— О чем ты думаешь? — промурлыкал он, приподнимаясь на локте и внимательно изучая меня.
— Молюсь, — улыбнулась я.
— И о чем ты молишься?
Повторите, пожалуйста. Да поскорее. И пусть мои трусики окажутся где-нибудь в пределах досягаемости.
— Да ты и сам знаешь. Все как обычно. Мир во всем мире, любовь к маленьким пушистым зверушкам, выигрыш в лотерею.
Он тихонько засмеялся и поцеловал меня, очень медленно, и я вся сжалась от этого поцелуя.
— И повтори, пожалуйста. Да поскорее.
Была уже половина десятого, когда я вернулась к дому Беверли и, по царившей там тишине, решила, что сестра уже ушла на работу. А может быть, и нет. Эти преподаватели колледжей, кажется, работают так же мало, как их студенты.
Я тихо, как вор, поднялась по ступенькам и прошмыгнула в свою комнату, где со вздохом облегчения бросилась на кровать, говоря себе, что я могу еще поспать часик, прежде чем приступать к серьезному обдумыванию новых тревог, не говоря уж о старых. Если бы я не упала на кровать так безоглядно, у меня не было бы такого шока, когда что-то большое и пушистое выпрыгнуло прямо у меня из-под ног. Я соскочила с кровати как ужаленная, с диким воплем, споткнулась о меховую штуковину и наконец чуть не наступила на нее.
— Томас! Ах ты проклятый кролик! — завопила я вслед его удаляющемуся хвосту, уже лежа на полу. В этот момент дверь спальни Беверли медленно отворилась, и оттуда выглянула совершенно голая Беверли, а за ней совершенно голая Джейн. Обе они уставились на меня, а я удивленно смотрела на них.
— Не беспокойся, — сказала Беверли вскоре после завтрака. Не беспокоиться? Мне? — Я вообще-то не лесбиянка. Вот Джейн — да, и поскольку мы так дружим, я сплю с ней время от времени. Ну, ты знаешь, как это бывает.
— Конечно, — подтвердила я, пытаясь говорить самым легким тоном.
Инцидент с Томасом разбил лед в наших взаимоотношениях, и мы нервно пересмеивались, пока готовили завтрак, причем обе не осмеливались поднять вызвавшую разногласия тему.
— Так как тебе прошлая ночь? — спросила Бев, понимающе глядя на меня и одновременно отправляя в рот большую ложку хрустящих пшеничных подушечек.
— О! Великолепный ужин! Спасибо, Бев! Прости, что сразу не сказала…
— Хватит чепуху болтать, Элли. Я не об ужине. Как все прошло с Джеймсом?
Ужасно раздражает, когда улыбка возникает у вас на лице, несмотря на все ваши усилия не допустить этого. Я попробовала подумать о чем-нибудь грустном. Кексик в пруду с рыбками. Или о чем-нибудь тревожном. Временный работник сидит за моим столом, выполняет мои обязанности, справляется с ними лучше, чем я, и подлизывается к Саймону. Мама выходит замуж на Майорке. Но все это не помогло. Улыбка победила. Я ничего не смогла сделать и расплылась, как полная идиотка.
— Что, так хорошо? — улыбнулась в ответ Бев.
Да. Так хорошо.
— Это отель «Пикадор»? Да? Могу я поговорить с… скажите, у вас остановилась миссис Добсон? А, возможно, они записались под его именем… Мистер… э… его зовут Тед. — Я запнулась. Ну не сказали мне фамилию этого мерзавца. — Нет, мне очень жаль, но я не знаю номера комнаты. Они англичане. Очень пожилые, — добавила я, горя желанием помочь.
Последовала пауза, во время которой до меня доносилось возбужденное бормотание на испанском, потом глухой металлический звук и длинный гудок.
— Нет ответа, — прошептала я Беверли.
— Ну, по крайней мере тебе не сказали, что они уже выехали.
— Нет. — Я повесила трубку и мрачно уставилась в окно. — Наверное, вышли посмотреть пабы.
— Элли…
— Мне это не нравится, Бев. Это слишком внезапно, слишком быстро, она его едва знает…
— Так когда ты снова встречаешься с Джеймсом?
Ух. Я слегка покраснела. Ладно, порозовела.
— Ну хорошо, хорошо. Но я же не думаю о том, чтобы открыть с ним собственное дело, правда?
А о чем я, собственно говоря, думаю?
— Ты знаешь, он не годится для серьезных отношений, — предупредила меня Беверли в тот вечер, когда я примеряла шестой или седьмой туалет в отчаянной попытке подобрать что-нибудь подходящее для ужина с Джеймсом.
— Боже, Бев! Ты о чем? Мы же оба взрослые люди, ты не забыла?
— Просто мне кажется, что ты… в каком-то стрессе из-за всего этого. Может быть, ты слишком серьезно это воспринимаешь.
— Конечно, у меня стресс, — рявкнула я, с отвращением стягивая с себя белые штаны. Представления не имею, зачем я вообще их купила, в них задница у меня выглядит такой огромной, что я могла бы с тем же успехом повесить на шею объявление: «Большая толстая мамаша». — И в этом нет ничего удивительного, я же страдаю от стресса, помнишь?
— Успокойся, — сказала сестра немного ласковее. — Черная юбка выглядит просто отлично. А наверх красненькую кофточку.
— Ты так думаешь?
— Ему понравится.
— Ты уверена?
— Ради бога! Ты же сама сказала, что ты взрослая женщина, а не тринадцатилетняя девочка, собирающаяся на первое свидание!
Ну вот, в этом-то все и дело. В некотором смысле это и было мое первое свидание. Видите ли, я знала Пола практически всю жизнь, так что мы не проходили стадию свиданий, как другие пары. Мы просто стали всюду бывать вместе, после того как довольно долго гуляли вместе, а гулять вместе мы начали, когда нам надоело играть в камешки. Я всегда чувствовала себя комфортно с Полом, потому что мы были прежде всего товарищами.
Поэтому я никогда не спрашивала себя, что надеть, когда мы собирались куда-то пойти. Не было ни этого страха, ни волнения, ни…
Черт. Я чуть не сказала, что не было такого возбуждения. Но я, конечно, ничего такого не имела в виду.
Я же не имела в виду, что в наших отношениях с Полом вообще не было места возбуждению, что это была просто нежная и удобная любовь двух старых друзей? Я просто не могла иметь это в виду! Нельзя даже думать об этом…
В ужасе я снова села на кровать, сжимая в руках красную кофточку, и уставилась на себя в зеркало.
— Ты в порядке? — спросила Беверли, с сомнением глядя на меня.
В порядке, в порядке, лучше не бывает. Я только что обнаружила, что вся моя жизнь была подделкой, построенной на притворстве и самообмане. Пьеса на сцене супружества для всех зрителей мира. Текст выучен наизусть, улыбки и реплики подаются по сигналу. Ничего настоящего. Ничего. Ничего нет под костюмами и гримом.
— Не думаю, что я когда-нибудь была влюблена в Пола, — прошептала я зеркалу.
Мое отражение взглянуло на меня, побелевшее от шока.
— Послушай-ка, — сказала Беверли, которая теперь выглядела очень встревоженной. — Вся эта история с Джеймсом…
— Нет-нет, это не имеет никакого отношения к Джеймсу. — Я нетерпеливо потрясла головой. — Ровным счетом никакого. Я просто… поняла. Я любила Пола, но никогда не была влюблена в него. — Ну да, я только думала, будто влюблена. Потому что так должно было быть. Мы пожевились, черт побери, мы занимались сексом, у нас были дети.
Есть что-то ужасно непристойное в мысли о том, что я никогда не была влюблена в него. Как будто я всю жизнь занималась любовью с родным братом или что-нибудь в этом роде. — Возможно, я действительно теряю рассудок, — тихо призналась я, все еще не сводя глаз со своего отражения и сжимая красную кофточку, как будто от нее зависела моя жизнь.
— Ты не теряешь рассудок. Возможно, ты его нашла, — сказала Беверли неожиданно ласково. К моему удивлению, сестра обняла меня, и, к еще большему удивлению, я прильнула к ней, а она принялась покачивать меня, словно ребенка, как еще вчера она качала кролика, поглаживать по голове и утешать, как будто я плакала. Если вдуматься, возможно, я и вправду плакала. Я еще удивлялась, откуда эти странные звуки.
— Так когда тебе исполняется сорок?
Я нахмурилась, глядя на Джеймса через стол. До сих пор вечер шел прекрасно. Мне удалось не слишком много выпить и ничего не пролить на красную кофточку, так что для первого свидания все было неплохо. Он выглядел чудесно. Мне было нелегко поддерживать беседу и удерживаться от вопроса, когда же мы вернемся к нему домой.
— Сорок? — Я вежливо улыбнулась.
— Тебе сейчас тридцать девять… мне просто интересно, когда у тебя день рождения? Тебя это не смущает — большие цифры: четверка и ноль?
— О… Э-э. Ни капельки, честно говоря.
Ну, меня это не могло смущать, правда? Это было так давно, что я уже забыла, как себя при этом чувствовала. Черт, надо сменить тему, быстрее, быстрее, быстрее…
— Тебе ровно столько, на сколько ты себя чувствуешь? — улыбнулся он.
— Безусловно!
Какая дурацкая ложь. И зачем я это сделала? Возможно, стоило сказать ему правду сейчас, сразу, пока у меня есть такая возможность. Да, кстати, насчет больших четверки и нуля, вообще-то это было уже несколько лет назад — ну ладно, целых десять лет назад. Но в конце концов, что такое десять лет для настоящих друзей, ха-ха? Нет, извините, я не могу.
Назвался груздем, полезай в кузов, так что теперь придется врать… дальше.
— В наши дни нечего волноваться из-за того, что тебе исполняется сорок. — Я весело, но совершенно искренне улыбнулась. — Это просто начало зрелости.
— Ты права, конечно. Хотя пятьдесят меня немного волнуют.
Я подавилась своим шоколадным тортом.
— Нуда ладно, — добавил Джеймс с многозначительной улыбкой. — До этого времени еще надо дожить, верно?
— Да, слава богу, — ответила я, сплевывая шоколадные крошки на салфетку.
Кофе принес желанную передышку в дальнейшем обсуждении проблемы возраста. Я вздохнула с облегчением. Остается только перевести беседу в более безопасное русло. Не проблема.
— Так сколько у тебя времени? — спросил Джеймс, помешивая свой капучино.
— Ну… — Я посмотрела на часы. — Я думаю, Бев будет дома около полуночи, так что…
— Я не это имел в виду! — засмеялся он и добавил: — Вся ночь наша, если мы вернемся ко мне. — Я почувствовала себя так, словно мне подарили сразу все подарки на день рождения и на Рождество. — Я спрашивал, сколько времени ты проведешь в отпуске?