Эффект был такой, словно я вызвала извержение вулкана. Виктория соскочила со стула, возбужденно вопя, Люси прыгала и танцевала по всей комнате, Беверли пыталась унять их, рассуждая о полетах на Майорку в стиле «Вы хоть знаете, сколько это стоит?», а телефон опять зазвонил, и…
— Телефон звонит! — окликнула их я.
— Алло! — закричала Беверли, пытаясь что-то расслышать в этом безумии. — Джеймс? Да, она здесь, Джеймс, подожди минутку.
Я так быстро выхватила у нее трубку, что потом она утверждала, будто на ладони остались ссадины.
— Я так и не поздравил тебя с днем рождения, — сказал Джеймс.
Я унесла телефон в свою спальню, чтобы поговорить спокойно. И закрыла дверь. И легла на кровать.
— Ну, при данных обстоятельствах меня бы даже удивило, если бы ты сделал это.
— Мне только жалко, что ты не была со мной искренна. Неужели ты думаешь, что меня волнует, тридцать девять тебе или пятьдесят?
— Вообще-то нет. Я просто пошутила, а потом уже было трудно все объяснить.
— Значит, на самом деле ты не в отпуске. Ты восстанавливаешься после… чего? Нервного срыва?
Я громко рассмеялась:
— Нет! Я вообще не больна. Но никто мне не верит, даже доктор.
— Элли, ты никогда не слышала историю о мальчике, который кричал: «Волки!»?
— Я не больна. Я прогуляла работу, и так получилось, что все стали считать меня страдающей от стресса. Даже моя семья. И мне никак не удается их переубедить.
Его молчание мне не понравилось.
— В чем дело? — спросила я.
— Тут нечего стыдиться. Ты не должна смущаться, если страдаешь от психологической болезни, это ведь такая же болезнь, как и физическая.
— Но я не…
— Я имею в виду, если у человека грипп, или тонзиллит, или что-то в этом роде, все его жалеют, но если у кого-то нервный срыв…
— У меня нет…
— …никто не хочет говорить об этом, даже сам человек, у которого проблема. Мы все притворяемся, что ничего не происходит, как будто невежливо признавать это…
— Джеймс! — Он уже начал серьезно действовать мне на нервы. Я чувствовала, что вот-вот прикажу ему заткнуться.
— Стресс — последствие современного стиля жизни. Мы живем в слишком быстром темпе, на нас постоянно что-то давит, и мы никогда не останавливаемся, чтобы посмотреть, как растут цветы…
— Джеймс!
— Да?
— Могу я тебе кое-что сказать?
— Конечно.
— Ты самый красивый мужчина из всех, кого я когда-либо встречала, но это ты, конечно, и сам знаешь. Мы фантастически прекрасно провели время в постели, и я благодарна тебе за то, что поняла: это для меня еще возможно. — Я почти слышала, как он самодовольно улыбается. — Но все это не дает тебе право нести чушь, — спокойно добавила я.
— Что?!..
— Спасибо, что позвонил, Джеймс. Я рада, что мы расстаемся друзьями.
— Да, но…
— Пока!
Как ни смешно, это было исключительно приятно.
— Все кончено, мам? — тревожно спросила Виктория, посмотрев на мое лицо.
— Ага!
— Ну что ж. — Она пожала плечами. — Не счесть рыбы в море, не счесть песчинок на пляже, не счесть…
— Виктория! — сердито сказала ей Люси. — Мама же не ты!
Она не будет заводить новый роман, не успев покончить со старым! Правда, мам? — добавила она, бросив на меня предостерегающий взгляд.
— Маловероятно. — Я улыбнулась. — Только подумайте, сколько мне потребовалось времени, чтобы подобрать замену вашему отцу…
Я запнулась, осознав, что такие вещи не следует говорить дочерям, но они и глазом не моргнули. Нет, шокирована была только я. Как я могла такое ляпнуть! Подобрать замену Полу? Как могла я даже подумать о таком? Он был моим мужем, наш брак не был обычной интрижкой, как… как эта история с Джеймсом. Их невозможно сравнивать! Просто не верилось, что такое пришло мне в голову. Какая там замена, я же должна сражаться, чтобы увести его от этой коровы Линнетт, правда же?
Правда же?
Как ни странно, я больше не ощущала желания сражаться.
— Славный день рождения, мам? — спросила Люси, доливая мне в бокал вина. — Мне кажется, ты выглядишь гораздо лучше. Корнуолл пошел тебе на пользу.
И возможно, во многих смыслах.
ГЛАВА 8
Виктория и Люси остались еще на два дня и ночевали в гостиной Беверли. Мы ходили на пляж полюбоваться на серфингистов, и Люси болтала с бронзовым от загара светловолосым молодым богом серфинга по имени Нейл, который обнимал ее на глазах у прочих членов семьи (не говоря уж обо всем Ньюквэе), а вечером увел фотографироваться.
— Ну и как он? — спросила я ее утром.
— Сексуально озабоченный, — с довольной улыбкой ответила младшенькая. — А его друг Мартин неровно дышит к тебе, Виктория…
— Я даже смотреть на него не стану! — холодно заявила старшая. — Моя жизнь остановилась до тех пор, пока я не вернусь к Рису.
На следующий день на пляже я заметила, как она бросала на Мартина манящие взгляды поверх своего журнала, но решила, что лучше не заговаривать с ней об этом.
