и заодно Юлькины вещи. И как-то так ловко у него это вышло, что даже повода поспорить не оказалось. Подумаешь, пусть несет, если хочет. А она пойдет рядом по коридору до самого класса с одной верхней одеждой. Там что-то повесит, что-то заберет. Но класс оказался заперт. Как и раздевалка.
Пока староста бегала за ключом, Галкина собрала вокруг себя кружок почитательниц. Демонстративно игнорируя не вхожих в него, громко смеялась и обсуждала какую-то предстоящую вечеринку.
Юлька посматривала на Настю. Та буквально заглядывала Дарьяне в рот, жеманничала и отводила глаза, не желая смотреть ни на недавнюю подругу, ни на Максима, стоявшего рядом с девчачьим рюкзачком в руке и лишним пакетом со сменкой.
Интересно, одноклассница по-прежнему считает, что парень к ней неравнодушен? Вроде бы со стороны ясно, что Настя – далеко не дама его сердца, как бы ей этого ни хотелось. Конечно, и не Юлька…
Ей вдруг стало неудобно, что Макс стоит с ее вещами. С какой стати-то? Выдернув из его рук рюкзачок, повесила на плечо. Пакет с обувью он так легко не отдал, затеял полушутливую возню. Хорошо, Карины пока видно не было. А то не хотелось бы, чтобы она подумала что-то не то. Вдруг у парня есть с ней шанс?
Дежурные открыли раздевалку, все рванули туда вешать вещи. Юлька с чистой совестью всучила Максу еще и свою куртку, раз не захотел пакет отдавать. Он не возмутился. Да и вернулся довольно быстро.
Хорошо, что наконец принесли ключ от класса. Юлька, еле сдерживая смех, уселась на свое место. Стало неожиданно весело и легко. Даже предстоящая контрольная казалась сущим пустяком. Подумаешь, если что будет непонятно, Макс поможет. Девушка выложила тетрадь, учебник…
И только потом почувствовала на себе ненавидящий Настин взгляд.
Максим Ольхов – дебил и урод!
Максим прорешал оба варианта контрольной. Юлька, конечно, не просила. Но мало ли, вдруг бы ей пригодилось.
В итоге пригодилось Мишке Косолапову. Тот пыхтел на задней парте и истыкал Максу весь правый бок. Хотелось врезать ему посильнее, но это было бесполезно. Проще сунуть листок с ответами.
– Красава, Ольхов. – Косолапов запыхтел еще больше, разбирая почерк Максима.
– Сдаем работы! – пропела Нина Валентиновна минут через пять и начала отстукивать ручкой.
Можно не пересчитывать, ровно на тридцатый «тук» раздастся звонок с урока. Пробежавшись глазами по Юлькиному листку, Максим заметил пару ошибок. Времени на объяснения не было. Схватив ручку, исправил. Юлька нахмурилась и прошипела, что грязно. Махнув рукой, он сдал оба листка.
Косолапов все пыхтел, обиженно поглядывая на Михалевскую – перемена приближалась, а тот, кто сдавал работы вне урока, автоматом получал на бал ниже. В конце концов Мишка просто размашисто подписал его листок и понесся сдавать.
Дурак, конечно. Но надежда, что прокатит, имелась. Цифры при письме не так отличаются, как буквы. Тем более это черновик, Максим писал, как курица лапой. Ну а Косолапов вообще всегда так пишет. Но если Михалевская захочет придраться, сделать это будет нетрудно. И крайним окажется не Косолапов. Ешки-матрешки!
Юлька скорчила рожицу, как бы поддерживая. Сразу захотелось смеяться. Вообще сегодня с утра был замечательный день, какой-то легкий. Бывают такие. Жаль, что не очень часто. Максим любил в такие дни загадывать что-то, ставить перед собой задачи посложнее, чтобы удача шла по накатанному пути, не догадываясь, что ее используют.
А вот Маша подобных дней боялась. Как-то призналась, что никогда не говорит себе: «Я счастлива!» Потому что стоит сказать – обязательно сглазишь и что-то пойдет не так, как хотелось. Счастлив ты или нет, надо смотреть не сейчас, а уже из прошлого, чтобы издалека разглядеть все оттенки и нюансы.
Интересно, Юлька так же думает? Может, это у всех девчонок так?
– Юль! – Максим решился спросить об этом в столовой, после третьего урока. – А бывает, что ты говоришь себе, что счастлива?
– Конечно, – выпалила, не задумываясь, и смотрит с усмешкой. – Постоянно внушаю-внушаю. Только не внушается.
Она заплатила за свой пирожок и тотчас откусила его.
– О, – показала начинку, – яблоко! Уже счастье, что не капуста. Но лучше был бы с мясом или с луком и яйцом.
Пирожок Максима оказался вообще с картошкой, хотя взяли с одного подноса.
– Опять практикантки на кухне, – фыркнул парень. – Расфасовать правильно не могут.
– Хочешь мой? – протянула пирожок Юля.
– А ты?
– Я не хочу.
Она с компотом в руках направилась к столу, где уже сидела Карина Арцеутова, с аппетитом поглощая слипшиеся макароны с котлетой.
Максим к ним не пошел. Может, им посекретничать надо или просто поболтать о своем, о девичьем. Долго не мог найти себе место. Никого из знакомых ребят видно не было. А Смелков последнее время столовую бойкотировал – во время большой перемены тягал штангу в спортзале. Максим в итоге примостился на подоконнике. Дожевал оба пирожка и сообразил, что не купил ничего попить. Оглядев очередь, заметил Косолапова.
– Миш, купи мне чай, – попросил, подскочив.
Тот взял платежную карточку, огляделся по сторонам и зашептал: