— Бедная Николя, — сказала я и почти — почти! — так и подумала. — Она теперь долго не сможет никому в глаза смотреть.
— А ей и не придется. Она ушла.
Ух ты.
Приятно будет снова вернуться на работу!
После обеда мы снова отправились за покупками, и я потратила свои пятьдесят фунтов, которые сэкономила на бензине и сладостях, на платье и жакет.
Ну, если говорить честно, получилось немного больше пятидесяти фунтов, но я позаимствовала недостающую сумму из тех денег, которые потратила бы на еду и бензин на следующей неделе. Или я их уже посчитала? По дороге домой я все время хмурилась, занимаясь подсчетами в уме, и вдруг снова увидела серебристый БМВ. Тот же водитель, те же черные очки, то же странное дежавю. Все это так меня взволновало, что я, к своему облегчению, совсем забыла о деньгах и отправилась показывать новый наряд девочкам, нисколько не чувствуя себя виноватой.
— Куда ты это наденешь, мам? — спросила Виктория.
— Что значит — куда? — огрызнулась я. Можно подумать, что я никогда не выхожу и мне некуда надеть красивое платье и жакет.
— Ну… Я имею в виду, это все очень красиво. Очень, очень красиво! — тактично сказала она. — Но ты же никогда не бываешь в таких местах, куда можно надеть такие вещи, разве нет?
— Нет, бываю! Бываю я в таких местах! Я бываю там… постоянно.
Я почувствовала себя очень глупой. Раздраженной и глупой. Ужасно было думать о себе как о человеке, который никогда не ходит в такие места, куда можно надеть что-то красивое.
— Вот, например, завтра вечером! — солгала я. Только бы перестать чувствовать себя жалкой и никчемной.
— Что, правда? — Виктория была заинтересована. — Куда? И с кем?
— С девочками с работы. В Вест-Энд.
— Здорово! — одобрила старшенькая, целуя меня. — Это тебе полезно. Гораздо полезнее, чем эти проклятые таблетки!
Проклятые таблетки. Я вспомнила, что так и не отнесла их назад в аптеку.
— Лиз, — прошептала я в трубку, как только Виктория отошла. — Не хочешь прогуляться завтра вечером? В Вест-Энд? Ты, я и Мэри?
— Конечно, почему нет! — согласилась она к моему облегчению. — А повод есть?
— Нет. Мне просто нужно надеть новое платье.
Мы пошли в винный бар у самой Пиккадилли. Мы купили бутылочку красного итальянского винца и успели занять столик в уютном уголке.
— Выглядит отлично, — великодушно изрекла Лиз, разглядывая платье.
— Спасибо. Виктория сказала, я никогда не хожу в такие места, куда можно его надеть.
— Ха. Да что они знают? Надо нам почаще куда-нибудь выбираться.
— Ну, только не слишком часто, — осторожно сказала Мэри. — Дерек был бы недоволен.
Паршивец этот Дерек, подумала я. Держу пари, он всегда ходит туда, куда ему хочется.
— Мы могли бы посмотреть какое-нибудь шоу, — продолжала Лиз, — или пообедать вместе. Глупо жить в Лондоне и никогда никуда не ходить.
— Мы с Дереком очень часто куда-нибудь ходим, — сообщила Мэри. — Мы смотрели «Отверженных» четыре раза.
— Зачем? С первого раза не поняли?
— Элли, ты иногда бываешь такой язвой, — упрекнула меня Мэри.
Некоторое время мы молча потягивали вино и глазели на людей вокруг нас. Постепенно бар заполнялся.
Из клубов сигаретного дыма до меня доносились обрывки разговора.
— …Ей очень трудно приходится теперь, когда от нее ушла компаньонка…
— …Такой кошмар, «даймлер» пришлось отвезти на автосервис, и мы ездим на «ровере»…
— …А в Хэмпстеде, где они теперь живут, у них всего две ванные, а у хозяина спальня всего из одной комнаты…
Мы трое обменялись взглядами.
— Мне тоже нелегко, — пробормотала я. — «Метро» в гараже у механика, так что я езжу на метро.
— Элли, — сказала Лиз, глядя мимо меня на дверь, — это не Пол, вон там, только что вошел?
Одной рукой он обнимал Линнетт, помогая ей пробираться сквозь толпу. Она выглядела маленькой и хрупкой, и люди расступались перед ней.
— Спасибо, старина, — сказал Пол какому-то парню, который уступил Линнетт свой стул у стойки. Он потрепал старину по плечу, а старина потрепал Пола по плечу, и сказал: «Не за что, старина».
— У нее анорексия? — прошептала Мэри.
— Нет, — прошептала я в ответ. Я шептала не нарочно, просто у меня что-то случилось с голосом. Он дрожал и звучал как-то сдавленно. — Она больна.
— Боже. Что-то серьезное? Она выглядит… — Мэри пожала плечами и покачала головой.
Линнетт действительно выглядела ужасно. Потеряла около десяти килограмм, а там и с самого начала терять было нечего. Она была бледной и усталой, щеки запали, а глаза, серо-зеленые глаза, которые раньше мерцали и искрились, на крошечном личике казались просто огромными. Пол все еще обнимал ее за плечи, как бы защищая.
Он меня пока не заметил, но Линнетт подняла глаза, и наши взгляды встретились.
— Элли! — ахнула она и прошептала что-то Полу.
Я быстро отвела взгляд, но было уже слишком поздно.
— О боже, — сказала я своему стакану с вином, пока они пробирались к нашему столику.
— Элли! Ты здесь редко появляешься, да? — спросил Пол.
— Я вообще нигде не появляюсь, — ответила я, не глядя на него. — Я не привидение.
— Все то же чувство юмора, — без улыбки сказал он.
— Как ты, Элли? — спросила Линнетт тоненьким голоском.
— Прекрасно, спасибо. — Я сделала невероятное усилие. — Вообще-то это у тебя надо спрашивать.
— О, мне гораздо лучше, — сказала она, опираясь на руку Пола. — Я уже начала выходить на прогулки и, кажется, чуть-чуть набрала вес. Врачи говорят, худшее уже позади.
— Это хорошо, — вежливо заметила я.
Это был ад. Сцена из фильма ужасов. Они собираются весь вечер простоять напротив меня, думая о яде и надеясь, что я упаду на колени и покаюсь? Да, Линнетт выглядела ужасно. Да, я была шокирована, сообразив, насколько серьезно она была больна, — да, мне было жаль ее. Мне действительно было жаль ее. Мне даже Пола было жаль — наверное, он очень испугался, когда она так тяжело заболела. Но все это не имело никакого отношения ко мне. Никакого! Отношения! Ко! Мне! Я почувствовала, что дрожу от страха. Но ведь не могут же они всерьез полагать, что я способна сделать с человеком такое? Просто кошмар.
— Я думаю, нам пора, — сказала я, прервав Линнетт на самой середине рассказа о том, какими милыми оказались люди из ее частной больницы и как они полностью выплатили ей деньги за все пропущенные часы.
Мэри и Лиз неуверенно взглянули на меня.
— Мы собираемся в кино, — объявила я и потянулась за своей сумочкой, отчаянно желая уйти отсюда, уйти как можно дальше, быстро, сейчас же, немедленно.
— Да, верно. — Лиз наконец поняла. Она тоже встала и взялась за свой жакет. — Пошли, девочки, не то начало пропустим.
— А на какой фильм вы?… — начала Линнетт, но мы уже уходили.
— Приятно было повидаться, — крикнула я им, не оборачиваясь.
Только гораздо позже я поняла, что вела себя как человек, страдающий от комплекса вины. А у меня его не было!
— Пол, должно быть, очень беспокоился из-за нее, — сказала Мэри, пока мы шли к Лейчестер-сквер.
— Да.
— А она хорошенькая девушка, правда? То есть была хорошенькой, пока не заболела.
— Да.
— Что, говоришь, с ней было? Пищевое отравление?
— Да.
— Сильное, наверное.
— Да.
— Видишь, как он ей предан…
— Мэри! — оборвала ее Лиз. — По-моему, Элли не хочет обсуждать…
— Все в порядке, — вздохнула я.
Я смотрела себе под ноги, пока мы лавировали между толпами театралов и туристов. Уже стемнело, но здесь, в центре Вест-Энда, в эту летнюю ночь было светло, как днем, из-за неоновых ламп.
Мне хотелось оказаться в темноте, в такой темноте, какая бывает только за городом, когда лишь звезды мерцают в чернильно-черном небе. Такая темнота соответствовала бы моему настроению.
— Я вполне могу поговорить о ней. Или о нем. На самом деле, мне даже нужно поговорить о них. — Мне нужно было произнести вслух то, что я уже давно поняла в глубине души. — Я больше не расстраиваюсь. Из-за него и Линнетт.
— Это хорошо, — с мудрым видом кивнула Мэри.
— Я не хочу, чтобы Пол возвращался.
Когда это произошло? Когда я перестала хотеть, чтобы он вернулся? Или я никогда этого не хотела, только боялась признаться в этом самой себе?
— Я не уверена, любила ли я его вообще.
— Любовь — смешная штука, — сказала Лиз и взяла меня под руку. — Кто и что в ней понимает? Кто может сказать, когда она начинается и когда заканчивается, где у нее начало и где конец?
Я подумала о Виктории, с ее бесконечными «настоящими Любовями», которые теперь оказались просто игрой гормонов, и улыбнулась про себя.
— Мне казалось, что я люблю Пола и готова на все, чтобы вернуть его, — призналась я. — Но теперь я думаю, что на самом деле это была просто привычка. Если бы я любила его, я бы никогда не бросилась в постель к Джеймсу…
— Джеймс?! — хором взвизгнули Лиз и Мэри. — Кто такой Джеймс? И когда ты прыгнула к нему в постель?…
— Давайте найдем еще какое-нибудь местечко и выпьем, — засмеялась я. — И я расскажу вам про Джеймса! Я в жизни такого красавца не видела…
— Ты поздно вернулась прошлой ночью, — заметила Люси на следующее утро, намазывая тост маслом.
— Да, — улыбаясь, ответила я.
— Хорошо провела время?
— Отлично, спасибо.
За одним бокалом последовал другой, а потом мы съели карри. Один раскрытый секрет тоже повлек за собой другие, и к концу7 вечера мы хихикали и пихались локтями, как школьницы. Даже Мэри согласилась с тем, что нам стоит почаще устраивать такие девичники и Дереку придется с этим смириться.
— По-моему, я начинаю наслаждаться холостой жизнью, — сообщила я Люси. — Кажется, я наконец привыкла к этой мысли.
Она посмотрела на меня и нахмурилась:
— Но вы ведь с папой пока даже не развелись.
— Нет, но, думаю, нам с вашим отцом пора это обсудить.
Глаза Люси расширились от удивления.
— Они с Линнетт давно живут вместе, Люси, — ласково сказала я. — Он никогда не оставит ее и не вернется к нам. И мне придется принять это.