Солнце светило, море искрилось, и пока мы валялись на пляже с плеерами и солнцезащитным кремом (фактор защиты 12), наша кожа медленно становилась золотисто-коричневой.
Нам было бы ничуть не лучше на юге Франции. Или на Майорке, где мы могли бы помочь маме и Теду оформлять бар в стиле кокни.
Когда мы проснулись утром в воскресенье, небо было серое и накрапывал дождь. В Англии больше двух солнечных дней приводят в экстаз, правда? После завтрака Виктория около часа задумчиво бродила по дому, а потом объявила, что скучает по Рису и, поскольку завтра ей все равно на работу, она с тем же успехом может отправиться немедленно. Люси сказала, что не может уехать, не попрощавшись с Нейлом, так что всем пришлось подождать, пока она свяжется с ним по мобильнику. Потом он подъехал к дому на мотоцикле. Они с Люси примерно час прощались у парадной двери. Он был слишком застенчив, чтобы войти в дом, но в результате мы заманили его внутрь с помощью бутылки колы и половины пачки печенья в шоколаде, и после этого они прощались еще полчаса на диване моей сестры, а мы с Викторией и Беверли сидели на кухне. В конце концов терпение у Виктории лопнуло.
— Люси! Я еду! Сейчас же, с тобой или без тебя! — завопила она сестре, которая целовала на прощанье своего красавчика, обменивалась с ним адресами, телефонными номерами и сувенирами и долго махала рукой вслед его удаляющемуся мотоциклу.
— Вот черт! — прокомментировала Виктория, взглянув в глаза Люси. — Вы же только вчера познакомились!
Бывает такое, девочка моя. Бывает.
— Думаю, ты хочешь получить назад машину, — покорно сказала я.
— Мамочка! Мы же не можем лишать тебя… — начала Люси.
— Ты уверена, что не будешь возражать? — быстро вмешалась Виктория. — Понимаешь, мне действительно было бы проще, если бы я быстро добралась до дому и успела подготовиться к завтрашней работе…
— И подольше поболтать с Рисом, — прошептала Люси.
— Нет, я не буду возражать, — засмеялась я. — Это самое меньшее, что я могу сделать для вас, учитывая, что вы проделали такой путь, чтобы поздравить меня с днем рождения. Но вам придется взять с собой мою черную сумку. Тогда на следующей неделе мне не придется тащить с собой ничего, кроме чемодана.
Да и не нужна мне эта одежда. По крайней мере, до сих пор я провела большую часть времени в купальном костюме на пляже или голышом в постели с Джеймсом.
— Какие у тебя планы на вторую неделю? — спросила Бев вечером, когда мы уселись за стол с разогретым в микроволновке ужином и пакетом вина.
— Особо никаких. У тебя есть предложения?
— Ну… Теперь я уже боюсь знакомить тебя с моими друзьями-мужчинами. Вдруг ты начнешь сдирать с них штаны, как только я отвернусь…
— Ну, не со всех, — улыбнулась я. — Я не в большом восторге от Бо.
Сестра засмеялась:
— Понятно. Мне кажется, это мужчина на любителя. Для меня пока что он слишком экстравагантен!
Мы задумчиво посмотрели на наши тарелки.
— Собственно говоря, — сказала я, — я бы не стала особенно возражать. Все это так… тревожно… Джеймс, и вообще. Я хочу немного подумать обо всем этом.
— О Поле?
— Ну да, и о нем тоже.
— Знаешь, ведь прошло два года, Элли.
Что это должно было означать? Прошло два года, так что пора обо всем забыть? Пора найти кого-нибудь другого? Пора начать строить новую жизнь?
— Пора тебе принять ее. Линнетт.
Ну вот, чудесно! Я должна принять ее, да? А может, это она должна была принять меня, когда решила украсть у меня мужа, — принять, что я его жена, что он занят, ни для кого не доступен.
— У меня нет никаких причин, — ледяным тоном проговорила я, — принимать ее. Никаких причин и никакой необходимости.
— А что ты скажешь, если они захотят пожениться?
М-да, какая интересная мысль.
Я думала об этом ночью, в постели, когда крутилась и вертелась в ярости, что Беверли лишила меня ночного сна. Я думала об этом на следующий день, сидя дома с книжкой, потому что опять шел дождь. Но я была не в состоянии читать, потому что все время представляла себе, что Пол и Линнетт решат пожениться. Я все еще думала об этом и на следующий день, когда дождь перестал и я вернулась обратно на пляж. Пол и Линнетт поженятся. Нет, они не могут. И не станут, правда? Раньше мне такое никогда не приходило в голову.
Я что, дура? Почему мне это никогда не приходило в голову? Каждый раз, когда я думала о Линнетт (хотя обычно старалась не делать этого), я всегда утешала себя тем, что, возможно, сейчас он принадлежит ей, но я-то все равно остаюсь его женой. Официальной. Законной. Признанной Богом и людьми. Так что, сколько бы ему ни понадобилось времени, чтобы во всем разобраться и бросить ее, все равно рано или поздно он вернется ко мне. Развод никогда даже не упоминался. Он никогда не просил о нем, никогда его не предлагал, а я была слишком уверена во временном характере нашего разлада.
Временном, но довольно продолжительном. Я уже почти привыкла к нему. За два-то года любой бы привык. Просто другого выхода нет. Разумеется, я все равно хочу, чтобы он вернулся.